Офицеры и прапорщики преимущественно украинцы, надо сказать, что старший прапорщик Моспан, был для нас просто Отцом, было видно, что он по – настоящему переживает за наши непутевые жизни. Нам казалось, что эти 2 года никогда не кончаться, время тянулось безнадежно медленно, и мы нашпигованные тестостероном 18- летние мальчишки устраивали гонки на 40-тонных бронированных тачках по машинодрому, а иногда и по парку.

Эти машины издавали ужасный шум, ни каких приблуд для шумомаскировки не было и в помине. Первый месяц как начались вождения, головная боль просто не покидала меня, грохот в кабине стоял ужасающий.

Но больше всего бесили непрерывные склоки с южанами, самыми борзыми были естественно чеченцы, но в нашем призыве их было мало, а тот, что попал в нашу роту оказался на удивление добродушным, похожий на мулата мастер спорта по дзюдо, 3-е курсник строительного института из Одессы. Мы – уфимцы как-то нашли в парке нычку со сгущёнкой и консервами, с вареным кофе и тушенкой. Голодали мы непрерывно и тут же вскрыли все 6 банок и быстренько захавали. Надо было видеть грустные глаза чеченца, который застукал нас за этой трапезой. Он лишь тоскливо произнес:

–Это же мнэ мамо прислала….

Грузины были просто невыносимы, замполитом роты был Грузин, похожий повадками на Сталина. Страшными были драки между узбеками и грузинами были на лопатах и другом шанцевом инструменте.

Армяне были не намного интеллигентнее, хотя рубиться в шахматы в красном уголке было с ними прикольно.

Таджики и уйгуры, вместе с туркменами изредка матерясь, упоминали зоофилию. Все эти разговорчики о зоофилии навевали грусть.

Словом армия – это вавилонское столпотворение. Мой интернационализм был быстренько развеян. Все сбились по кланам и старались держаться друг друга. Ходили мы в туалет только по двое. Мужеложство было одной из форм устрашения.

Теперь, то я понимаю, что в закрытых социальных группах, процветают низменные чувства, а если бы мои сослуживцы встретились в обычной жизни, вполне возможно это были бы приличные люди.

Впрочем, многих из них нет ни на Фейсбуке, ни где-то еще. Все это низшие социальные слои.

Печальными были наряды на кухню, начистить картошку на 3000 человек – это было то еще удовольствие, но как-то мы попали на ферму, оказалось наша бригада выращивает свиней. Мы были приданы ветеринару и весь день кастрировали бедных поросят. Господи, какая-это была ужасная вонь. Но настоящее веселье началось по осени, мы пошли в караул.

Зомби, по другому состояние в карауле не назовешь. Через день на ремень. Спали мы, практически стоя, по посту я ходил просто, не открывая глаз. Даже мысль о том, что рядом с тобой 8 ядерных боеголовок мощностью больше Хиросимы не приводила в чувство. Мозг тупо выключался. Даже бесконечные белые ночи, не навевали романтику. Черпаки умудрялись спать чуть дольше нас – молодых, опять же за нас счет.

Ближе к осени начали гнить руки. Сырость, мелкий в виде измороси дождь не прекращался ни на секунду, а когда подмерзло, стало понятно, почему Екатерина сослала Салавата Юлаева именно в Эстонию.

У нас привыкли ругать Горбачева по поводу и без, хотя у него были светлые идеи.

Одна из этих забытых программ называлась, если не ошибаюсь «Дороги Нечерноземья».

Нас, БОУПтян, инструкторов практического вождения не сильно посвящали в планы Партии, но кажется, идея была святой, наконец, избавиться от бездорожья в Центральной России.

Любая прекрасная идея в нашей стране решается как всегда через одно место.

Словом понагнали в нашу инженерную часть грейдеры и скреперы, но как оказалось демографическая яма к 1987 году, не уменьшилась и не заросла.

Пришли призывники из богатых в демографическом смысле регионов СССР, это оказались выходцы из Средней Азии и Кавказа, чуть приправленные осужденными на небольшие сроки из Красноярского края.

Мы сразу окрестили этот батальон «Дикой дивизией!»

