— Тётя, ты уже дома?
— Ну да, недавно приехала, вот навожу красоту, — она ткнула пальцем в бигуди. — Я, конечно, понимаю, у вас тут любовь-морковь, но, Фернандита, ты нужна дома.
— А что случилось?
— Да там Марго скандалит с этим пареньком, с Фредом! А я не могу с ней сладить. Я ж не Терминатор! — посетовала тётя. Барби повизгивала в унисон. — Так и придётся вещички складывать и лететь на Луну! А я ж хотела участочек свой продать, чтобы с долгами расплатиться. Не акции же Осмара продавать! Но после этих стрессов только на Луну и бежать. Вот и Барбара Сантойя в шоке, придётся ей носить беруши для собак. В общем, хватит тут миловаться, иди-ка ты домой, Фернандита, пока он не рухнул!
Фэр вылезла из машины, чмокнув Джерри в щёку (при тёте Фели она постеснялась целоваться в губы). Зелёные глаза чуть не обратили её в горстку пепла. Молча Джерри завёл авто и скрылся за горизонтом.
По словам тёти, Марго была убеждена, что Агустину обрюхатил Фред, и, когда он пришёл справиться о здоровье девушки, она закатила скандал. Тётя с Фернандой угодили в его апофеоз. Бегая по гостиной, как коза по лугу, Маргарита требовала от Фреда жениться на Агустине срочно, ведь теперь её замуж никто не возьмёт — она не женщина. Фред клялся, что у них интимных отношений не было, но жениться не отказывался.
— Агус не согласится за меня выйти, она меня не любит, — со вздохом он потупился. Джинсы болтались на нём мешком, а густые кучерявые волосы напоминали шапку из пуделя.
А он не меняется! Такой же застенчиво-трусливый, с милым лицом и бомжеватой одеждой то ли хиппи, то ли скульптора-самоучки.
— Не любит? А это меня не волнует! — Маргарита строго помахала поварёшкой. — Мнения этой тупицы никто и спрашивать не будет. Выйдет замуж за первого, кто позовёт, и точка! У неё другого выхода нет. Она опозорила всю семью! А я не намерена тащить этот груз! Я не хочу, чтобы соседи показывали на меня пальцами и говорили, что моя дочь — бесплодная шалава! Сначала она залетает вне брака, а потом перестаёт быть женщиной! Куда это годится? Инвалид неопределённого пола — обуза для семьи!
Фэр, подойдя к сестре, влепила ей новую пощёчину. Марго визгнула, схватившись за лицо.
— Ты чего дерёшься, совсем одурела? Как ты смеешь целый день руки распускать?! Сначала в больнице, теперь тут. И это вместо поддержки!
— Поддержки в чём? В способах унижения Агустины? Ты их и без меня найдёшь. Ты меня разочаровала, Марго! Не думала, что скажу это, но самый адекватный человек в нашем доме — тётя Фели! Идём на кухню, Фреди, выпьем кофе, — Фернанда увела юношу с собой.
Но ничего иного Фред из себя не выжал, повторив всё уже сказанное: он влюблён в Агустину и женится на ней, если она захочет. Но ребёнок был не его.
— А чей тогда? — спросила Фэр напрямую. — Я не видела с Агус другого парня, лишь тебя.
— Не знаю, — по виду юноши Фернанда не поняла: расстроен он от безответной любви или от чего-то ещё. Вероятно, он лжёт или недоговаривает.
Фэр хотела позвонить Сэси, но решила — за спиной у Агустины нетактично расспрашивать подруг о её жизни.
Через две недели Агустина вернулась домой. На неё надели корсет, фиксирующий рёбра в нужном положении, а на плечо и пальцы наложили гипс; тело и лицо до сих пор «украшали» синяки, однако, пребывание в клинике уже не являлось необходимым.
Лину с друзьями попёрли из школы, вынудив извиняться. Но Агустина не пошла на это смотреть — людей стеснялась из-за растерзанного вида.
Фэр же заклание Лины и её дружков не пропустила. Вместе с тётей Фели и Маргаритой они отправились в Школу изящных искусств. Родители мерзавцев пугали директрису судом за унижение их чад. Но та была непреклонна. С трибуны футбольного поля сеньора Беатрис рассказала, какие гадкие личности завелись в школе. Каждого назвала по имени, официально объявив: они исключены с позором, о чём она уведомит остальные учебные заведения — перекроет им дороги. Она вынудила каждого из драчунов в микрофон извиниться перед семьёй Агустины. Лина, рыжая и конопатая девица, ревела в три ручья. Она являлась местной «звездой», воображала себя пупом земли, гнобя неугодных. Теперь вся школа смеялась над ней. Корона упала с королевы, а это было главным её страхом — лишиться репутации.
