Все события и персонажи вымышлены,

любые совпадения случайны

Старый хирург лучше молодого.

Самой яркой личностью на небосклоне не только хирургии, но и медицины Башкирии, за последние 40 лет я считаю Сахаутдинова В.Г.

При всех его многочисленных недостатках, он обладал незаурядной смелостью, а может быть просчитанной откровенностью, он частенько любил говорить о том, что – «Хирург должен быть молодым!»

Он знал, о чем вещал, ведь учился в Москве и в аспирантуре и докторантуре.

Не помню он, ли или Махмуд Ахмет-Валеевич Галеев рассказывал, как оперируют «великие хирурги» первопрестольной.

Сначала приходят ассистенты или молодые профессора, подготавливают операционное поле, вскрывают грудную клетку, подготавливают сердце, затем приходит академик, засовывает пальчик в предсердие, разрывает спайки.

Опля!

Комиссуротомия свершилась!

И академик уходит.

И далее кропотливо и тщательно основную работу делают ассистенты.

Кому эта ситуация неведома, почитайте Ремарка.

Как-то мне довелось ассистировать, бесспорно, одному из самых порядочных доцентов Хидиятову Ишмурзе Хайруловичу. Это был выдающийся человек, превосходно образованный, широко эрудированный. Сейчас о нем не найти и строчки в интернете. Поэтому и взялся за этот сборник рассказов, чтобы освежить память своих коллег и их пациентов.

Но, операцию с ним вспоминаю как кошмарный сон, был после бессонного дежурства и после 6- часов стояния с Ишмурзой Хайруловичем на рассечении спаек брюшной полости, впал буквально в ступор.

Как уж немолодой доцент простоял 6 часов не знаю!

В 1992 году ассистировала на операции дуоденостомии по Джабулею Наиль Гайнатовичу Гатауллину, тогда ему было 64 года.

Все было очень академично, но скучно, феерии, как например, на операциях молодых хирургов точно не было.

В 1994 году поставили асситировать В.Г.Сахаутдинову, 3-м ассистентом. В то время дежурить приходилось каждый день, то есть больницу не покидал в принципе. Подобный энтузиазм оказался ахиллесовой пятой. Помню утро операции очень смутно, всю ночь провел в операционной, поэтому с утра пораньше помылся, сижу, жду прихода профессора в его операционной, а она была со стеклянной крышей, чтобы студенты могли наблюдать ход операции. Уже практически задремал, тут в операционную заходит Рафаэль Маратович, и как-то странно на меня смотрит, ну а мне не ужинавшему, не завтракавшему, все одно, судьба такая висеть на крючках, мозг не нужен.

Только потом выяснилось, что профессор оперировал в другой операционной, интерны шепотом рассказывали как бесновался Сендерович, призывая Сахаутдинова уволить разгильдяя-Нуртдинова.

Уж не знаю почему, но Венер Газизович оставил меня на кафедре.

Так, и не ассистировал Венер Гагизовичу.

Однажды подружка, жена первого секретаря нашего райкома, когда мы стояли, ждали электричку, как-то обмолвилась:

–Учись у Сахаутдинова, он после 35-ти в операционную ни ногой!

Это открыло мне глаза.

Довелось ассистировать Раяф Кашаповичу Агзамову, этот человек рассказывал, как ассистировал академику Покровскому на резекции желудка.

Не буду вдаваться в подробности, но операция с Агзамовым была сущим кошмаром, к тому времени, а было ему чуть больше 60-ти лет, у него проходимость сонных артерий составляла не более 50%.

Это – результат многочисленных микрохирургических операций, его подвижничества в области микрохирургии.

Но почему в нашей стране так преклоняются перед старыми Хирургами?

Все это результат Детской архетипической души нашего народа.

Да, да! Все никак не можем повзрослеть.

Людям хочется верить в то, что есть люди, которые и в 70 лет способны простоять на операции несколько часов и не умереть от инфаркта

Это называется «мистическое мышление», а точнее солипсизм.

Когда люди верят в то, что есть Боги – хирурги, им становится легче, от мысли что где-то есть Великие, что и они могут стать такими же.

