Велев ждать, он покинул Салазара. Тот залюбовался процессом создания набивных узоров на ткани. На расстеленные по траве хлопковые и льняные полотна одни монахи наносили орнаменты специальными деревянными штампами, вторые дорисовывали мелкие детали кистями, а третьи покрывали золотым и серебряным порошком или толчёным стеклом.

Скоро бритый монах вернулся и повёл гостя за собой. Обогнув здание монастыря, Салазар с Данте попали во внешний дворик, где на террасе их ожидал настоятель — полноватый монах в чёрной сутане и с большим крестом на груди.

— Аббат Натаниэль, — представился он. — Брат Лито, прошу вас, оставьте нас.

Монах с поклоном удалился.

— Святой отец, разрешите представиться, Салазар Фонтанарес де Арнау, сын третьего министра вице-короля! — Салазар пожал аббату руку.

— Что же привело такого знатного человека в нашу обитель? — искренне удивился тот.

— Ах, святой отец, дело в моём брате Леопольдо. Он сводит нашу семью с ума, творит нечто запредельное, не признаёт правил и портит жизнь всем, с кем находится рядом. Мы полагаем, в него вселились бесы, — добавил Салазар трагическим шёпотом.

Данте, прыгающий по ограждению террасы, от неожиданности чихнул. Какие бесы? Что этот тип ещё придумал?

— Тогда вам следует обратиться к экзорцисту, — посоветовал добродушный аббат, принимая выдумки Салазара за чистую монету.

— Ах, святой отец, сам епископ уже проводил обряд изгнания бесов из моего брата, и ничего не вышло, — без зазрения совести врал Салазар. — Конечно, можно отправить его в Жёлтый дом, но… Вы понимаете, огласки мы не хотим. Отец занимает высокую должность при дворе, и это удар по репутации. Поэтому я и приехал сюда. От имени нашей семьи я прошу вас, святой отец, взять моего брата в ваш монастырь. Возможно здесь, вдали от мирской суеты, он обретёт покой и освободится от демонов, что терзают его душу, — Салазар театрально закатил глаза. — Конечно, придётся его запереть, чтобы он не удрал. Мне тяжело об этом говорить, но другого выхода нет. Я убеждён, вы, святой отец, и станете тем человеком, который спасёт этого несчастного.

Последний аргумент оказался решающим — похоже, аббат искренне верил в свою миссию по спасению заблудших душ и согласился принять Леопольдо в монастырь. Салазар пообещал отцу Натаниэлю, что его брат скоро приедет и останется как минимум на полгода — взаперти в четырех стенах без права выхода на улицу.

Пожелав аббату всех благ, Салазар к обеду вернулся в город и отправился в редакцию газеты «Голос правды», что принадлежала Ренцо Коста-младшему — одному из приятелей, с которыми Салазар пересекался на балах.

Ренцо Коста мигом подсуетился и набросал любопытную статейку о сыновьях третьего министра. В ней Ландольфо и Леопольдо называли лучшими женихами вице-королевства и утверждали: Леопольдо вскоре примет церковный сан, и девушки на выданье могут начинать расстраиваться — он никогда не женится.

Ренцо пообещал выход статьи в утреннем выпуске, и довольный Салазар явился во дворец, где обшарил кабинет Ладислао. Открыв сейф и умыкнул мешочек золотых монет.

Сунув деньги в карман, он вооружился шпагой и отправился в крайне сомнительное заведение — таверну «Кашалот» — любимое место сбора горьких пропойц, либералов и разбойников. Там он нанял пятерых головорезов для похищения брата и доставки его в Монастырь апостола Симона.

Данте только перья ерошил. Его попытки воззвать к разуму Салазара рассыпались, как карточная колода — тот ничего не хотел понимать, зациклившись на мести.

— Ты всего лишь птица! Хватит меня поучать, а то я велю сварить из тебя бульон! — пригрозил Салазар, и это охладило Данте — пусть влипает в историю, главное — потом не удивляться проблемам с законом.

Но на этом Салазар не успокоился — вечером он наведался к дому Мендисабаль.

Маленькие глухие окна сияли огнями, а двор ничем не освещался, и Салазар с Данте на плече шагнул во тьму. Камни, камни, камни и высокие колючие пахиры. Среди леса однотипных окон нужное увидеть было трудно, но Салазар и тут нашёлся. Молниеносно обернувшись в чёрный смерч, он облетел дом, заглядывая в каждую щель. И поиски увенчались успехом — за приоткрытыми ставнями одного из окон второго этажа Салазар разглядел силуэт Софии Мендисабаль. С распущенными длинными волосами, вся в белом, подобная сказочному эльфу, она сидела у туалетного столика и прихорашивалась.

