— Вот Мендисабали губы-то раскатали! — скривилась Джеральдина. — Даже не знаю, кто им выгодней — сын владельца самого крупного Торгового дома в городе или сын третьего министра. С первым же можно вести дела и отмывать деньги через их же банк, а у второго вытрясти политическую поддержку.

— Ты как адресная контора [2], Джеральдина, всё про всех знаешь, во всём разбираешься. Тебе бы в сыщики, а не в служанки, — хихикнула Прэска; Джеральдина в ответ высунула язык и тотчас закашлялась — вдохнула много пара.

— Живу как умею. Никогда не знаешь, какая информация о хозяевах или их друзьях тебе пригодится, — и она ухмыльнулась, явно гордясь своей осведомлённостью о чужих делах.

— А донья Лоида и правда хочет породниться со всеми богатыми семьями в округе, пустить корни всюду, как она говорит. Но у Софии полно кавалеров, даже если не Абель и не Леопольдо, она всё равно одиночкой не останется. Видала бы ты, Джеральдина, какую ватагу мужчин она собирает вокруг себя на четвергах доньи Лоиды. У Октавии поменьше ухажёров, ведь она странная и мужчины её боятся. Так что они спокойно отдадут её руку Леопольдо, лишь бы от неё избавиться. Она со своими книжками и науками старухе как бельмо на глазу. А вот чего делать с Игнасией, никто не знает, — Прэска вздохнула, сметая в ладонь ореховую скорлупу. — Национальный банк навряд-ли достанется ей в наследство. Она ведь младшая, а его точно разделят София с Октавией и их мужья, а Игнасия получит какое-нибудь поместье и пожизненную ренту, чтобы с голоду не опухла. Так что жениху с амбициями нет смысла на ней жениться. А по любви…

— Да кто на неё позарится по любви-то? Она ж на всех чертей похожа! — выдала злоязычная Джеральдина, и обе девицы хихикнули.

— Так она давно уж порченная, — с заговорщическим видом шепнула Прэска.

— Да ты что?! — Джеральдина выпучила глаза, чуть не опрокинув на себя бадью с кипятком. — Кто бы мог подумать…

— С конюхом с нашим связалась, бегает по ночам и спит с ним на сеновале, без всякого стыда, — добавила Прэска. — Нет, Валенти — парень хороший, жаль мне его. Достанется ему, ежели бабка пронюхает. Никто ж не знает о похождениях Игнасии, кроме Октавии, — та вечно её покрывает. А узнают, так старуха распотрошит всех, как индюков.

— Главное, чтоб в подоле не принесла. Вот будет скандалище — дочка банкира обрюхатилась от конюха! — судя по блеску в зеленоватых глазах, Джеральдина хотела ещё подробностей, но Прэску унесло в другую сторону.

— Тогда и ей, и Валенти не жить, — сделала она вывод. — Я разве не говорила, чего случилось с девушкой, которая там была горничной до меня? Влюбилась она в сына мясника и вздумала ходить к нему на свидания. А потом как-то в дом его привела и донья Лоида их застукала. Парню повезло, он бегством спасся, хотя старуха схватилась за мачете. Но вот девчонке досталось. Бабка взяла десертную вилку да глаза ей и выколола, а потом слепой выкинула её на улицу. Вот так вот. Уверена, ежели что, она и внучек не пожалеет. По городу давно слушок ходит, что это донья Лоида убила Гильермину, жену сеньора Аурелиано. Уж больно странно та померла — выпала из окна и напоролась на вилы, которые торчали прям на месте её падения. И загадочно торчали, палкой воткнуты были в землю, а остриём наружу. Кто здравомыслящий так вилы втыкает? Тогда обвинили во всём садовника и отправили его на виселицу. Но многие и по сей день думают, что то старухины происки были, ведь вилы и сеньора Гильермина никак не могли встретиться друг с другом, ежели им никто не помогал. А бабка жуть как ненавидела свою невестку.

Горничные ещё долго чесали языки о тайны хозяев, а Салазар, добитый историей с женихом Софии, всхлипывал, сидя на полу и тычась лицом в колени. Ни он, ни сплетницы не увидели, как мягко закрылась дверь чёрного хода. Но зоркий глаз Данте-Гуэну приметил силуэт: длинный нос, бородка и кудрявые волосы личного секретаря Ладислао. Он определённо шпионил. Но за кем — за прислугой или Салазаром — Данте пока не разгадал.

