— Это что за гадость? — сморщился он.

— Это не гадость, это глицерин, чтобы отмыть руки от чернил.

— О, гхош [1], куда я попал? — закатил Джерри глаза. — Это век как минимум девятнадцатый. Телефон с проводом вместо смартфона, лампочки электрические вместо светодиодных. И отпечатки пальцев во всём цивилизованном мире давно снимают сканером, но в этом лесу ещё пользуются чернилами и глицерином, — Джерри любовно вытирал палец за пальцем, медленно, лениво натягивал митенки, и Фэр всё больше нервничала. А когда он машинально погладил одной рукой другую, расправляя перчатки, она покрылась румянцем, будучи не в силах оторвать взгляд от этих дьявольских пальцев.

— Мне сказали, что ты объявил голодовку, — сменила Фернанда тему, вырвав себя из прострации.

— Бред! Я не занимаюсь ерундой и голодовок не объявлял. Просто мой организм не воспринимает тюремную еду. Я предпочитаю совсем ничего не есть, нежели есть дрянь. У меня аллергия на некачественные продукты.

Фэр приподняла брови.

— Вот как? А на экстази у тебя, Джерри Анселми, аллергии нет, раз ты жрёшь его горстями? — не сдержала она яда.

— Экстази? А-ха-ха-ха! А ты знаешь, что это такое, детка?

— Не надо называть меня «деткой», я инспектор полиции! — скрипнула зубами Фернанда. — Экстази — наркотики амфетаминового ряда. Ты их принимал в клубе. Ими же передозировалась девушка Сандра Вэйс. Тебе о чём-нибудь говорит это имя?

— Сандра Вэйс? — зелёные глаза сверкнули, как у кошки в темноте. — Девушка? А-ха-ха-ха!

— Что смешного я сказала?

— Думаю, как инспектор полиции, детка, ты абсолютно некомпетентна. Выучила пару красивых слов: экстази, амфетамины, и мнишь себя супердетективом? Мисс Марпл, не иначе. И устраиваешь произвол, незаконно удерживая меня здесь. А всё почему? Потому что я поставил тебя на место. Ты привыкла людьми помыкать, но со мной это не канает. Ты хочешь мне отомстить, пользуясь своей должностью. И какой ты профессионал после этого? Ноль без палочки. Ты не удосужилась даже поинтересоваться личностью эм-м… потерпевшей.

Эти слова, произнесённые мягким тоном, на Фернанду воздействовали как пощёчина. Чего добивается этот мерзавец? Она инспектор полиции! Да он должен трястись от одного вида её жетона!

— Я не понимаю, к чему ты клонишь, — раздула ноздри Фэр, в глубине души зная: Джерри прав, она личное дело этой Сандры Вэйс даже не пролистала.

— Сандра Вэйс — не девушка. Это транс, известный в определённых кругах. Он сидит на тяжёлой наркоте. Даже лежал в клинике для наркозависимых. Об этом знают все, включая прессу. Кроме тебя, мисс зверски компетентный инспектор. Поэтому для начала изучи материалы дела. Кстати, ты должна мне телефонный звонок.

Вздохнув, Фэр указала на телефон. Она была сконфужена и неприятно шокирована. Этот мужчина, какой-то певец, несмыслящий ничего в серьёзных делах, усомнился в её компетентности. Но почему никто не сказал ей, что Сандра Вэйс — транс и наркоманка со стажем? Вчера она лично общалась с врачами по телефону. И они называли Сандру Вэйс девушкой. Везде одно надувательство!

Пока Фернанда размышляла, Джерри набирал номер раза три, но не дозванивался. Передумав, набрал другой номер. И — вуаля! — кто-то ответил.

— Не надо кричать, я никуда не пропал, — возразил он на чьи-то упрёки. — Слушай меня, я в полиции. Мне нужен Алвес, а я не дозваниваюсь до него. Найди его и приезжайте вдвоём, — Джерри оторвал трубку от уха, — мисс инспектор, дай адрес этого развесёлого заведения, — Фэр протянула ему визитку с адресом комиссариата, и Джерри продиктовал его в трубку. — И не задерживайся. Я не горю желанием превращаться в труп.

Последнюю фразу Фернанда не поняла. Причём тут труп? Как будто его здесь пытают! Она хотела возмутиться, но и рта открыть не успела, как дверь распахнулась. Из неё выпрыгнула — вот дьявол! — сеньора Мендес, женщина с крокодилом. Одетая в полосатые лосины и пятнистую тунику, она завизжала дурным голосом:

— Это вы виноваты! Вы мне за всё заплатите! Я дойду до президента!