Этим призывникам даже штык-нож на дежурство по роте не выдавали.

Помню, был у них молоденький чернявый лейтенантик, похоже, родом из Туркмении, так он без Стека не ходил, хотя по слухам блестяще владел боевыми искусствами.

Надо ли говорить, что в те времена даже слух о том, что кто-то владеет каратэ, сразу возводил оное лицо в Легенду.

Как мне кажется, эта Горбачевская программа канула в лету просто потому, что солдаты не должны решать проблемы экономики.

Как-то до нас дошли слухи о том, что ранним летним утром кто-то из «Диких» подал клич:

–Кто по команде «Рота подъем», встанет тот ….,

Ну, Вы понимаете – гей.

Мягко говоря.

Все 200 солдат пролежали до 6 часов вечера, бедолаги мучились, но никто даже до туалета не мог сходить, быть опущенным было гораздо страшнее.

Но физиология таки взяла свое, и к ужину им пришлось встать

А офицеры и прапорщики ничего не смогли сделать.

Много было сказано о «дедовщине», но почему наши «старики» были злыми?

Все было просто, рядом с тумбочкой дневального была оружейная комната, отделённая от расположения роты решеткой в потолок.

На ночь, в оружейную комнату, снабжённую сигнализацией, заносили цветной телевизор.

Старики, находили «молодого» с маленькой головой, запускали его через решётку, он включал зомбоящик, втыкал вместо антенны вилку и начиналось Шоу!

По финскому ТиВи транслировали «Эммануэль»!

«Дух» (молодой) в оружейке, просто сходил с ума, старики, вцепившиеся в решетку оружейки, теряли дар речи, нам – на тумбочке не давали взглянуть!

Словом вакханалия!

Но, слава всевышнему! К году 1987 финны окончательно перешли на кабельное и порнушки больше не стало….

Когда мы стали «стариками», финской эротики не стало, но появилась программа «Взгляд», и мы также не спали ночами, вдыхая воздух свободы….

Вся жизнь тюрьма – это простой истине меня научил сослуживец по армейской койке. Парень, которому в первый же день в армии сломали очки, и которые он, посередке обмотав лейкопластырем, носил до дембеля.

Лет через 15-ть после армии Макс прислала мне свое интервью в Чикаго, где он (физик- теоретик), по обмену работал в соседнем кабинете с Нобелевским лауреатом Абрикосовым. Последнего он считал антисоветчиком, и не почитал за честь общаться с ним.

Действительно, школа – это тюрьма, в которую мы попадаем не по своей воле, армия – тем паче, Институт (универ) – не намного лучше, общага –100% тюрьма.

Попав по счастливому стечению обстоятельств в ЧОХ (черная хата) во время учебы в институте, именно так ее окрестил один из моих товарищей, я понял, что квартира, не намного отличается от общаги в смысле экзистенциального мироощущения.

Чем раньше мы понимаем, что, в сущности, одиноки в этом мире, тем легче воспринимать это.

Существует много размышлений о службе в армии.

Это и реализация садо-мазохистических паттернов поведения.

Это и гомосексуализм, латентный и явный.

Это и идеализм, основанный на юношеском романтизме.

Недаром же Наполеон говаривал, что лучшие солдаты – шестнадцатилетние, они не ведают страха.

На мой взгляд, армия – это Инициация, поскольку в нашем, насквозь матриархатном обществе, должно быть место, где мужчина может и должен стать мужчиной.

Я служил в удивительном месте, Национальном природном парке Эстонии, это – чудо! Водяные мельницы, спрятанные в старых усадьбах, виды на Финский залив с горной гряды, сосны на песке, туман по утрам.

Мы это взрывали ревом моторов.

Мы его топтали танками.

Эстонцы нас просто ненавидели.

Конечно, мы бесконечно воевали с задиристыми грузинами, драчливыми азербайджанцами, интеллигентными армянами и прочими кавказцами и жителями Средней Азии в «чапке» (чайной).

Да, было тяжело. Кувалда был основным инструментом, на своих машинах мы ездили по болотам и если падали с машины и то проваливались в грязь по грудь.

Но это было время, когда мы были молоды….

Кто не служил, тот – не мужик!