— Анджело! — жутким всхлипом вырвалось из груди. Захлебываясь рыданиями, Тео упал на колени и крепко обнял неподвижно скорчившееся тело. — Братик! Я отомщу за тебя, слышишь! Отомщу!..
Он толком не помнил, как ему удалось добраться до дома. Остаток ночи растянулся в мучительную бесконечность. Волоча за собой скрипку, Тео пробирался по длинным галереям, прячась от убийц за колонами в темных закутках. На рукавах мятежников он заметил желтые ленточки и снял себе такую же с какого-то мертвеца. Они — мертвецы — были повсюду, предатели резали всех без пощады, заливая дворец лужами крови.
На улице бушевала толпа, она собралась вокруг мраморной колоннады и глумилась над свисающими с поперечины телами. Тео поплотнее нахлобучил шляпу, чтобы чернявая голова не выдала в нем ангалонца, и незамеченным достиг ворот. Там он смешался с группой беснующихся мятежников и просочился наружу.
В городе творился настоящий кошмар. Небо заволокло тучами дыма, сквозь которые зловеще просвечивало красное зарево. Огромные массы хейдов наводнили улицы, они кочевали от дома к дому, вламывались внутрь, грабили, убивали и мародерствовали. Ноги несли Тео по извилистым переулкам. Прочь от этого ужаса, прочь от стрельбы, криков и смертей. Скорей! Домой! Там безопасно!
Внезапно Тео застыл как вкопанный. Дом! А что если и его дом сейчас громят вандалы! Что если мама, папа и сестры тоже мертвы?..
Его опасения оправдались. Дверь была нараспашку, вместо окон — зияющие провалы. Вокруг никого — обезумевшая толпа налетела и схлынула как лесной пожар, оставляющий за собой лишь гарь и пепелище.
— Мама! — Тео сломя голову кинулся внутрь с безумной надеждой на то, что родные окажутся живы…
Они были мертвы. Все. Мать, отец, сестры. Они лежали в холле — наверняка, успели спуститься на шум. Пол был скользким от крови. Отец сжимал в руке шпагу, рядом валялся заколотый бандит.
Тео бережно опустил скрипку рядом с растерзанным телом матери и рухнул без чувств.
В ту ночь закончилось его детство.
====== Глава 19 ======
От потрясения Тео впал в нервную горячку и почти не помнил события последующих дней. Около недели он провалялся в бреду, а когда начал приходить в себя, то обнаружил, что все это время о нем заботился Гримо — дворецкий, вот уже много лет преданно служивший его семье.
Ту роковую ночь Гримо провел у своей зазнобы в портовом районе, и это спасло его от расправы. Вернувшись наутро домой, он нашел бездыханные тела хозяев, а возле них — обезумевшего от горя Тео.
В тот же день на пороге возник хейдеронский патруль, один из тех, что наводили в Форталезе порядок после ночного побоища. Стражники забрали тела убитых, чтобы сжечь их вместе с остальными погибшими горожанами, и конфисковали остатки ценностей, на которые не успели наложить лапы мародеры.
Потянулись годы лишений. Во время войны Тео и Гримо выживали как могли — жгли в камине мебель и книги, выменивали вещи на еду. Когда воцарился мир — оказалось, что загородное поместье сожжено дотла, а виноградник, пастбища и оливковая роща изрыты воронками от пушечных ядер.
Тео потерял все. От былого достатка не осталось и следа. Вначале он пытался зарабатывать уроками музыки, но большинство благородных семей также испытывали нужду, поэтому найти учеников было совсем непросто. Тем более виолончель не пользовалась особой популярностью у юных дворян. То ли дело скрипка или фортепьяно…
Однажды Тео постучался в очередной дом, чтобы предложить свои услуги. После ряда неудач, он почти отчаялся найти работу, и лишь назойливое бурчание пустого желудка не позволяло опускать руки.
Горничная провела его в богато обставленную гостиную. Беседовал с ним хозяин дома — чопорный господин с седыми редеющими волосами. Его супруга — миловидная дама в самом расцвете лет, и дочь — тощая пигалица лет семи — скромно помалкивали, тайком бросая на Тео любопытные взгляды.
