В Жигулёвске, как и в Волжском, рыбы было много, продавали её и на базаре, и с рук. Мы рыбу не покупали, возиться с ней не хотелось, слишком много хлопот. Но однажды нас уговорили купить рыбу, да ещё такую редкую, как стерлядь. И мы даже сварили из неё уху в гостинице. А дело было так.

Идём мы как-то с Николаем с работы по берегу Волги. А в метрах двадцати от колючей проволоки, натянутой от плотины, чтобы рыбу не ловили, горел костёр, вокруг которого в плавках сидели мальчишки, на вид лет 12–15. Мы и раньше их видели у костра, но к ним не подходили. А тут подошли к костру посмотреть, что они тут делают. Разговорились, оказалось, что мальчишки ловят рыбу, делая это оригинальным способом. При нас один из них встал, надел очки для плавания под водой, в руке он держал самодельный дротик, привязанный верёвкой к поясу, к поясу был также привязан пакет для рыбы. Мальчишка подбежал к проволоке, пролез под ней и побежал к воде. Охранник, сидевший в тени, поднялся и пошёл к нарушителю. Делал он это не торопясь, понимая, что всё равно не успеет. Мальчишка добежал до воды и, немного проплыв, исчез под водой. Через минуту-две его голова появилась в воде ниже по течению. Он вылез на берег, пролез под проволокой и подбежал к костру, где вытащил свою добычу из пакета.

Ребята ловили рыбу по очереди, после ловли грелись у костра, так как ныряли они довольно глубоко, и там было холодно. За один раз они ловили одну-две, редко три стерляди. Ребята рассказали нам, что глубоко на дне, в больших ямах, лежат огромные сомы длиной по 3–4 метра. Пока мы разговаривали, в воду сбегал ещё один ныряльщик.

У ребят был старший, который продавал рыбу на базаре или с рук. Нам он продал за рубль четырёх стерлядок граммов по триста каждая. Одну поджаренную на костре рыбку он дал нам попробовать, вкус был необыкновенный. По дороге в гостиницу мы купили несколько штук окуней и всё необходимое для ухи. Вечером в гостинице её сварили, уха была замечательная, к сожалению, всего одна за командировку.

Быстро прошло время, наша работа и командировка закончились. Мы попрощались с полюбившимся нам Жигулёвском и с Волгой. Из того же аэропорта Курумыч, только на другом самолёте, АН-10, мы 21 июля улетели с Николаем в Ленинград. Позже мы стали с ним большими друзьями и долго работали вместе в монтажном отделе.

На этот раз мне удалось побыть дома подольше. Август, лето, маловодье – самое время для проведения ремонтов на ГЭС, чтобы подготовиться к осеннему паводку. В отделе никого нет, все в разъездах.

И вот через неделю после приезда вызывает меня к себе Фитерман и говорит:

– На Уч-Курганской ГЭС, строящейся в Киргизской ССР, остался один Аркадий Баршт – его бывший руководитель уехал в Индию. Аркадий просит помощника, трудно ему одному, одновременно идёт монтаж третьего и четвёртого агрегатов. Придётся, Евгений, тебе туда поехать, больше некому. Оформляй командировку.

Стал готовиться в дорогу. А дорога не близкая – самолётом до Ташкента, оттуда поездом через Наманган до Уч-Кургана, оттуда автобусом до посёлка Шамалды-Сай.

Через три дня второго августа я вылетел в Ташкент на Ту-104. Там я сдал багаж на вокзале и взял билет на вечерний поезд до Уч-Кургана. В эвакуации в 1942 году я уже был в этих краях – под Ташкентом, в посёлке Таваксай. Может быть, был и в Ташкенте, но мне было тогда три года, и я мало что запомнил. Поэтому мне очень хотелось посмотреть город.

С большим интересом я ходил по старому Ташкенту, тогда ещё не разрушенному землетрясением, разглядывал его своеобразную архитектуру, дома и улицы, арыки и дувалы вдоль них. По улицам, рядом с машинами и пешеходами, деловито и неторопливо двигались ишаки. В тени больших деревьев в многочисленных чайханах сидели люди в разноцветных халатах и шапках. Прямо на улицах стояли большие котлы, под которыми горели дрова. Продавцы бросали сырые лепёшки на стенки котлов, к которым они прилипали. Приятно пахло хлебом, свежие и горячие лепёшки быстро разбирались прохожими. Всё было необычно для меня.

