— Гильермо, почему нельзя что-то сделать? — спросила Марлене.

— Я уже сделал всё, что мог, — развёл он руками.

— Но нельзя же сидеть на лекарствах всю жизнь!

— Думаю, можно. Но ты должна его контролировать. Позволь откланяться, у меня масса дел, — пожав Марлене обе руки, доктор устремился вперёд по коридору.

Проводив его взглядом, Марлене вернулась в палату. А Фэр поняла: она туда не войдёт. Зачем? Она узнала, что хотела — Джерри жив и груз ответственности она не несёт. Пусть этот тип горит зелёным пламенем! Из-за него её от должности отстранили, а она тут фруктиков притащила. Да пошёл он!

Пока Фернанда шла обратно, вспомнила, что доктор дважды назвал Джерри Херманом. Всё-таки он менял имя, а, может, и фамилию.

— Надеюсь, я тебя больше не увижу, Джерри Анселми! — в сердцах выплюнула Фернанда, пихнув пакет с фруктами нищенке, что сидела у входа.

Но поход в клинику вернул Фэр настроение. Хотя по приходу домой она чуть не оглохла от визга Маргариты:

— Маньячка! Извращенка! Убийца! Вы хотите моей смерти!

— От маньячки слышу! — отвечала тётя. — Как ты могла? Я же сейчас упаду в обморок! Ты — садистка!

Возмущённо топая, тётя Фели скатилась с лестницы, одной рукой прижимая к себе тявкающую Барби, а в другой неся стеклянную банку с чем-то красно-коричневым внутри.

— Врача мне! Врача! Мне нужен врач! — голосила Маргарита с верхнего этажа. — Я умираю! Меня отравили! Предатели! Иуды!

— Тётя Фели, что случилось? — осторожно поинтересовалась Фэр.

Вздохнув, тётя выпустила Барби бегать по гостиной и водрузила банку на столик.

— Вот, — ткнула она в неё пальцем с длинным ярко-розовым ногтем.

И тут Фернанда охнула — в банке что-то шевелилось. Тараканы! Большие, цвета красной древесины. Вот кого-кого, а тараканов Фэр не любила, поэтому резко отвернулась.

— Тётя Фели, зачем вам целая банка тараканов?

— Ты что, газеты не читаешь, Фернандита? То же мне инспектор полиции, а за модой не следит! — всплеснула руками тётя. — Как можно так отстать от жизни? Это ж последний писк моды — марципановые тараканы!

— В смысле мода? Мода на тараканов? Вы решили развести в доме тараканов? — ужаснулась Фэр, не рискуя смотреть на банку.

— Не совсем, — тётя Фели промокнула лоб розовым платочком. — Зачем мне тараканы, когда у меня есть Барби? Их на руки не возьмёшь, в кровать не положишь, на поводке не выгуляешь. Как питомцы они бесполезны. Но сейчас в тренде духи с запахом марципанов. А их делают из марципановых тараканов. Представь себе, когда они пугаются, они пахнут конфетами. Хочешь понюхать? — воодушевлённо схватив банку с стола, тётя Фели сорвала с неё крышку и пихнула Фернанде под нос.

— НЕТ! Не надо, благодарю! — Фэр так шарахнулась, что зацепилась ногой за ногу и чуть не упала.

— Ну и зря, — насупилась тётя, поставив банку на место. — Так вот, я и купила себе тараканчиков, чтобы смешать из них духи. Собственного производства. А рецепт я нарыла в интернете. Какая полезная штука, этот интернет!

— А что случилось с Маргаритой? — смиренно спросила Фэр. Да-а, с тётей Фели не соскучишься, её деятельная натура не может без приключений.

— Маргарита, ох, уж эта Маргарита! Вечно она всё портит! — цокнула языком тётя. — Принесла я, значит, тараканов домой и засунула в холодильник, чтобы они слегка подмёрзли и ошалели. Так в рецепте сказано. Но там ничего не говорилось, что надо предупреждать об этом членов семьи, у которых нет мозгов. В общем, прихожу я на кухню через три часа, открываю холодильник, глядь — нет моих тараканчиков. Исчезли. Вместе с банкой. Я так и обомлела. И кто позарился только? Воры! Мошенники! Подлецы! Вдруг слышу вопли. Ну и пришла я, значит, на визг в спальню Маргариты. Гляжу, стоит моя баночка у ней на тумбочке, а сама Маргарита со своей костяной ногой сидит на полу и орёт. И плюётся. И тычет пальцем в мою баночку. И кричит: «Смотрите, смотрите, там грибы шевелятся!». Слышала, грибы у ней видите ли шевелятся?! Ишь ты! Грибы. Я и посоветовала ей купить лупу. И сказала, что это не грибы, а мои тараканчики. А она так разоралась, стала кричать, что я хотела её отравить. Ну не дура ли?! Я что ли виновата, что она помыла глаза супом и спутала тараканов с грибами? Я, между прочим, кругленькую сумму за них отвалила в зоомагазине. А Маргарита их покусала. Она откусила одному таракану голову! Но я ей это припомню!

