И тогда мы с Марком, таким же молодым, как я, шеф-инженером с завода «Электросила», стали поздними вечерами ходить на Нарын. Мы купались в реке, освещённой фонарями с плотины, а в промежутках между купаниями пили из бутылки местное кисловатое вино. До сих пор помню тепло бетонного откоса реки, на котором мы сидели, краны над ярко освещёнными плотиной и зданием ГЭС, луну и звёзды на тёмном небе, силуэты гор на другом берегу. Так в беседах и купаниях мы проводили с Марком часа два. Потом мы шли домой, где на веранде я быстро засыпал и спал ночью, как сурок.

Насчёт гор на другом берегу. С утра на этих горах, прямо напротив ГЭС, появлялись всадники. Они сидели на небольших лошадках в халатах, шапках и чалмах на головах. Не было только винтовок за плечами, а так были бы чистые басмачи из приключенческого фильма. Они сидели на лошадках и часами наблюдали, как подъезжали и уезжали автомашины, двигались краны, поднимавшие и опускавшие разные детали и грузы, слушали шум работающих механизмов, треск сварки, голоса строителей и монтажников. Эти люди приезжали с гор и никогда раньше не видели ни большой стройки, ни таких машин и кранов.

Один из таких местных, то ли киргиз, то ли узбек, единственный кто работал на монтаже, – убирал мусор и подметал пол. Ему было лет пятьдесят, но тогда для меня он был старый человек. Он ездил с нами на работу в кузове грузовика СГЭМа, все звали его Бабай. Монтажники во время поездки иногда подшучивали над ним:

– Скажи, Бабай, а сколько у тебя жён?

– Шесть, – отвечал он.

– Зачем тебе так много, – продолжали они спрашивать.

– Ну как зачем. Самая старшая управляет жёнами, вторая по возрасту убирается в доме, третья готовит еду. Четвёртая отвечает за огород, а пятая – за живность.

– Ну а шестая зачем?

– А шестая – для любви!

– И сколько ей лет?

– Семнадцать.

Все смеются; всем, в том числе Бабаю, явно нравятся эти вопросы-ответы.

В тех местах тогда это могло быть правдой. Как мне рассказывали, у некоторых киргизов, живущих далеко в горах, не было паспортов.

Шамалды-Сай расположен недалеко от границы с Узбекистаном, бывшим тогда, как и Киргизия, одной из республик СССР. Поэтому, помимо киргизов, в посёлке жили узбеки, а в связи со строительством ГЭС в посёлке было много русских, украинцев и людей других национальностей. Но, наверное, половину населения посёлка составляли крымские татары, сосланные туда во время войны. Одна из семей крымских татар жила во второй половине нашего дома, тоже с отдельным входом.

Глава семьи с начала войны пошёл на фронт, прошёл всю войну, возил какого-то большого воинского начальника, попадал под обстрелы и бомбёжки. Вся грудь у него была в орденах и медалях, тем не менее, пришлось ему после войны ехать в этот посёлок к выселенной семье. В семье были две симпатичные дочки, иногда они приносили нам какие-то угощения. Кто-то из них посадил помидоры на маленькой площадке перед нашим входом. Под южным солнцем росло всё, была бы вода. Вечером мы по шлангу из дома пускали воду, которая по вырытым канавкам питала эти помидоры. Утром воду закрывали. Растения были невысокие, но помидоров на них было много. Мы их собирали и ели.

Иногда по вечерам нас приглашали на чай в эту гостеприимную семью, и мы слушали рассказы хозяина о войне. Где теперь эта семья? Возможно, они вернулись в Крым. Дай бог им всего самого хорошего!

Надо сказать о большом трудолюбии крымских татар, живших в посёлке. Они построили добротные дома, на приусадебных участках растили овощи и фрукты.

В многонациональном посёлке жили дружно. За три месяца, что я там пробыл, не было каких-либо происшествий. Все работали, было не до нарушений. В свободное время жители посёлка ходили в клуб, в кино, молодёжь играла на стадионе в футбол и волейбол.

