Аурелиано Мендисабаль, глава семейства, давно сидел в бильярдной с другими мужчинами, а его дамы явились с опозданием, одетые гораздо элегантнее остальных женщин-цветочных клумб.

— Говорят, что главная кандидатка на сердце молодого сеньора Леопольдо — вон та, в голубом, — Джеральдина указала на самую миниатюрную из сестёр, блондинку в нежно-бирюзовом платье с бутончиками роз на подоле. — Её зовут София, нынче она самая завидная невеста. Её руку просят многие, но она капризна и никак не сделает выбор. На четвергах, которые организует её бабка, старуха Мендисабаль, эта София собирает ватагу мужчин. И водит их за носы, не отвечая ни да, ни нет. Однако она старшая и должна выйти замуж первой из троих. Вторая тоже ничего, — теперь Джеральдина махнула рукой на девушку с каштановыми волосами, одетую в зелёное платье с изумрудами на стомакере. — Но, говорят, мужчины её остерегаются, больно уж она умна, вечно читает книжки и занимается всякими науками. С таким характером ей трудно будет поймать жениха, — горничная насмешливо фыркнула. — Ну, а третья — дурнушка Игнасия, — она брезгливо кивнула на брюнетку в золотом. — Если ей сильно повезёт, на ней женится кто-нибудь из-за денег её отца. Но, скорее всего, она останется старой девой, ведь она страшнее даже, чем дон Косме, личный слуга сеньоры Кассии. Сеньор Леопольдо уж точно на неё не позарится. Он такой красивый мужчина, все девушки от инфанты до прачки о нём мечтают, — выкатила белки глаз Джеральдина.

— А я думал, его брат пользуется гораздо большим успехом у дам, — Райнерио указал на толпу, центром которой был Салазар — многие девицы бросали на него двусмысленные взгляды.

— Эта мегера, сеньора Кассия не позволит ему жениться, — скривила рот Джеральдина. — Она будто специально хочет ему насолить. Уж не знаю, в чём там дело, вот Эу знает. Она в курсе таких семейных тайн, которые прислуге и знать-то не положено. Но эта пронырливая краснокожая ни за что ничего не расскажет. Из неё слова не вытянешь. А сеньора Кассия теперь всем говорит, будто сеньор Ландольфо учится в семинарии и станет священником, а, если повезёт, викарием или епископом. Она этими россказнями отпугивает от него невест, а он даже в церковь ходит раз в месяц со скандалом, какая уж тут семинария. Хотя, может, они купят ему титул за деньги, и он станет величаться «монсеньором» для отвода глаз, а потом сбежит из дома и женится на ком-нибудь.

Пока Джеральдина сплетничала, дамы Мендисабаль были тепло приняты Кассией и высоким молодым человеком — Данте опознал в нём Леопольдо. Тот, явно уверенный в своей неотразимости и одетый в муаровый шёлк и кружева, смотрел на одних людей снисходительно, а на других — сочувственно, ведь те не были так прекрасны, как он. Кассия представила сына невестам и любезно обняла их бабушку — полную сеньору в чёрном бархатном платье.

Дав некие указания мажордому, она пригласила женщин уединиться в нише окна — на четырёх золотистых канапе, поставленных ромбом.

— Пойду отнесу им угощение, — вздохнула Джеральдина, беря в руки поднос и ставя на него тарелки с десертами. — А то сеньора Кассия меня загрызёт, что я не обхаживаю этих девиц. Ей же надо выставить сеньора Леопольдо в благоприятном свете. А вообще ей стоит взять себе любовника, глядишь, подобреет. Хорошо вам, сеньор Райнерио, вы можете быть на празднике просто так, а не бегать и ублажать хозяев и их гостей.

— Конечно, сеньор Ладислао был так добр, что разрешил мне присутствовать на балу. Бросил подачку как собаке, — он скорчил гримасу отвращения. — Ну ничего, однажды я утру ему нос. Я стану богаче их всех, и тогда посмотрим, как они будут лизать мне ноги. А пока придётся умирать с тоски, разгребая бумаги, письма и счета этого лицемерного идиота Ладислао!

— Зато они хорошо платят. Где ещё такую работу отыщешь в наше время? — Джеральдина, наконец, ушла, и Райнерио отвлёкся на соблазнительные пирожные с белковым кремом.

