— Чтобы я служила этому отвратительному старику? Да никогда! — вознегодовала Эу — дичайшее омерзение проступило на её лице. — Ваши враги — это и мои враги!

— Именно поэтому. Скорее всего, он проведёт эффектный ритуал для всех, но не убьёт меня. А если попытается, я выживу, и он это поймёт. Но я думаю, ему не нужна моя смерть, ему нужно что-то другое… Я много размышлял об этом, читал книги о фамильных проклятиях и пришёл к выводу: просто убив меня, Тибурон не снимет такое мощное проклятие. И он сам это знает. Всё это фикция, обманка, настоящая его цель в чём-то ином. Поэтому мне нужен свой человек в стане врага. Ты пойдёшь и скажешь, что хочешь служить ему. Убедишь его, что хочешь предать меня. Поняла? Так от тебя будет больше пользы. Когда старик заберёт меня, ты, оставшись в этом доме, уже ничего не сможешь для меня сделать.

— Вы правы! Я подумаю, как это провернуть, — кивнула Эу сосредоточенно и ушла.

Когда Салазар остался один, Данте свистнул с люстры, но тот не среагировал. Прижался головой к прутьям клетки и еле слышно промямлил: «София… София… Я не хочу умирать… Я непременно выживу и буду искать способ вернуть тебя…».

========== Глава 20. Ловушка смерти ==========

На следующий день Эу, хоть и скрипя зубами, требование Салазара выполнила. Сложив артефакты, зелья, книги — всё магическое, что ему принадлежало и было бы уничтожено после его мнимой смерти, — в большой сундук, отнесла в будуар Октавии.

— Храните это, как сокровище, и никому никогда не показывайте, — Эу церемонно прошла вокруг сундука. — Это личная просьба сеньора Салазара.

— Личная? — нахмурилась Октавия. — Он ведь ничего не соображает.

— Это ваше мнение. Но сегодня, перед тем, как луна взойдёт на небосводе, произойдут события, что переменят жизни обитателей этого дома, — Эу говорила пугающе-замогильным шёпотом, как спирит, читающий послание из мира мёртвых. — И вы не должны препятствовать этому. Всё идёт своим чередом. Живите своей жизнью и берегите эти вещи, пока он не вернётся за ними. А он вернётся непременно, — и Эу захлопнула дверь со стороны коридора.

Октавия и Данте, что сидел на комоде белого дерева, остались наедине с сундуком. Решительно Октавия открыла замок (в него был вставлен ключик) и один за другим начала вытаскивать содержимое: наверху располагались коробки с фиалами, полными зелий и порошков. Сверкая, искрясь, дымясь, они пугали и очаровывали. В некоторых плавало нечто, похожее на клубок змеек, в других что-то шипело и булькало. И каждый фиал был подписан на латыне, хинди, арабском или греческом языках.

Октавия извлекла и несколько самоцветов и зеркал, увязанных в прозрачные мешочки. Затем пошли книги. Огромные старинные фолианты, тонкие и толстые, прямоугольные, квадратные и круглые, обтянутые кожей и усыпанные драгоценностями, казалось, им не будет конца. А на дне сундука, под массой книг, нашёлся артефакт, Данте знакомый. Волшебный меч с ручкой, инкрустированной рубинами! Тот самый, что дарила ему Клариса.

Октавия долго разглядывала меч, но, не понимая, что делать с ним, сунула его вместе с другими вещами обратно и затолкала сундук в гардеробную комнату.

— Я должна разобраться, — пробормотала она. — Я обязательно это сделаю, нужно лишь время. Главное, чтобы Леопольдо не догадался. Жаль, у меня здесь нет моей лаборатории. Хотя… я могу отвезти сундук в дом отца! Давно пора вернуться к занятиям наукой, а то я превратилась в унылую домохозяйку. Я перестала быть собой, и это отвратительно! — воскликнула она, ударив ладонью по комоду — Данте подпрыгнул вместе с пудреницей и расческой, что лежали неподалёку.

А днём Эу принесла Октавии волшебное зеркало. Как им пользоваться, не объяснила. Но Октавию такая чепуха навряд-ли могла остановить — она загорелась мыслью каждую вещицу изучить и уже собралась в замок Мендисабаль вместе с зеркалом и сундуком, но новое происшествие вынудило её сие отсрочить. А Данте заметил: единственным артефактом, который Эу не отдала Октавии, была пресловутая трость-убийца.

