Сняв загородный дом, братья собрали толпу, организовав бешеную попойку с марихуаной, кокаином и экстази. Что за дрянь ей подсыпали, Фэр не знала, но почва ушла из-под ног. Как и рассудок. Поэтому Конрад в ту ночь уломал её на секс. Это не было изнасилованием. Фернанда легла с ним добровольно, а, придя в себя и осознав, что забыла о предохранении, убежала. Сменила сим-карту и адрес, переехав на новую квартиру.

Но Конрад достал её окружным путём — их ночь он заснял на камеру. Когда Фэр начала его игнорировать, он выложил её видео и фото на порно-сайт и разослал ссылку студентам Полицейской Академии, где Фернанда училась. Слава о ней распространилась мигом. Пришлось забрать документы и из Академии уйти.

Но это было лишь началом катастрофы. Быстро обнаружив залёт, Фэр поскакала на аборт. Конрад её выследил и, поймав у клиники, ударил камнем по голове.

Очнулась Фернанда в подвале, прикрученная цепью к батарее. И было ей сказано: выпустят её, когда она родит наследника.

— Ты будешь здесь сидеть, пока не родишь мне сына! — орал некогда любимый мужчина. — А как поумнеешь, родишь второго. А потом третьего. Я хочу много детей, поэтому готовься! Хорошая женщина — это беременная женщина! Остальные — шлюхи!

Фэр рыдала и кричала, умоляя отпустить её. Оскорбляла, прямо говорила, что рожать детей не хочет. Но Конрад смеялся и бил её по щекам.

Так Фернанда провела четыре месяца — Конрад держал её в подвале своего дома с молчаливого одобрения всей семьи. А его мать и брат даже приходили любоваться на её живот. Конрад кормил Фэр, как на убой, а бил только по лицу, чтобы не навредить драгоценному ребёночку, которому Фернанда желала сдохнуть. И её любовь к Конраду превратилась в жгучую ненависть. Она мечтала убежать из ада, избавиться от живота и вернуться домой, в Аргентину.

Спасла её Джина, юная сестрица Конрада. Однажды семейка уехала на национальный праздник в итальянскую общину, а девчонка осталась дома — из-за плохих оценок. Она так разобиделась, что стащила у Конрада ключи и выпустила Фэр.

Далее в памяти Фернанды были провалы. И туман. Она бежала, бежала вперёд, задыхаясь. Хотела прыгнуть с моста. Но решила — её могут выловить и даже спасти. Тогда Фэр забралась на десятый этаж высотки и сиганула в лестничный просвет. Отключилась она уже во время падения. Была уверена, что разобьётся, но очухалась в больнице. С переломанными ногами и руками и без живота — упала плашмя на него. Ребёнка, естественно, потеряла.

Фернанда помнила, как хохотала, представляя физиономию Конрада. Врачи явно решили: она с горя свихнулась, но Фэр была счастлива. Удивительно, что Конрад не прибежал в больницу её мучить — не додумался искать в травматологии.

Когда Фернанде сняли гипс, она, заложив драгоценности, купила билет в Буэнос-Айрес. Так и вернулась домой. Родителям сказала, что в Академии ей не понравилось, и поступила в местный Университет Федеральной полиции, дав себе зарок: никогда не возвращаться в Нью-Йорк. И не спать с мужчинами.

Через время, когда Фэр стукнуло двадцать, Констанса и Рафаэль (её родители) погибли в авиакатастрофе, не долетев до «любимого» ею Нью-Йорка. Этот город-проклятие Фернанда возненавидела всей душой.

А сегодня прошлое вернулось. Иван её нашёл, провернув с Агустиной то же, что Конрад сделал с ней, с Фэр. А Вирхиния ему подсобила. Но для Фернанды всё закончилось благополучно, а Агустине повезло меньше. Твари! Чтоб они в аду сгорели!

Фэр тихо всхлипнула, ныряя в реальность и крепче обнимая Джерри. Наверное, он такого не сделает. Он искренне волнуется за неё. Сегодня был так ласков! Джерри шевельнулся — слёзы намочили ему грудь.

— Фэ-эр? — шёпотом протянул он. — Ты чего?

— Ничего…

— Ты плачешь? Ты мне рассказала не всё, так? — мигом раскусил он её.

— Ага…

— Ну так расскажи сейчас, — Джерри провёл ладонью по её позвоночнику, словно играя на фортепиано, и Фэр мурашками покрылась.

— Я не знаю, как это рассказать. Я боюсь, ты меня осудишь.

