– Я понимаю тебя, милый.

Он сжал мою руку, ослабил давление и пробормотал.

– Хорошо.

Я смотрела в лобовое стекло.

Шай продолжал вести машину в тишине.

Затем он нарушил молчание, объявив.

– Решено. Трое детей и большая свадьба.

– Договорились, – прошептала я.

– Мы не будем делать ничего из этой ерунды с помолвкой и прочим. Я обо всем позабочусь. Мое предложение и кольцо будут для тебя сюрпризом.

Мне это понравилось. Ждать чего-то с нетерпением.

Все это.

– Ладно, – согласилась я.

– Хотя я уже знаю ответ, – продолжал он мягким голосом, но в нем слышалась улыбка.

– Да.

Он знал ответ. Он точно знал.

– Да, – повторил он.

Мы замолчали.

Прошло время, мы добрались до Денвера, и я сказала.

– Шай?

– Да, сладкая.

– Люблю тебя.

Он обхватил мою ладонь, коснулся губами моих пальцев, а затем опустил ее на свое бедро.

Потом молча отвез нас домой.

Так и было.

Он тоже любил меня.

Глава 20

«Застрял со мной»

Ранним утром следующего дня

Я услышала, как зазвонил мой сотовый, и открыла глаза, почувствовав, как Шай рефлекторно сжал руку, лежащую на моей заднице.

Я сонно заметила, что было еще темно.

Мой сотовый продолжал звонить, и Шай прорычал.

– Какого хрена? Кто звонит в три часа ночи, мать твою?

Я не знала, но, чтобы узнать, мне нужно было взять мобильный, и мне определенно было нужно взять его, потому что любой звонок в три часа ночи был вызовом, который вы должны были принять. К сожалению, для этого мне пришлось скатиться с Шая, что я и сделала, потянувшись к тумбочке. Он перекатился вместе со мной и прижался к моему боку, просунув бедро между моих ног. Я схватила телефон, сонно посмотрела на дисплей, и от того, что увидела, сон сняло как рукой.

Я провела пальцем по экрану и приложила его к уху.

– Натали, – поздоровалась я.

Это был первый раз, когда я услышала ее с тех пор, как мы поссорились.

– Табби, – ответила она тихим, испуганным голосом, каким никогда не говорила, и по моей коже пробежали мурашки. – У меня неприятности.

О нет.

Я знала, что Шай почувствовал мою панику, потому что я больше не прижимала телефон к уху. Шай взял мой телефон и прижался ко мне, чтобы протянуть руку и включить свет.

Я вздрогнула от внезапного яркого света, когда Шай заговорил.

– Это Шай. Что происходит? – сказал он в трубку.

Я моргнула, чтобы привыкнуть к свету после темноты, и уставилась на его лицо, которое было страшно суровым.

– Ладно, где ты? – спросил он, и от его тона я подняла руку и обхватила пальцами его подбородок. Его глаза остановились на мне, они тоже были страшно суровыми, и я затаила дыхание. Он продолжал говорить. – Сколько их с тобой?

О нет.

Нет!

– Оружие? – спросил он.

Оружие? Боже!

– Ладно, держись, – приказал Шай, когда перекатился через меня и встал на ноги. Я перекатилась на бок, пока он продолжал указывать. – Не говори глупостей. Не делай глупостей. Но задержи их. Я звоню, братья уже выезжают. Может, минут тридцать, а может и сорок пять.

Я свесила ноги с кровати и стала лихорадочно искать на полу свою ночную рубашку, пока Шай заканчивал разговор с Натали.

– Женщина, услышь меня. Я возьму с собой этот телефон, так что ты не сможешь звонить и волновать Таб больше, чем она уже взволновалась. Будь умной хотя бы раз в жизни. Я позабочусь о твоем дерьме. Это твой единственный шанс. Не порть все сейчас и пойми, что больше у тебя не будет шанса испортить что-либо. Если ты опять облажаешься, даже если это будет что-то не такое серьезное, Табби тебе больше не сможет помочь. Слышишь меня?

Такое серьезное?

Должно быть, она услышала его, потому что он коснулся большим пальцем экрана моего телефона и начал одеваться.

На мне была ночная рубашка, и так как он ничего не сказал, а просто начал натягивать одежду, я позвала.

– Э-э... алло? Я тут с ума схожу, Шай.

Он посмотрел на меня и сделал самое худшее, что мог сделать в этот момент.