— Сеньора Мендес, здравствуйте, — обречённо поздоровалась Фэр.

— Вы ещё и смеете здороваться? Совести у вас нет! — женщина нервно мяла в руках леопардовую сумочку.

— Что с вами опять случилось, сеньора Мендес?

— И вы ещё спрашиваете? Вы разлучили меня с моим Тото, заставив собирать мерзкие справки! И пока я застряла на сборе подписей от соседей, которые не хотят войти в моё положение, эти отвратительные служители зоопарка подложили мне нет, не свинью, а настоящего хряка! Да я их под суд отдам!

— Я вас не понимаю, сеньора Мендес. С Тото что-то случилось в зоопарке?

— Случилось! Ещё как случилось! — она отшвырнула сумочку в угол. — Нет больше моего Тото, всё! Был да сплыл!

— Он умер? — предположила Фернанда.

— Умер? Да типун вам на язык! — сеньора Мендес постучала кулаком по столу. — Жив, откормлен и брюхат.

— В смысле?

— В прямом. Мой Тото оказался не Тото, а Тата, чёрт его раздери! И теперь он, то есть она, беременна от какого-то безродного крокодила. Я их под суд отдам! Как они это допустили? Развратили моего крокодильчика! А ведь Тото был невинный мальчик!

— Но, сеньора Мендес, — Фэр с трудом сдерживала хохот, — как крокодил может быть беременным? Он же КРОКОДИЛ! Он не…

— Это вы виноваты! — оборвала её сеньора Мендес. — Вы не разрешили мне забрать его домой. Вот, пожалуйста, любуйтесь на свою работу. Я скоро стану бабушкой! А я ещё так молода, так молода!

И тут Фернанда захохотала, как псих на верёвочке, — сказалась нервотрёпка последних дней. Джерри сидел не шевелясь, пока сеньора Мендес не побежала по кабинету, размахивая кулаками. Споткнулась и села к нему на колени.

— Осторожнее, миссис, — поймал её Джерри.

— Ы? — вытаращилась на него дамочка.

— С вами всё в порядке?

— А?

— Может, инспектор Ривас предложила бы вам водички, а то вы разнервничались…

— А-а-а-а-а-а!!! — утробно завопила сеньора Мендес, вмиг забыв о беременном крокодиле. — Я вас знаю! Вы, вы, вы… этот, как его. Вы известный певец! Джерри Анселми, во! — выпалила она.

— Ну да…

— О! Мы с Тото вас обожаем!

— Действительно? — Джерри улыбался, пока сеньора Мендес превращалась в сливу — так синело от воплей её лицо.

— Чтоб меня скейт переехал, если это неправда! Ведь вы дадите мне автограф?

— Ну конечно.

Она залезла в сумочку, выудила здоровенный маркер и блокнот.

— А лучше два. Нет, три. Один для меня, второй для Тото, а третий для моего внука, которого родит Тото.

Джерри левой рукой выводил хвостатые надписи в блокноте, а сеньора Мендес напрочь забыла и о Фернанде, и о том, где находится. Последнее до Фэр дошло, когда тётка, рывком распахнув тунику на груди (пуговицы полетели по углам), гаркнула:

— А ещё вот тут! Специально для меня! Вы такой милый! — она попыталась потрепать его за щёку, но Джерри уклонился от этой фамильярности и лихо разрисовал сеньоре Мендес её морщинистое декольте.

— Теперь я не буду мыться год как минимум! — завопила тётка, прижимая руки к груди.

— Миссис Мендес, очень вас прошу, оставьте меня с инспектором Ривас наедине. У нас с ней важная беседа.

Фэр глазам своим не верила. Какой же лицемерный тип! Только недавно язвил и издевался над ней, а теперь улыбается, сияя фарфоровыми зубами и строя из себя кабальеро.

— О, да, конечно! Ради вас я готова на всё!

— Спасибо, — он поцеловал женщину в щёку.

— Теперь я и умываться не буду. Вообще. Никогда! Даже если Тото родит мне десять внуков, — подняв с пола растерзанную сумочку и прижимая к груди блокнот, тётка попятилась к двери. — До свидания, красавчик! Ах, какой милашка! — и вывалилась в коридор.

— Думаю, она явится опять, когда узнает, что крокодил — это рептилия. И, как рептилия, он не любит беременеть. Предпочитает откладывать яйца, — усмехнулся Джерри.

— Надеюсь, её хватит удар после этой новости, и я больше никогда её не увижу. Но, пожалуй, я должна тебя поблагодарить, Джерри Анселми. Ты избавил меня от этой сумасшедшей, — покосилась на него Фэр.