— Не кури, связки посадишь, — упрекнул Тобиас. Он всё корячился на лестнице, обнимая себя за пах.

— Не указывай мне как жить! Не строй из себя папочку! Скажи спасибо, что ты не в тюрьме, — огрызнулся Джерри, утопая в облаке дыма. Фэр никогда не видела его курящим. — Если я заговорю, сядешь и за секту, и за укрывание маньяка, и за развращение несовершеннолетних мальчиков. За всё надо платить.

Фернанда визуально мужчин заценила. Они оба — красавцы и очень ухожены. Тобиас не походил на заезженный образ «продюсера» — пузатого, плюгавого толстосума. Он видный, с подкаченным телом, густыми волосами. И почему такие мужчины оказываются геями или маньяками? Форменное безобразие! Фэр понимала, что Тобиас — настоящий гей. И к Джерри он неравнодушен.

— Ты изменился, — грустно сказал он. — Дымишь как паровоз, хотя певцу курить нежелательно. Не скрываешь, что я надоел тебе. И едва меня не покалечил.

— Ну-ну, давай ещё поплачься на свою несчастную жизнь!

— Ты изменился, — повторил Тобиас, глядя вдаль. — Ты правда хочешь уйти из Братства?

Джерри загасил сигарету. Небрежно шмякнул её в пепельницу. Поднял фужер, изучая вино на просвет.

— Я тебе всё уже сказал и не буду повторять, я не попугай.

— Мне кажется, зеленоглазка, ты спешишь. Другой человек не получил бы шанса, но ты — особенный для меня. Ты знаешь, как я тебя люблю. И имей ввиду, я не отстану. Если попробуешь сбежать, как уже проделал однажды, я найду тебя всюду. Но если ты покинешь Братство, заклеймишь себя, как Иуда. И за тобой придут.

— Ты мне угрожаешь? — Джерри встал. Налив вина, протянул фужер собеседнику.

— Не я! Высшая сила! — наигранно воздел Тобиас палец вверх.

— Не стоит заливать этот бред мне! — отмахнулся Джерри гадливо. — Я ещё с головой дружу. Но одно дело обманывать глупых овец, которые влезают в Братство и пополняют твой карман, и другое дело — убийства. Тебе не кажется, Тобиас Прадо, что это перебор — натравливать маньяка на людей, которым надоела твоя физиономия?

— Это не моя инициатива, — состроил Тобиас невинное лицо. — Я не пойду один против восьмерых. Астралис единогласно решили избавляться от неугодных. Ты сам прогулял это собрание.

— Значит, ты лжец, — пройдя по гостиной, Джерри остановился у террариума, цедя вино и разглядывая Амару.

Тобиас пялился с вожделением. Фэр никогда не видела, чтобы мужчина так смотрел на другого мужчину.

— Ты клялся, что решающим будет мой голос.

— После. Определенных. Действий. С твоей стороны, — отрывисто сказал Тобиас. — Но ты бегаешь от меня. Лжёшь, прячешься. Объявляешь о фальшивой свадьбе, а я узнаю это из газет, — Фэр напряглась, поняв: речь о ней.

— Это моё личное дело.

— Я никогда не запрещал тебе иметь любовников и даже любовниц, — скорчил гримасу Тобиас. — Я не ограничиваю твою свободу и не хочу, чтобы ты меня ненавидел. Но у тебя кукушка едет! Из-за этой полицайки ты хочешь уйти из Братства.

— Ты легко меня заменишь. Или боишься за мою жизнь? — подойдя к лестнице, Джерри наклонился к Тобиасу. Распилил его взглядом. — А может, убийца — это ты?

Тот захохотал, чуть не подавился вином.

— О, нет, зеленоглазка, это не я!

— А кто?

— Если я скажу, ты его сдашь. И тогда я наплюю на наше многолетнее хм… сотрудничество и всю мою любовь к тебе. Ты превратишься в труп с отрезанным языком или… другим органом. Как Иуда, — Тобиас не сводил с Джерри влюблённых глаз.

Тот, налив ещё вина, протянул его собеседнику, но Тобиас отбросил фужер — упав на пол, тот раскололся.

— Ах, зеленоглазка! Вот стоишь ты здесь, такой красивый, чертовски соблазнительный, и качаешь права. А это лишь мне благодаря. Мы с тобой заключили сделку. Я тебя не принуждал. Но ты хотел красоты, славы, денег. На мораль тебе было начихать. А я никогда не мешал тебе спать, с кем ты хочешь. Разве я неволил тебя? Я только просил не забывать обо мне. Но ты втюрился в эту полицайку и всё пошло прахом. Я рекомендую тебе порвать с ней, иначе она узнает детали твоей любопытной биографии.

— Назови мне имя убийцы! — раскрыв ладонь, Джерри продемонстрировал шип на кольце.

— Нет.