— Директриса — зверь-баба, — шепнула тётя Фернанде на ухо. — Здорово она расправилась с этими чертями!
За время, что Фэр навещала Агустину в клинике, она поладила с Нанси. Закадычных подруг у Фернанды никогда не было — она не верила в женскую дружбу. Но Нанси спасла Агустину, внушив Фэр чувство благодарности. И была откровенна. Присела на уши и нажаловалась: Тос донимает её. Однажды выследил на улице и чуть не убил.
— Хорошо, что вокруг люди были, — рассказала Нанси. — Он схватил меня, тряс, орал, а один мужчина заступился. Но Тос грозит мне смертью, если я не вернусь к нему и детям.
— Это уже серьёзно. Напиши заявление в полицию. Я вызову его на допрос и пугну тюрьмой, — порекомендовала Фэр.
— Я попробую, — согласилась Нанси. — А вообще… — она замялась, а потом шепнула, — тот мужчина, что меня защитил, позвал на свидание. Наверное, мне и правда нужен любовник, чтобы Тос отвалил, но я боюсь встретить нового дурака. А Тос — трус, он горазд лишь женщин мучить.
— Знаем таких, видали, — скривилась Фэр.
— А вот с мистером Джерри вам повезло, — не забыла упомянуть Нанси, улыбаясь кончиками губ. — Он такого не сделает.
«Он сделает что-нибудь похуже», — мелькнула у Фернанды мысль. Хоть Джерри и убеждал её в бесплодии, Фэр ему не верила. Он лжёт, чтобы усыпить её бдительность. А после — атакует исподтишка и обрюхатит. И сколько случаев, когда люди с диагнозом «бесплодие» становились родителями?
История с Агустиной Фернанду напугала. Вот живёшь себе, никого не трогаешь, и вдруг — бац, и ты на пятом месяце беременности. А контрацепция часто подводит. Единственный способ избежать этого ада — не спать с мужчинами. Фэр давно хотела остановиться на таком варианте, но появился Джерри, принеся новые риски.
На почве страха Фернанда рванула к доктору Умберто Барриосу — своему гинекологу, моложавому вдовцу сорока лет. Он успокоил её: она не беременна. Выписал противозачаточные, заменил спираль, а также намекнул, что есть радикальный, но действенный способ контрацепции — стерилизация, перевязка маточных труб. Фэр обещала подумать.
От вида толстой и звероподобной Вирхинии, что расклеивала всюду результаты УЗИ, Фернанду трясло. А если она залетит и тоже чокнется, ведь гормоны бьют по голове адски? Нет уж, бежать надо от такой «радости»!
Вирхиния носилась с животом, как с хрустальным. Она запрещала на себя даже смотреть, уверенная, — ей все завидуют, поэтому хотят сглазить, искалечить или чем-нибудь заразить. Фэр же обдумывала планы мести. Посоветовалась с Джерри и тот предложил идею — официально лишить Вирхинию практики, доказать, что ошиблась в диагнозе она специально. Но Фэр не хотела подвергать Агустину допросам, и с Алвесом они решили ограничиться увольнением Вирхинии из клиники «Планирования семьи и материнства». Оставалось найти доказательства её профнепригодности, чем Фернанда и занялась. Вооружившись диктофоном, она ходила за кузиной по пятам. А Вирхиния и не отнекивалась — сразу вывалила, что намеренно утаила беременность Агустины.
— Вы же ужас-ужас на аборт бы её потащили. Вот я и спасла бедненького ребёночка от жуткой смертушки! Я хотела, чтобы Агус была счастливенькая, как я! А вы меня упрекаете! — горланила Вирхиния. — Да если бы все врачи были такие же, никто бы не болел и не умирал! Все бы рожали лялечек каждые девять месяцев и радовались. Ведь родочки лечат и омолаживают организмик. Я всегда своим пациенточкам рекомендую целительные родочки! У нас с Агустиной родились бы лялечки одновременно! Они бы вопили дуэтиком! Вы только представьте какая радость! Но Агустина дура, потеряла лялечку!
Эти беседы Фэр заводила каждый вечер и за пару недель собрала внушительный компромат. Ни один адекватный работодатель, услыхав такой бред, Вирхинию бы в штате не оставил. И точно. Вирхиния живо вылетела из клиники с волчьим билетом — невозможностью в будущем заниматься медициной. Главный врач, мужчина требовательный и суровый, был непреклонен. Ни давление на жалость, ни нытьё о ребёнке не помогли. Он вытурил Вирхинию, даже не испугавшись последствий за увольнение беременной.