Салазар вернулся в сад и бросил камушек в ставню. Раз. Два. Пять. Семь. Ноль реакции. Пока Салазар упражнялся в метании снарядов, Данте сел на камень-валун, заросший мхом, и взялся чистить перья.

Через время дождь из камушков возымел эффект — дымчатая занавеска шевельнулась и София выглянула на улицу. Но заметить во мраке юношу, одетого в чёрное, она не сумела, пока он не подал знак, наколдовав на ладони огонёк. Тогда София приложила к губам палец, намекая, чтобы Салазар не шумел, и жестами объяснила — она сама выйдет к нему.

Погасив свет на ладони, Салазар упёрся затылком в стену дома и стал ждать. Дверь открылась быстро. София, закутанная в длинный плащ с капюшоном, устремилась к юноше. Остановилась напротив.

— Вы рехнулись? Что вы здесь делаете? — шепнула она, светя фонарём ему в лицо.

— О, София, жизнь моя, я так мечтал увидеть вас! — отобрав у неё фонарь, Салазар поставил его на землю. На огонёк моментально слетелся рой ночных бабочек. Они кружились, в лучах света напоминая танцующих крошечных фей.

— Я получила ваше письмо, — София нервно озиралась по сторонам. — Ах, сеньор Ландольфо, зачем вы так жестоко обманываете меня и даёте бесплодную надежду? Ведь когда вы примете сан, я начну проклинать себя за то, что позволила себе увлечься вами. А после смерти я попаду в ад, — и она, жалобно всхлипнув, закрыла ладонями лицо.

Данте не верил Софии ни на грош — он знал истинную любовь, видел её сияние в глазах Эстеллы. Его девочка смущалась и трепетала, голосок её дрожал от волнения и счастья при каждой их встрече. Интуиция Данте буквально кричала — все ужимки Софии, попытки изобразить любовные переживания — театр плохой актрисы, ведь очи её — ледяная бирюза, а душа суха, как такыр — высохший родник в пустыне. Но Салазар явно считал иначе.

— Не грустите, София, и не казните себя! — он схватил девушку за руки, отнимая их от её лица. — Вы самая прекрасная, самая милая, самая удивительная девушка из всех, кого я знаю!

— О, вы мне льстите! Я грешна и попаду в ад! — она продолжала всхлипывать, надрывно, без слёз. — Ах, не смотрите на меня, Ландольфо! Я не хочу, чтобы вы видели меня плачущей. От слёз я становлюсь уродиной!

— Вы красавица, София! Вы само совершенство! Не бойтесь ничего, — как в горячечном бреду шептал Салазар, касаясь губами её пальцев. — Я не дам вас в обиду, никому не позволю разрушить наше счастье. А сегодня я пришёл, чтобы сделать вам подарок.

— У вас есть для меня подарок? Ах, как чудесно! — она похлопала в ладоши, но в глазах не появилось ни блеска, ни восторга — они оставались холодны.

Салазар трясущимися руками вынул из кармана плоскую бархатную коробочку. Там, как уже знал Данте, находилось зеркало. София вскрыла подарок, с капризным видом сорвав с коробочки бант.

— Зеркальце? Ах, как мило, какая прелесть! Серебро и изумруды, такие крупные… — она повертела артефакт в руках. — Чувствуется работа настоящего мастера.

— Когда вы будете смотреться в это зеркало, София, я хочу, чтобы вы вспоминали меня, — выпалил Салазар. Грудь его вздымалась так, что, казалось, он вот-вот задохнётся.

«Да, влюбился ты ни на шутку, — мрачно подумал Данте. — Только не ту барышню выбрал. С этой ты намучаешься».

— Ах, вы меня смущаете! — воскликнула София жеманно. — У меня горит всё лицо, — она прижала тыльную сторону ладони к своей абсолютно бледной щеке.

— Я люблю вас, София, с первой секунды как увидел… — он попытался обнять её за талию, привлекая к себе. На мгновение она позволила, а потом отстранилась.

— Ах, я сейчас умру от волнения! Молю вас, Ландольфо, не будьте гадким! Вы чрезмерно настойчивы и пугаете меня. Я — девушка благочестивая, скромная, читаю молитвы и посещаю церковь. Я не привыкла, чтобы мужчины вели себя со мной неуважительно.