От долгого хождения и жары я устал и решил пообедать. Столы в чайхане, куда я зашёл, стояли на деревянном помосте, под которым в арыке текла вода. То ли от этой воды, то ли от того, что солнце не проникало через гущу листвы, под которой я сидел, в чайхане было прохладнее, чем снаружи. Пожилой узбек в халате и шапке быстро поставил на мой столик большой чайник со свежим зелёным чаем, пиалу, сахарницу с колотым сахаром и свежие горячие лепёшки. А потом он принёс мне разную вкуснятину – шурпу, лагман, плов. Какая была баранина из горных баранов! Разве можно сравнивать эти блюда с блюдами, что готовятся под этими названиями в российских городах!

Пообедав в чайхане, я опять пошёл гулять по Ташкенту и вышел на старый базар. Трудно описать этот базар, заваленный овощами, яблоками, грушами, виноградом, персиками и гранатами. На прилавках многочисленные и разнообразные пряности, орехи и восточные сладости. Лежащие прямо на земле горы арбузов и дынь разных сортов. Всего не перечесть, и всё свежее, вкусное и дешёвое! Добавьте к этому изобилию неповторимые запахи южного базара, его шум и говор, крики ишаков и продавцов, зазывающих покупателей, и вы получите некое подобие старого ташкентского базара.

Вечером, уставший, но довольный, я сел в купейный вагон поезда. Ночью я крепко спал, а когда встал, поезд быстро мчался через цветущую Ферганскую долину. Позавтракав вкусными пирожками с мясом, купленными у проводника, и запив их зелёным чаем, я вышел в коридор. Вагон слегка раскачивало, свежий ветерок колыхал занавески на открытых окнах, за которыми были поля, простор и солнце. Средняя Азия!

Днём третьего августа поезд прибыл в Уч-Курган, где меня встретил мой теперешний начальник Аркадий Баршт. На грузовике монтажной организации СГЭМ мы приехали в посёлок Шамалды-Сай, что по-местному означает «Долина ветров». Правда, ветры здесь дули зимой, а сейчас была жара.

В посёлке я расположился в одной из комнат трёхкомнатной квартиры, где жил Аркадий. В квартире были кухня, ванная с душем и туалет. Была ещё большая веранда. Квартира занимала половину одноэтажного дома и имела отдельный вход.

Уч-Курганская ГЭС на реке Нарын находилась в полутора- двух километрах от Шамалды-Сая. Два агрегата на ней были уже смонтированы и сданы в эксплуатацию, шёл монтаж двух последних агрегатов. Я сразу включился в работу, шедшую в две смены. На третьем агрегате полным ходом шёл монтаж рабочих механизмов турбины и генератора. При мне проверили линию вала, прокрутили агрегат краном. Шла наладка системы регулирования и автоматики. На 25 августа был намечен пуск агрегата на холостой ход, то есть пуск с водой, без нагрузки. На четвёртом агрегате я участвовал в монтаже закладных частей турбины.

Потихоньку я втягивался в монтажные дела. Труднее было привыкнуть к непривычной для меня обстановке, к изнуряющей жаре, доходившей в тени до плюс 40 градусов. Я ходил на работу налегке, в гимнастических штанах, в рубашке навыпуск и в резиновых тапочках, так как сандалии на камнях быстро вышли из строя. В обед мы купались в мутной прохладной воде Нарына, но это не очень-то помогало. В воде, вроде, хорошо, но не успеешь на берег вылезти – уже сухой!

Дома было не лучше. Кондиционеров тогда не было, в комнатах было жарко и душно. Обувь мы снимали в прихожей, в комнатах ходили босиком и в трусах, на полах были расстелены одеяла, ненужные нам в это время. Спасаясь от жары, мы спали на обтянутой марлей веранде, где стояли две кровати. К жаре добавлялись мухи и комары. От них мы затянули марлей входы в комнаты и в кухню. Из-за жары я плохо спал, пробовал заворачиваться в мокрую простыню, но она быстро высыхала. Из-за мух часто под утро я перебирался в комнату.