Пару раз на автобусе я ездил в Уч-Курган – типично восточный город с узкими улицами, обрамлёнными арыками и сплошными высокими дувалами, за которыми не было видно домов. Я походил по городу, посетил базар. Практически там было два базара. С одной стороны реки находился очень большой Киргиз-Базар, с другой стороны – Узбек-Базар. На базарах продавались овощи и фрукты, свежая баранина, молочные продукты, разнообразные товары и инструмент, ткани всех сортов и типов. Продавался расфасованный чай, которого не было в России. Местные жители покупали его мешками, говорили, что чай привозят из Китая. Было много шерстяных вещей: женских кофт, мужских пуловеров и свитеров самых разнообразных расцветок. Продавались нейлоновые кофточки, дамские перчатки. Всё это, наверное, тоже привозили из Китая. В Ленинграде тогда таких вещей было мало.

Небольшой базар был и в Шамалды-Сае. Приезжая с ГЭС на обед, мы покупали на этом базаре у аксакалов свежие и спелые овощи и фрукты. Именно там я впервые почувствовал настоящий вкус и аромат свежих и спелых персиков и гранат. Ведь они бывают спелыми только несколько часов, потом портятся. Там я впервые ел спелые дыни и арбузы. Особенно мне нравились дыни – твёрдые и мягкие, сладкие и не очень. К сожалению, спелые дыни и арбузы, спелые персики и гранат, даже в рефрижераторах, к нам не довезти.

Тем временем на ГЭС закончились монтажные работы на третьем агрегате. 25 августа был проведен холостой пуск агрегата. После проведения пусконаладочных работ 28 августа начались 72-часовые испытания под нагрузкой, и 31 августа был подписан Акт о сдаче агрегата № 3 в промышленную эксплуатацию. 52 тысячи кВт мощности влились в энергосистему Киргизской ССР. Агрегаты Уч-Курганской ГЭС в то время были самыми мощными в республике.

Аркадий ещё во время испытаний сообщил, что меня оставляют на монтаже четвёртого агрегата, но можно слетать в Ленинград, что я и сделал. Второго сентября я выехал на поезде из Уч-Кургана в Ташкент. Вместе со мной ехал инженер из ташкентского Гидропроекта, с которым я познакомился по работе на ГЭС. К сожалению, не помню имени и фамилии этого русского парня. Он предложил мне переночевать у него дома в посёлке Орджоникидзе на окраине Ташкента.

Дом, где жила семья моего знакомого, стоял на участке, на котором росли виноград и плодовые деревья. Этот добрый парень и его родители приняли меня как родного. Я переночевал у них, они наложили мне в чемодан винограда и фруктов, дали огромный арбуз – всё из своего сада.

4 сентября я прилетел в Ленинград.

В монтажном отделе я сделал отчёт по командировке и до отъезда изучал техническую документацию. На даче удалось побывать всего пару дней – звонил Аркадий с ГЭС, поторапливал. Уже 10 сентября я вылетел обратно по тому же маршруту: Ташкент-Наманган – Уч-Курган – Шамалды-Сай. Ту-104, поезд, автобус.

Ещё до моего приезда на четвёртой турбине при опускании рабочего колеса в камеру обнаружилось, что зазоры между лопастями рабочего колеса и камерой меньше допустимых размеров. Рабочее колесо имело диаметр 5 метров, шлифовка периферийной части лопастей заняла бы много времени, а время поджимало. Нужно было лопасти обрубить, но у монтажников таких специалистов не было. Ожидая обрубщика из завода, рабочее колесо из камеры подняли на монтажную площадку. Монтаж остановился, сроки пуска агрегата срывались. На завод посыпались телеграммы.

Через день после того, как я приехал, Аркадий улетел на завод. И тут, как назло, обнаружили заводской брак – окалину внутри вала, последствие термообработки сварных швов. С трудом, но мне удалось договориться со строителями об удалении окалины за их счёт. Внутри вала тесно, сбивать окалину тяжёло, работа шла еле-еле, строители перешли на 3-сменный график.

Числа пятнадцатого сентября, как раз на выходные, с завода приехал обрубщик Володя. На следующий день на ГЭС он подключил рубочный молоток к передвижному мощному компрессору, установил поближе точило для заточки зубил. Обрубка металла – тяжёлая работа, требующая больших усилий и опыта. Аркадия нет, вся ответственность за обрубку и за то, чтобы получился нужный диаметр рабочего колеса, легла на меня. Для обрубки надо было сделать разметку на лопастях, опыта такой работы у меня не было. Начал разбираться, смотреть чертежи. Из них понял, что лопасти надо рубить не только по диаметру, но и под наклоном по толщине кромки. Сделать разметку мне помог Володя – вместе с ним мы обозначили зону рубки, сделали шаблоны для проверки диаметра. Обрубка лопастей началась.