По требованию Кассии мажордом пригласил Ладислао, Аурелиано и Салазара присоединиться к знакомству с невестами. Последний, однако, не спешил выполнять приказы матери и чествовать Мендисабалей. Покинув свою компанию, Салазар устремился к жерди, где сидел Данте.

Зелёный аби с присборенными фалдами, расшитый серебром и изумрудами, шёл ему бесподобно, а чёрные кюлоты в сочетании с чёрными же чулками и туфлями на каблуках демонстрировали стройность ног. Подойдя к Данте, он протянул руку и усадил его на плечо. Взяв тарелку с фруктами и бокал с нормандским ликёром, Салазар направился к своему семейству.

Отвесив поклон, он сел на канапе. Поймав взгляд Кассии, над её макушкой Данте увидел изображение — топор и отрубленная голова Салазара, которую она, широко улыбаясь, держала в руке. Но перед Мендисабалями Кассия не могла показать своего истинного лица, поэтому залепетала таким медовым, въедливым голоском, что у Данте запершило в горле.

— Ах, познакомьтесь, это наш второй сын Ландольфо! Он такой затейник и так любит свою птицу, что не расстаётся с ней и на минуту, — она сложила губы в подобие улыбки. — Но, разумеется, ему давно пора остепениться, ведь он будущий епископ.

— Я подумываю о том, чтобы не торопиться с принятием сана, мама. Я не уверен, что готов к этому. И мой духовник со мной согласен. Ведь для служения богу нужно призвание. Сомнительно, что оно у меня есть, — Салазар нарочно спародировал улыбку матери, скорчив такое умильное лицо, что у Кассии дёрнулась щека.

«Один — один», — Данте поудобнее расположился на плече Салазара — вышивка на его аби цеплялась к когтям.

Мать больше не рискнула кусать Салазара, боясь колких ответов, — мальчик вырос и начал активно давать сдачи.

Но Кассия была не единственной притворщицей в их тесной компании — герцогиня Лоида Мендисабаль увиделась Данте не менее фальшивой. Обе женщины рассыпались в комплиментах, расхваливая наряды и причёски друг друга, делились кулинарными рецептами и светскими сплетнями, и улыбались, улыбались, улыбались так искусственно, что Данте затошнило, будто он съел торт, закусив его шоколадом и запив сиропом.

Ладислао, Аурелиано и Леопольдо, одинаковые в своей чопорности и количестве оборок, кружев, бантов и драгоценностей, завели бессменный разговор о политике.

Сейчас Леопольдо не вызвал у Данте отрицательных чувств. Повзрослев, мальчик не только превратился в симпатичного юношу с ясными глазами и копной длинных белокурых волос, он, очевидно поняв суть происходящего в доме, смотрел на брата добродушно.

А вот чувства Салазара мало переменились. Он великолепно, пожалуй, лучше брата, научился играть в правила светского общества, но в антрацитовых очах его кипели ненависть и жажда отомстить, обидеть, причинить боль своему семейству.

Из трёх сеньорит Мендисабаль Данте мигом выделил девушку с каштановыми волосами, узнав в ней юную Октавию. Глаза карие, выразительные, чарующие; длинные локоны — её естественный вид на фоне напудренных сестёр Данте привлёк. И, Леопольдо, вероятно, разделял его мнение — он смотрел на девушку с любопытством. Октавия улыбалась и изучала обстановку. А потом и вовсе затеяла дискуссию об игре в арабские шахматы и посоветовала Ладислао лучший, по её мнению, сорт табака.

Кассии это явно не понравилось. Раздув ноздри, она глянула на Леопольдо, намекая, что забраковала невесту. Но он внимания не обратил, с энтузиазмом слушая речи о новейшем атласе звёздного неба авторства англичанина Джона Флемстида и об устройстве карманных часов.

Две другие сеньориты Мендисабаль окончательно потеряли шанс на завоевание Леопольдо, когда Октавия, игнорируя недовольство Кассии и цоканье бабушки Лоиды, начала рассказывать анекдоты.

Игнасия — сидевшая по левую её руку брюнетка с огромным слоем пудры и румян на лице и волосах — пихала сестру в бок локтем, но Октавия не реагировала, а потом «случайно» наступила ей на ногу. Игнасия показалась Данте очень некрасивой. Близко посаженные глаза и крупная челюсть придавали ей вид мужеподобный, а количество мушек, которыми была утыкана её кожа, превышало всякую норму.