Впрочем, обо всем этом можете почитать у Фрейда или Юнга.

В ВДВ не принято прыгать с парашютом после 35 лет, так почему наши обыватели считают, что хирургическая операция проще, чем прыжок с парашютом?

Сахаутдинов рассказывал, что за рубежом, хирурги после 50-ти лет уходят из завотделениями и становятся преподавателями, что им платят больше, если они обучают молодых, чем, если бы они сами оперировали.

И он привил мне брезгливость к тем заведующим, которые не пускают молодежь в операционную, не обучают их ничему.

Операция – это технология! И ее может выполнить даже самый безмозглый индивид.

Поэтому за рубежом, врача оценивают по его публикационной активности, по тому, как он описывает свою работу в статьях, по выступлению на конференциях.

Только так, можно оценить величие хирурга.

А кому нужен миф о том, что старый специалист лучше молодого догадайтесь сами!

Что такое похороны?

В Мексике – повод порадоваться.

В Индии – реинкарнация, то бишь превратиться в баобаб, или в гранит, и редко- редко в Абсолют.

Всегда это повод переосмыслить, подумать о вечности.

Венер Газизович всегда любил повторять:

– В могилу с собой ничего не унесешь.

Почему принято после смерти говорить о человеке только «хорошее»?

Что за бред?

Человека, человеком делают недостатки, ошибки, промахи, заблуждения.

Всего этого в ВенерГазизовиче было с лихвой.

Были ли он «Плохим»?

С точки зрения моралистов – возможно.

Но все его «плохие» черты, при ближайшем рассмотрении превращались с безукоризненную шкуру снежного барса, который бродит в горных вершинах и которому наплевать, что творят суетные твари в болотах низин.

Помню, будучи клинордом устроил Party в его шикарном кабинете, это был 1994 год.

Его кабинет заслуживает отдельного описания, оформленный в духе партсовноменклатуры, огромный, с полированными стенами, бесчисленными шкафчиками, стеллажами с запаянными стеклянными сосудами с огромными желчными камнями известных актрис и балерин.

Чудеса таксидермии были его хобби, сколько ваш покорный слуга сделал чучел животных, трофеев его щхоты, и сколько было сделано до меня и после меня!

Но все было в пределах разумного.

На столе его всегда лежала Тора, Коран и Библия.

В углу – лимонное дерево, которое он самолично взращивал, поливал и с нетерпением ждал плод. Раз в год дерево приносило лимон.

Словом не кабинет, а чудо дизайна постмодернизма.

Наутро, он вызывает меня, прихожу, краем глаза наблюдаю, в его комнате отдыха полный бардак!

Странно было бы ведь последнее, что Ваш покорный слуга помнит – 5 утра.

Шеф, ухмыляясь, спрашивает:

–Как дела?

У меня было чувство, что Венер Газизович, в душе просто дико ржал, когда смотрел, как я краснею, запинаюсь и пытаюсь, что-то пробурчать.

Все улики были налицо!

Содом и Гоморра!

Не думаю, что есть еще такой Шеф, который бы спустил с рук подобный наглый промах со стороны свежеиспечённого подчиненного!

Устроить кавардак, бурлеск в кабинете Шефа!

Что сказать, теперь мне понятно, что Венер Газизович был первым в Башкирии психоаналитиком, он прекрасно понимал, что чувство Вины, которое он в меня вселил, превратилось в благородство, которым я его наделил. После этого инцидента я стал его верноподданным.

Эту историю и многие другие забавные и далеко не смешные вспоминались поутру, когда ваш покорный слуга держал путь в Туманчино, загадочную деревню, которую мне приходилось отмечать, когда редактировал его повести и рассказы.

В году 1996, Венер Газизович прилетел из хаджа и вручил мне стопку исписанной от руки бумаги. Продираясь сквозь, непонятные старческой рукой написанные предложения, редактируя уже совсем, башкирские обороты, мне было грустно. В детстве прочитал пару башкирских писателей и не вдохновился. Может дело было в том, что на «великий и могучий» переводили башкиры?