— Кто я такой, чтобы судить других? Я сам всю жизнь совершаю ошибки и расплачиваюсь за них. У каждого человека есть прошлое. Нет людей без прошлого, — Джерри говорил нежно, лицом упираясь Фернанде в затылок. — Я не буду настаивать. Я знаю, это трудно — рассказать. Но если ты захочешь…

— Я хочу, — слёзно пролепетала Фэр. — Меня это мучает уже семь лет…

Освещаемые звёздами, что тлели за окном, напоминая о других цивилизациях, Джерри и Фэр говорили, как никогда искренне. Тихо, вполголоса, Фернанда поведала обо всём, что пережила в Нью-Йорке. Джерри молчал. Она слышала его дыхание, стук его сердца, поначалу размеренный, а затем быстрый-быстрый, словно он пробежал марафон.

— Вот так, — закончила Фэр. — Об этом никто не знает. Вообще никто, даже моя семья. Ты первый человек, кому я это рассказала. Я всегда боялась осуждения.

— Осуждения за что?

— Они бы сказали, что я убила плод. И ещё смею не расстраиваться. Но я не жалею. Ни тогда, ни сейчас.

— Бессмысленно рожать никому ненужных ублюдков, — молвил Джерри жёстко. — Они однажды вырастут и спасибо не скажут. Но ты вела себя глупо. Ты не хотела детей, но встречалась с типом, склонным к репродуктивному насилию. И ты сбежала, не наказав эту семейку. Почему ты не обратилась в полицию? Похищение, угрозы, ограничение свободы, насилие… Целый набор! Тоже мне инспектор! — Фернанда в тоне Джерри услышала ярость.

— Тогда я не была инспектором, — оправдалась она. — Я была маленькой девочкой и верила в сказки про принцев. Поэтому я струсила.

— Ты и сейчас не тянешь на инспектора, — Фэр не видела лица Джерри, но голос его улыбался. — Не мне осуждать тебя. Я тоже боюсь людей и общественного мнения. Но эти мрази, которые над тобой издевались, заслуживают, чтобы ими пообедали львы! — выплюнул он, как кувалдой шарахнул.

А Фэр развеселила его реакция. Да, Джерри её в подвале не закроет!

— Значит, ты… ты не думаешь, что я ужасная, плохая и всё такое? — робко спросила она.

— Я думаю, что ты дурочка, — он обнял её, и косточки его бёдер впились Фэр в живот. — Трусливая маленькая дурочка, которую унизил недоразвитый ублюдок. А она ему разрешила. И самое смешное, что я эту дурочку люблю.

— Что? — ахнула Фернанда.

— Я тебя люблю, — повторил Джерри.

Фэр ушам своим не поверила. Он впервые это сказал. Джерри Анселми признался ей в любви! Она была так счастлива, что кинулась его целовать. На ощупь, в темноте, покрыла ему лицо мелкими поцелуйчиками.

— Я же говорю — дурочка, — Джерри хихикал, позволяя эти шалости.

А Фэр ощутила, как с груди её скатился камень размером со шкаф. Впервые она кому-то рассказала свою историю. И её не осудили. Поняли и приняли. И признались в любви. Всё-таки Джерри чудо. Невыносимое чудо!

— Я тоже люблю тебя, Джерри Анселми, — шепнула Фернанда.

Он улыбался, накручивая её волосы на пальцы, как на коклюшки. А Фэр живо сморил сон, где кошмарам отныне места не было.

Комментарий к Глава 35. Когда открываются тайны ----------------------------------

[1] В Аргентине нет школьных тетрадей. Ученики пишут на листах формата А4, которые потом крепят в папки-скоросшиватели.

[2] Кваст — горячий лимонад с добавлением лимонного сока и мёда, традиционный голландский напиток.

====== Глава 36. Эх, семейка! ======

Проснулась она в десять. За окном ухмылялось солнце, и его лучи, отражаясь в зеркалах, радостно бегали по стенам и потолку. Везде царил бардак, а в изголовье кровати дрыхла пушистая голубоглазая грелка — кот по имени Дамас.

Джерри дома не оказалось, но на барной стойке в гостиной Фернанда нашла связку ключей и записку: «Я ушёл на репетицию. Будешь уходить, покорми Дамаса и запри дверь. Целую. Джерри».

Позавтракав салатом из морепродуктов, прихорошившись и накормив кота, Фэр решила воспользоваться моментом. Идея залезть в два секретных ящика мучила её давно. Один был в ванной, а второй — в студии на третьем этаже. Первый ящик Джерри замыкал ключом со связки, что сегодня доверил ей — после вчерашнего забыл про бдительность. Как открывать второй ящик, с кодовым замком, Фэр не знала. Но метод тыка подойдёт. Да, это подло, но она глянет одним глазком и всё.