Подхватив банку, тётя гордо удалилась в кухню. Барби, перебирая лапками, побежала за ней. Фернанда только пальцем у виска покрутила. Чем бы тётя не тешилась, лишь бы мозги не ела.

Вообще-то в разборках тёти Фели и Маргариты Фэр сохраняла нейтралитет. Этим двум нечем заняться, у них нет серьёзных дел или обязанностей. Тётя Фели ни дня не работала, а Маргарита разбиралась только в видах пилочек и лаков для ногтей. Их скандалы от безделья, они так развлекаются. Но тётя соображала, как японский робот-шпион, замечая всё. Так, она не спускала глаз с Вирхинии — вечерами та повадилась куда-то исчезать.

Выудить из Вирхинии информацию труда не составило. Она не была скрытной, болтая о личном направо и налево. Поэтому тётя Фели мигом выяснила, что дочь нашла жениха. И ей это не понравилось. Мужененавистницей тётя не была, но, овдовев, решила: мужчины — пройденный этап. И ко всем кавалерам дочери и племянниц она относилась с презрением. Но она быстро расправила пёрышки, узнав, что поклонник Вирхинии — банкир. Он носит дорогие костюмы, швейцарские часы и ездит на Бентли. А зовут его красивым именем Амадо.

— Уж не влюбилась ли ты, кузина? — поинтересовалась Фэр, видя странное выражение на лице Вирхинии, когда та рассказывала о своём банкире. Хотя влюблённые, они другие… у них глаза блестят, а Вирхиния будто что-то прокручивает в мозгу.

— Влюбилась? Я? Бог с тобой, кузина! Любовь — это болезнь, а я хочу быть здоровой и полной сил для рождения ребёночка, — категорично отмела она все догадки. — Но, наверное, я выйду замуж.

— Да ну? Всё так серьезно?

— Серьёзно. Он признался мне в любви, — с постным лицом выдала Вирхиния.

— Ну это же чудесно, Вирхи! Как же ты с ним познакомилась?

— Ну, я пошла в банк, и у меня карточка застряла в банкомате, а он любезно мне помог, — объясняла Вирхиния, сидя перед зеркалом и намазывая на лицо косметическую глину. — Мы разговорились. Оказалось, он работает в этом банке, занимает одну из высоких должностей. Он пригласил меня в кафе и сказал, что я красивая. И названивал мне целую неделю, зазывал во всякие рестораны и клубы. А вчера сказал, что любит меня. Сегодня я опять с ним встречаюсь, — Вирхиния говорила с вялым безразличием, что Фернанду изумляло.

— Вирхи, я тебя не понимаю. Он совсем тебе не нравится, да? — предположила она.

— Не совсем, он милый, но я не влюблена в него. На это у меня нет времени. Мои биологические часики уже стучат в там-там. Амадо вежливый, симпатичный. У него крутая тачка и куча денег, я видела пачки долларов.

— А что тебя смущает? Может, он немолод? Старикан? — выпалила новую догадку Фэр.

— Он, конечно, не мальчик. Он уже пожилой, ему тридцать два, но для мужчины возраст — не главное. Некоторые могут делать детей и в шестьдесят. Но мне нужен самец, понимаешь? Хороший производитель, с хорошей генетикой. А с Амадо у нас ещё не было секса. А ведь прошла уже целая неделя! — Вирхиния поджала губы, будто мужчина, не затащивший её в кровать, нанёс ей смертельное оскорбление. — Это меня и пугает. Мужчина, который тормозит в таких делах, выглядит странно. Вот представь себе, я выйду за него замуж, а он окажется импотентом. Или бесплодным. И что мне тогда делать? Мне такой не нужен. Да и генетика не пойми какая…

— Ты же сказала, что он симпатичный, — перебила Фернанда.

— Ну да, только он хромой.

— Эм-м?

— Нет, он не ходит с палочкой. Я сначала и не заметила, пока он сам не сказал. Якобы у него повреждено колено — в детстве упал с карусели. Но мне это не нравится. Вдруг у него какая-нибудь болезнь? А мне нужны здоровые дети. Те мужчины, которых я встречала до Амадо, были нормальные. А он… не хочу, чтобы у меня родился какой-нибудь даун. Но других кандидатов у меня пока нет.