Он сделал в мою сторону два больших шага, поднял руку и обхватил мой подбородок, одной рукой все еще держа мой телефон. Затем он поднял мое лицо так, чтобы я могла видеть только его.

Ладно, я поняла, что это серьезно.

Теперь я поняла, что это очень серьезно.

– Она достигла дна, и я вижу, что если твоя подружка что-то делает, то делает это масштабно, – объяснил он.

– Чт... что? Что она сделала? – я запнулась.

– У меня не так уж много времени. Тебе нужно одеться и ехать в комплекс, куда я отвезу ее после того, как заберу ее задницу. Это также самое безопасное место для вас, если последует отдача.

Отдача! Я чертовски ненавидела это слово.

– Шай...

Он прервал меня, чтобы выложить все начистоту.

– Она глубоко увязла с дилером. Она перед ним в большом долгу. Он забирает свои деньги у нее через пи*ду, и когда я говорю это, то имею в виду именно это. Ее трахают, и все это происходит на камеру. Она принарядилась и готова дать свое первое выступление на съемочной площадке порно.

– В Денвере в три часа ночи снимают порнуху? – глупо выдохнула я, сосредоточившись на этом, а не на том, что моя лучшая подруга готовится к дебюту в кино и не в хорошем смысле, и Шай уставился на меня.

Потом он сказал.

– Детка, меня бесит то, что ты этого не знала, а теперь знаешь. Эта твоя сучка, она больше не будет учить тебя подобному. Она поделилась со мной, что не хочет быть с девушкой или принимать член парня, которого не знает, и чтобы это снимали на пленку. Она хочет уйти, а это значит, что, так как она твоя подруга, то получит это, – он мягко прижал ладони к моим щекам, когда подчеркнул. – Один раз, Таб. Я знаю этих придурков, и «Хаос» получит за вмешательство кучу неприятностей.

Внезапно у меня появилось множество забот, и одна из них – то, что в моей памяти всплыло слово «оружие».

– Что значит, «Хаос» получит неприятности? – спросила я, уже зная ответ.

Черт, я знала.

Я убью Натали.

– Я не собираюсь тратить время на объяснения, – ответил он, притянул меня к себе, поцеловал в макушку, отпустил, повернулся, схватил свои ботинки, футболку и вышел из спальни.

Я уставилась на открытую дверь. Чтобы не зацикливаться на том, что заставляло мое сердце бешено колотиться, я сделала то, что всегда меня успокаивало.

Я оглядела нашу спальню, рассматривая новую мебель для спальни (мои старые вещи были в гостевой комнате, вещи Шая были на свалке).

Я любила нашу комнату. Меня она вдохновляла. Все было в стиле «девушка байкера». Черная мебель. Темно-фиолетовые простыни. Хромированные детали. Черно-белая фотография меня и Шая на его байке, выезжающих из комплекса, мои руки были обвиты вокруг его талии, щека прижималась к его плечу, а сам Шай очень круто выглядел в зеркальных очках.

Эту фотографию сделала Шейла, а я увеличила ее почти до размеров плаката, вставив в черно-хромированную рамку, и повесила над комодом. Это может показаться тщеславным – большой плакат с нами, но он потрясающе смотрелся на стене нашей комнаты, и мне было все равно. Я думала, что он просто бомба.

И Шай тоже. Я ну впускала его в комнату, пока оформляла ее. Когда открыла ее, он показал мне, что ему все нравится, начав сеанс секс-марафона на наших фиолетовых простынях, переместившийся на пол и закончившийся на том самом комоде. На стекле этого плаката был отпечаток моей руки, оставленный там, когда я оперлась о него рукой, пока Шай дарил мне оргазм. У меня не было сил достать «Виндекс»²⁹ и стереть. Я хотела помнить, как подарила Шаю комнату, которая ему понравилась. Этот отпечаток руки может остаться там навсегда.

Последним штрихом в комнате был шар из спрессованных конфетных фантиков, которые я положила в один из тех ящиков, куда обычно помещают бейсбольные мячи с автографом. Это были обертки, которые Шай убрал после моего марафона с фильмами Хичкока прямо перед тем, что было не официальным, но вроде как нашим первым свиданием. Я нашла этот комок оберток и сохранила его. Я похоронила причины этого в своей яме отрицания, но я сохранила его, а затем украсила им спальню, когда мы переехали в наш дом. Он лежал на моей тумбочке.