К полудню Кассия выпустила Салазара из клетки. Эу и два лакея, держа под руки, отвели его в спальню. Кассия шла рядом, контролируя сына, будто тюремный надзиратель. Но актёром Салазар оказался талантливым — закатывал глаза и бормотал что-то невнятное он убедительно, даже Кассия, при всей её проницательности, не уличила его во лжи. Но когда в комнате остались лишь Данте и Эу, он сбросил маску.

— Ну как я? Хорошо притворялся? — закинув ногу на ногу, Салазар развалился в кресле и, открыв нефритовую табакерку, с наслаждением сунул в ноздрю щепотку табака.

— Отлично! Продолжайте в том же духе, — кивнула Эу. — Вы не должны себя выдать, иначе они поймут, что вы что-то затеваете, и могут испортить весь план. Сеньора Кассия говорила, старикашка явится к ужину, а после него сеньор Леопольдо будет провоцировать вас на дуэль на шпагах, чтобы ранить. Тогда вы якобы не сможете бороться, и Тибурон проведёт ритуал.

— Что ж, посмотрим кто кого, — очи Салазара налились кровью. — Похоже, Эу, мою просьбу ты выполнила, — оглядев комнату, он не нашёл ни зеркала, ни книг, что хаотичными стопками всегда громоздились на столе и полу — теперь там было пусто, а шкаф, где прежде стояли фиалы со снадобьями, заполнили фарфоровые статуэтки.

— Я всё отнесла Октавии, как вы велели, кроме этого, — Эу вынула из нижнего ящика комода трость с головой единорога на рукояти и отдала Салазару. Он аккуратно положил её на кровать и уставился в обычное, немагическое зеркало.

— Иди, Эу. Оставь меня. Я должен сосредоточиться и привести себя в порядок.

Экономка исчезла за дверью, а Салазар ещё долго смотрелся в зеркало. Гладил острыми когтями впавшие щёки, спутанные волосы и хмурился, хмурился…

— София никогда не полюбила бы меня таким, — он бросил взгляд на Данте.

«Ну уж нет! — Данте прикинулся, что чистит перья. — Я не стану общаться с тобой ментально после того, как ты тринадцать лет провёл в клетке с чужими Сущностями в мозгах. Мало ли, какой-нибудь Косме решит переселиться из твоей головы в мою. И как потом я от него избавлюсь? Нет, благодарю, этими играми с разумом я сыт».

Но Салазар на контакте с птицей и не настаивал — он мигом переключился на себя. Зелёные лучи из когтей расползлись по телу, просочились сквозь кожу и вернули его облику прежнюю, мрачно-фарфоровую красоту, а заодно и юность. Он снова выглядел на девятнадцать, точно и не было всех этих лет. А волосы, стоило их обрезать и осыпать пыльцой фей, моментально выросли, став гуще длиннее — магия Салазара обновилась вместе с ними.

Данте знал — его двойник та ещё кокетка. Салазар любил свою внешность, гордился роскошными волосами, неземным лицом и статной фигурой. Его гардероб всегда ломился от кучи одежды. Так и сейчас он потратил два часа, выбирая наряд. Выгрузив из шкафов гардеробной комнаты целый океан вещей, он каждую примерил, а все забракованные бросил на кровать. Данте только перья топорщил. Но иногда Салазару он завидовал — самому Данте вечно не хватало лоска и самоуверенности, умения подать себя. А Эстелле, наверное, такой мужчина, как Салазар, подходил больше, ведь и она модница.

К вечеру, когда Эу привела Салазара в гостиную, Тибурон, сидя на канапе, любезно общался с Кассией, Леопольдо и Октавией. Все четверо разом обернулись и уставились на Салазара. В бархатном изумрудном рединготе, вышитом серебряной нитью, в белоснежных кюлотах и сапогах, с круглой шляпой на голове и с птицей на плече, он выглядел так, будто собрался на конную прогулку. В руках он держал трость с наконечником-пикой и набалдашником в форме головы единорога, и никто, кроме Данте и Эу, не знал о свойствах этого изящного аксессуара.

И хотя Салазар продолжал прикидываться безумцем, на лицах у всех мелькнула тревога. Кассия и Леопольдо нервно переглянулись, а Тибурон явно насторожился. И только Октавия обрадовалась.

— Ах, как чудесно, Ландольфо, что вы опять с нами! — она помогла Эу усадить Салазара в кресло.

Он, закинув ногу на ногу, поиграл тростью у Тибурона перед лицом, будто дразня его. Тот не сводил глаз с этой трости.