Консьерж открыл стеклянную дверь; за ней оказалась ещё одна, с видеодомофоном.

— Нажмите синюю кнопочку, потом наберите 077 и нажмите зелёную кнопочку, — объяснил он, как пользоваться домофоном.

Фернанда натыкала указанные кнопки, раздался музыкальный звонок.

— Хэллоу, — Джерри ответил также, как по телефону, что Фэр позабавило.

— Привет, это я, Фернанда, — известила она, сдержав смешок.

— Вижу. Проходи, — дверь щёлкнула, и, дёрнув ручку, Фэр вошла в огромный холл.

Пол был устлан плиткой, на которой она подскользнулась. Здесь стояли три белоснежных дивана, а стену украшал огромный телевизор. Углы утопали в вазонах и горшках с цветами. Консьерж любезно проводил Фернанду до лифта.

— Семьдесят седьмая квартира, точнее пентхаус, на сороковом этаже. Тут у нас лифт, а вон там лестница. Некоторые не любят лифты, — он хихикнул. — На тридцать втором этаже, например, живёт депутат, Леопольдо Магальяэс. Ну очень странный человек! Каждый день и вниз, и вверх лезет по лестнице. У меня бы давно ноги отвалились, — кряхтя вещал консьерж, — а этому хоть бы что. Может, и вы такая же? Тоже пойдёте пешком?

— Нет, спасибо, — отказалась Фэр от столь заманчивой перспективы и села в лифт — просторный, с огромными кнопками на панели.

Вышла на этаже номер сорок. Попала в холл, где лежал ковёр и стояли горшки с цветами. Миновав его, упёрлась в огромную чёрную дверь с номером 77. Пентхаус занимал целый этаж и ещё плюс два этажа вверх — полноценный особняк на крыше небоскрёба. Не найдя звонка, Фэр громко постучала.

— Заходи! — крикнул голос из-за двери. — Открыто!

Фернанда робко протиснулась внутрь. Споткнулась на пороге о корзины с цветами. Джерри её не встретил, и она его окликнула:

— Джерри, ты здесь?! Это я!

— Я же сказал, заходи.

Перепрыгнув через цветы и разваленные по прихожей чемоданы, Фэр добралась до гостиной. Зажмурилась — стекло, всюду стекло. Столики, полки, шкафчик-бар с множеством разноцветных бутылочек — всё было стеклянным. Чёрный пол, тоже стеклянный, отражал её испуганное лицо. По центру — красный ковер в форме шкуры. Два дивана и четыре кресла из чёрной кожи. Стены были обиты полупрозрачной мозаикой; к одной из них прилепился камин, где горел искусственный огонь. Ни тебе картин, ни вазочек и статуэток, ни салфеточек — деталей, что облагораживают жилище, — ничего. Из аксессуаров — красно-серебряные жалюзи на окнах и сосуды с ракушками, с цветным песком и камнями.

«Да здесь дура с ума сойдёт! — подумала Фэр. — Интерьерчик — ад!».

Джерри сидел в кресле, закинув ноги на подлокотник, пил молоко и зависал в планшете. Из одежды на нём был белый пушистый халат, что Фернанду возмутило. Какое свинство! Мог бы переодеться к её приходу.

На спинке кресла, у Джерри над головой, расположился здоровенный белоснежный кот. Он мирно дрых и подёргивал хвостом, задевая им лицо хозяина.

— Ты какой-то безалаберный, Джерри Анселми, — начала разговор Фэр. — Почему у тебя дверь открыта?

— Я ждал тебя. Или это не ты трезвонила мне в домофон? С утра пораньше не дала выспаться, — лениво сказал Джерри, даже не взглянув на Фернанду — продолжал тыкать пальцем в планшет.

— А ты не боишься нашествия той дуры, что яйцами бросается?

— Сеньор Феликс, наш консьерж, кого попало не пропустит. Всюду камеры видеонаблюдения и сигнализация. Только я знаю, где нажать заветную кнопочку, чтобы сюда явился наряд охраны, — он улыбался, не меняя позы и не поднимая глаз, и качал ногами, свисающими с подлокотника.

— Может, ты отвлечёшься от гаджета, Джерри Анселми, и мы поговорим? — вспыхнула Фэр.

— Не могу, я немного занят. Отвечаю на почту в фэйсбуке. Иногда нужно снизойти до общения с поклонниками. Им это приятно, они начинают тебя любить с удвоенной силой. Хотя и не стоит баловать их частым проявлением активности, — Джерри говорил это безразличным тоном, словно зачитывая биржевые сводки. — Но ты не нервничай, мисс инспектор, рассказывай зачем пришла. Уши у меня свободны, рот тоже. Я тебя слышу и могу разговаривать, одновременно занимаясь делами. Как ты видишь, сегодня я немного дома, но вечером у меня выступление. Частная закрытая вечеринка. Так что надо отдохнуть, привести себя в порядок, пообщаться с поклонниками и все дела. Ну? Я тебя слушаю.