— Тогда пошёл вон! Да, у меня своеобразная биография. Я не святой и натворил массу глупостей. Но я не тащу в кровать юных мальчиков, обещая сделать из них звёзд. Интересно, а Каспер, твой дружок, знает, что ты проделывал это не только со мной, но и с его младшим сыном? Надо бы ему рассказать…

— Леонель, в отличие от тебя, от моего предложения отказался, — уколол Тобиас.

— Он мог выбирать. У него нормальные родители, он никогда не жил в трущобе, не голодал, не сидел в тюрьме и не глядел в зеркало с ужасом. Я не хотел снова быть уродом, но кто бы ещё оплачивал мне дорогостоящее пожизненное лечение, может, Леонель? Сомневаюсь. Мне это виделось единственным шансом пробиться в люди. Секс — небольшая цена для человека, который жил в аду. Пусть это и секс с мужчиной.

— Он был одержим своей моделькой, как ты одержим своей полицайкой!

— Катись к чёрту! Пошёл вон! — рявкнул Джерри.

— Жаль. Ты сделал неверный выбор, зеленоглазка. Мне больно расставаться с тобой. Я же люблю тебя. Полюбил со дня, когда, благодаря волшебным рукам Гильермо, увидел твоё лицо, которое раньше скрывалось под шкурой змеи. Когда ты перестал нуждаться в маске, начал коллекционировать людские сердца, я потерял покой. Но в тюрьму я не хочу. Я скажу убийце, чтобы он показался тебе. Это и будет твоей карой. Последним, что ты увидишь перед смертью, — Тобиас уже надел шляпу и пальто, но тут щёлкнула дверь.

У Джерри лицо побелело. Явно он решил — это Фэр. А, увидев бородача в капюшоне, замер. Тобиас, встав у террариума, закрыл его от камеры.

— Думаю, вам будет классно вдвоём. Развлекайтесь, солнца мои! — съязвил он и стремительно ушёл, послав воздушный поцелуй Амару.

Джерри стоял столбом, ничего не предпринимая. Незнакомец бродил по гостиной. Фэр уже поняла — это Марлене, что косила под мужчину. И у неё получалось!

— Ты что здесь делаешь? — спросил Джерри недовольно. — И почему в таком виде?

— Я пришла за Амару. Ты зачем её забрал?

— Надо было.

— Тобиас тебя просил?

— Допустим. Но ты не ответила, Мэри. К чему этот маскарад? Я не люблю, когда ты переодеваешься в мужчину.

Марлене пошла по лестнице вверх. Джерри — следом. Сцапал её за локоть.

— Не любишь, когда я выгляжу как мужчина? — фыркнула она издевательски. — Но я наполовину мужчина, поэтому одеваюсь как хочу. Значит, борода тебя не привлекает?

— Меня не привлекают мужчины, — выдал Джерри. Фэр глаза закатила. Вот лжец! Только что позволял Тобиасу Прадо целовать себя и лапать.

— Тебя не привлекают мужчины, но ты спишь с Тобиасом, — озвучила Марлене мысли Фернанды. — С мужчиной, которого я люблю.

— Он не мужчина, он пассивный гей. А секс и моя ориентация далеки друг от друга, как Северный полюс от Южного, — Джерри и бровью не повёл. — Хотя и женщины меня редко привлекают, если ты забыла. Я не получаю удовольствие от секса.

— И со мной?

— И с тобой. Наш разлюбезный Тобиас, кстати, сыграл в моём отвращении к сексу не последнюю роль. Так зачем ты пришла?

— Поговорить. Так и будем стоять на лестнице?

Джерри подтолкнул Марлене наверх. Молча. Она поднялась ещё на две ступени. Он — за ней.

— Не проси меня остаться в Братстве. Я не вернусь, — когда они оказались в спальне, Джерри встал в профиль, любуясь на искусственную сакуру — украшение на стене. Марлене разглядывала обстановку. — Я устал всю жизнь носить маски. Сначала — маску одиночества. Потом — маску убийцы, психопата из-за глупой жажды справедливости. Теперь — это маска лицемерия и молчания, что таит ненависть к парочке мразей. Но справедливости в мире нет. Побеждает тот, у кого меньше совести и больше денег. Я мечтал выбраться из ада, был готов предать, солгать и переспать хоть с Тобиасом, хоть с чёртом. А в Нидерландах, вкусив недолгую, но свободу, я надел новую маску. Джерри Анселми — любимца публики, секс-символа, — он усмехнулся горько, безжалостно. — Это был я, но я — другой. Я поладил с зеркалом. Я стал зависим от внешности. И я научился ловить кайф от профессии, куда изначально окунулся вынуждено. Я мечтал о любви и восхищении и получил их. Руководить толпой, что величает тебя идолом, жаждет с тобой переспать. И не знает никто, что слово «секс» ты перевариваешь с трудом.