Он усердно отвечал на расспросы, недоумевая, почему ему до сих пор не указали на дверь. Ведь девчонка — похоже, единственный ребенок в семье, а женщины на виолончели не играют, так как леди не пристало сидеть с раздвинутыми ногами.
Впрочем, недоразумение быстро прояснилось — хозяин по ошибке решил, что Тео предлагает уроки скрипки. Получив от ворот поворот, Тео понуро поплелся к выходу. Снова отказ. Уже четвертый за сегодня. Проклятье, опять на ужин придется жрать пустую похлебку!
Уже у самого порога кто-то коснулся его локтя. Оглянувшись, Тео увидел мать девчонки. Она торопливо сунула ему в руку записку.
«Приходи сегодня в полночь к задней двери, думаю, у меня найдется для тебя работа».
В назначенный час Тео стоял у черного входа. Он догадывался, что это будет за «работа». Еще до войны он успел потерять девственность с одной из придворных потаскушек, и ему часто доводилось замечать, какими взглядами смотрят на него женщины. Особенно те, что постарше.
Впрочем, он и не возражал. Хозяйка была недурна собой, а у него, в силу возраста и темперамента, хрен дымился в штанах. Так что, оказанными «услугами» обе стороны остались вполне довольны.
На прощание дама сунула Тео в карман несколько золотых монет. На радостях он пригласил Гримо в «Пьяную сирену», и они впервые за долгое время как следует пообедали.
Вот так у Тео появился новый источник дохода. Скучающих матрон мало интересовали его музыкальные таланты, зато неудержимо влекло смазливое лицо, молодое тело, и крепкий, способный стоять часами, член.
Днем Тео разучивал гаммы, пассажи и штрихи с отпрысками богачей, а ночью удовлетворял их жен. Денег с них он не требовал: гордость не позволяла напрямую выставлять счет за любовные утехи, но от подарков не отказывался. Вкупе с уроками музыки и редкими выступлениями это давало возможность не умереть с голоду, но о том, чтобы содержать особняк в надлежащем состоянии или восстановить имение после пожара, не могло быть и речи.
Несколько лет Тео плыл по течению без руля и ветрил и не видел в своей жизни особого смысла. Пускай он уцелел в той кровавой резне, но часть его словно умерла вместе с родными, а израненная душа обросла уродливой коростой. Единственную отдушину он находил в музыке — когда Тео брал в руки виолончель, все вокруг переставало существовать. Он погружался в волшебный мир, в котором не было ни пустых интрижек, ни постыдной нищеты, ни мучительных воспоминаний о той ночи, когда погибли все, кого он любил.
Тео вращался в различных кругах и однажды услышал о некоем «Братстве Монтерры». Костяк «Братства» составляли дворяне, недовольные нынешним положением дел. Многие из них утратили рудники и плавильни после того, как Хейдерон обрел независимость, и мечтали их вернуть. Другие потеряли близких во время резни, и жаждали отомстить. Они хотели свергнуть нынешний режим и грезили восстановлением старой доброй Монтерры, которая бы, как и прежде, включала в себя и Ангалонию и Хейдерон.
Как-то раз Тео пригласили на тайное собрание.
— Друзья, — вещал с трибуны суетливый оратор, — всем разумным людям известно, что трусливая политика нынешней власти привела к тому, что Ангалония нынче находится в глубокой, простите за мой мерганский, заднице. Мы вынуждены за огромные деньги покупать у хейдов медь, железо и серебро, а ведь когда-то эти рудники принадлежали нам! Мы не смиримся с таким бесчестьем! Мы будем сражаться за наше правое дело!..
Тео сонно кивал головой в такт пафосным речам, сидя в первом ряду, между господином А., чью жену он оприходовал сегодня утром, и господином Б., чью супругу ублажал аккурат после обеда. Ему было мало дела до политики, он пришел сюда в надежде завести новые связи среди, пусть и опальных, но все же дворян. Он быстро находил новых женщин, но так же быстро с ними расставался. Одних отталкивал его взрывной характер, другие же, напротив, начинали к нему привязываться, заговаривать о разводе с опостылевшими рогоносцами и намекать на брак. Ему это было ни к чему: он привык к одиночеству. После той страшной ночи его испепеленное сердце наполняло столько боли и черноты, что для любви и привязанности просто не оставалось места.