Фэр бесило это пренебрежение — он относится к ней так, будто она радио, которое сообщает ему новости. Подавив гордость, она начала сбивчиво объяснять:

— Я тебя не понимаю, Джерри Анселми. Я пришла, потому что ты бросил трубку. У нас с тобой договор, мне надо, чтобы меня в должности восстановили. Я согласилась тебе помочь с этой фанаткой, а ты вколачиваешь мне гвозди в колёса. На что ты разозлился, объясни мне? Из-за этой бродяжки? Да чтоб она провалилась! Сбежала и сбежала, и чёрт с ней.

Тут Джерри поднял глаза — зелёные черти в них сверкнули недобро.

— Ненавижу ложь, — выцедил он холодно.

— Что? — не поняла Фернанда.

— Ненавижу ложь и людей, которые нагло врут. Я вижу таких насквозь. Ты меня разочаровала, мисс инспектор. Я думал, ты искренняя, а ты такая же, как многие.

— Но… я не понимаю.

— Я прекрасно знаю, что произошло с Айлин. Алвес пробил по своим каналам, и мы нашли её в одном из приютов. И когда стали выяснять, как она туда попала, вскрылись прелюбопытнейшие подробности. Не догадываешься какие?

Фэр пошла пятнами. Ну вот, приплыли. Допрыгалась. Он всё знает.

— Я просил тебя мне помочь, а ты поспешила сбросить с себя эти обязанности. Как ты ловишь преступников, если и в простом деле на тебя положиться нельзя, м? — ужалил он, обдав её волной высокомерного превосходства.

— Ты обещал забрать девчонку на следующий же день. Но она торчала у меня два дня, а ты раздавал интервью на каких-то ток-шоу, — обиженно сказала Фернанда и ощетинилась, став похожей на ежа. — Ты не подумал обо мне! Я не знаю, чего ты так привязался к этой бродяжке, и знать не хочу, — Фэр переводила стрелки в надежде спастись от гнева. — Ты меня подставил, Джерри Анселми. Во-первых, она жуткая хулиганка и разгромила мне полдома. Во-вторых, никому из членов моей семьи не понравилось её присутствие и мне пришлось оправдываться. И, в-третьих, я тебе говорила, что не люблю детей!

Джерри рассмеялся. Отложил планшет и встал с кресла, потревожив кота. Тот недовольно мяукнул, тряся головой. Ярко-голубыми глазами кот уставился на Фернанду. Взгляд у него был выразительный, как и у хозяина. И вид надменный. Фэр в кошачьих породах не разбиралась, но, судя по выражению его сытой морды, кот знал: за него немало уплачено, и выпячивал свою родословную направо и налево.

— Рехину Руис, мачеху Айлин, отпустили домой в тот же день, — рассказывал Джерри, гуляя босиком по стеклянному полу. Походка мягкая и хищная, как у тигра перед прыжком. Фэр отметила, что у него стройные ноги. Загорелая кожа аж блестит, и волос на теле нет вообще — всё снято подчистую, как у фотомоделей или спортсменов. Вот нарциссище!

— Айлин мы нашли, — продолжил Джерри, не реагируя на откровенные разглядывания. — Потом Алвес наведался к её мачехе и отцу. Они хотят отказаться от девчонки, и если не найдётся ещё родственников, готовых взять её к себе, она отправится в приют насовсем. Алвес сейчас занимается их розыском.

— Я не понимаю, Джерри Анселми, тебе-то что с этого? — изумление Фэр всё росло. Никогда она его не поймёт! — Только не говори, что ты пожалел бедную-несчастную попрошайку и проникся её судьбой. Да в жизни не поверю!

— И правильно сделаешь, — ухмыльнулся он, гладя большим пальцем ямочку на подбородке — от этого жеста у Фернанды уши заложило. — Я циник, ты забыла? И благотворительностью не занимаюсь. В отношении людей точно. Хотя приютам для животных иногда помогаю. А по поводу Айлин я тебе объяснял — на это есть причина, и это не жалость, и не благотворительность. Если Алвес уладит вопрос с её родственниками, Айлин переедет жить ко мне. Не сюда, а в Баррьо Парке. Я там редко бываю, временами. Там большой особняк, зелёная зона и много места; найму нянек, гувернанток и пускай живёт.