Комментарий к Глава 6. Любовь мага

[1] Ле Котильон — модификация старинного французского танца бранля. Вошёл в бальную моду в начале 18 века.

[2] Адресная контора — предшественник «справочного бюро».

========== Глава 7. Интриги за стенами дворца ==========

Данте ждал, что Салазар остынет, но всё только усугубилось. Трое суток юный маг не спал, в полубреду шепча имя Софии или блуждая по саду у цветов, что появились там, где ступала её нога. Иногда он строил планы мести, воображая, как сносит Леопольдо голову мечом, а София рядом аплодирует, аплодирует и бросает красные розы.

Но дело приняло новый оборот, когда через три дня, за завтраком, Кассия объявила: Лоида Мендисабаль, герцогиня Буэнавентура, приглашает их на свой знаменитый «четверг» — обед, переходящий в ужин, куда стягиваются все сливки общества.

— Там мы и скажем, что вы выбрали Софию, дорогой сын, — улыбнулась она мрачному Леопольдо — от этого он помрачнел ещё больше. А Ладислао прикинулся, что читает газету.

— Вы выбрали мама, не я, — вежливо, но сухо ответил Леопольдо.

— Моё слово — закон, — Кассия ухмыльнулась, и в уголке её губ проступил шрам.

Салазар сжал кулаки, пряча их под скатерть, но никто не обратил внимания, пока Кассия не повернулась к нему:

— Надеюсь, вы меня услышали? Завтра мы все идём к Мендисабалям.

— Все? — хором переспросили Леопольдо и Ладислао.

— Да, все вчетвером.

— Ландольфо не может пойти! — выпалил Леопольдо, но, поймав удивлённый взгляд матери, умерил свой пыл. — Я имел ввиду, зачем ему смотреть на то, как я буду свататься к Софии, — поправился он.

— То есть по-вашему, я должна буду объяснять Мендисабалям, почему ваш брат их проигнорировал? — наморщила лоб Кассия. — Они сочтут это неуважением и откажутся вести с нами дела.

— Наврите, что Ландольфо болен и лежит в бреду с температурой, — быстро нашёлся Леопольдо и уставился на Салазара впритык.

Тот ответил весьма «дружелюбным» взглядом — у Данте аж лапы нагрелись. Сквозь ткань аби он ощутил, как у Салазара кожа ходит ходуном.

— Меня зовут Салазар, — изрёк он и встал. — Как чудесно, за девятнадцать лет вы моего имени так и не запомнили. Это говорит о многом. И я не болен, завтра я пойду к Мендисабалям, — и он удалился под шипение Кассии и громкий вздох Леопольдо.

До полудня Салазар просидел в комнате, люто дымясь и обзывая мать и брата гадами, которых он сотрёт с лица земли.

— София моя, моя! Черта-с два он её получит! Он нарочно выдумал историю с Октавией, чтобы всех надуть! Но Леопольдо хочет жениться на Софии! Это ясно, как день! — вопил он, бегая по потолку вокруг люстры.

«Ну так действуй, — посоветовал Данте, когда Салазар спустился на пол и замер у его клетки. — Ты злишься, ревнуешь, но ничего не делаешь. Возьми и очаруй её раньше, чем Леопольдо».

«Ты прав, но… — Салазар глубоко вздохнул. — Я знаю, что нравлюсь женщинам, ведь я красив, умен и я великий маг. Я — само совершенство! — глянув в зеркало, он надменно встряхнул по-девичьи длинными волосами. — Но София — не такая, как все. Она — богиня. Я не могу просто взять и начать её соблазнять, как прочих женщин.

«Ты обожествляешь её, но, может, в реальности она совсем иная, чем в твоём воображении».

«У меня есть прекрасный шанс узнать её поближе — завтра я иду к Мендисабалям. Я не позволю Леопольдо забрать у меня Софию! Только пусть попробует, я откручу ему голову! Но… мне страшно, вдруг она действительно не такая, какой мне кажется?».

«Боишься разочароваться?».

— Очень, — ответил Салазар вслух и опустил ресницы, прервав мысленный контакт.

Пока он выбирал наряд для завтрашнего очаровывания Софии (потратил на это два с половиной часа), в комнату постучался Леопольдо. Даже Данте удивил его визит — обычно он разговаривал с братом лишь односложными «привет-пока».

— Чего тебе? — Салазар и не думал церемониться. Встал на пороге и упёрся ладонью в притолоку, давая понять, что не желает впускать брата.