— Тогда подпевай, — улыбнулся он, переведя взгляд на отца.

После ритмичного проигрыша остановился, чтобы негромко запеть под мелодичные звуки.

— Дай мне руку друг, — низкий голос парня звучал тихо, думалось, что ему нужна распевка после долгого перерыва. — Вот моя рука…

Владислав подхватил сразу, его голос хоть и подрагивал, но звучало очень красиво.

— Будем жить, старина. Пока в жизни есть вера и слово друг…

На звуки песни заглянула Джан, присела рядом со мной, прижимая к груди полотенце.

— Я так давно не слышала, как они поют, — она тяжело втянула воздух, показалось даже, что едва сдерживает слёзы.

Поддавшись какому-то порыву, она обняла меня и с улыбкой слушала, как поют отец и сын.

Песня кончилась, но парень продолжал перебирать струны. Выглядел отстранённым, будто о чём-то задумался.

— Её первый раз играю, вроде на слух подобрал, но не обессудьте, — в голосе парня слышалось небольшое волнение.

Я сразу узнала знакомый проигрыш в начале.

Выбор песни меня удивил, была уверена, что такое он не слушает.

Парень пел так искреннее, пропуская через себя каждую эмоцию. И если обычно, слыша, как кто-то другой поёт песни любимой группы, меня тянуло сказать, что лучше оригинала никто не исполнит, тут я молчала, впитывая каждую эмоцию, каждую интонацию парня.

— Всё это можно представлять, но зачем, — он поднял на меня взгляд, излучающий физическое тепло. Взгляд прямиком в сердце.

У Кости голос был ниже. В нём слышалась какая-то усталость, такая же звучит в голосе человека, вернувшегося домой после долгого пути. А ещё я слышала радость и будто бы надежду. В груди у меня словно распустила крылья огромная бабочка.

— Я так счастлива, что он снова по-настоящему улыбается, — женщина прошептала это, пряча слёзы.

Она так радовалась вещам, которые казались обыденными. Конечно, это навевало мысли о чём-то тяжелом, но я слушала, как поёт парень. Поёт, смотря на меня, не отрываясь.

— Есть выход простой. Я хотел бы попробовать сам, но если только с тобой.

И мне хотелось сказать «давай попробуем».

— Хорошая песня, — хмыкнул отец парня, когда тот закончил петь и отложил гитару. — Запишешь слова мне?

— Да, красиво поёшь, — добавила я.

— Ой, да бросьте, — заулыбался парень, стремительно краснея.

— Вот и я говорю, а он — слуха нет! Ой! — Джан всплеснула руками. — Я же там хачапури поставила, чтобы вы с собой взяли.

— Очень вкусное, кстати, — сказала я, но женщина уже выбежала из комнаты.

— Супруга у меня вообще мастерица, — улыбнулся Владислав, провожая взглядом миниатюрную фигурку женщины. — Абхазские блюда так вообще, язык свой проглотить можно. Я-то местный, а Джаночка моя оттуда.

— У родителей история похлеще любого романа, будет, — кивает Костя. — Пап расскажи.

— Ой, да ничего такого там нет. Работал на рефрижераторном вагоне, был в Москве и увидел девушку. Как Шурик, когда Лиду увидел свою, так же растерялся. Познакомится, хотел, но не мог решиться и шёл за ней до самого общежития.

— Папа придумал, будто у мамы деньги выпали и так и познакомились.

— Ну да, это сейчас у вас интернет, а тогда совсем всё было иначе. Да кого там, телефонов-то не было у простых людей, но познакомились, дружили. Уже двадцать три года почти женаты.

— А как ты за мамой в Абхазию ездил, там вообще целая история!

С улыбкой, предаваясь ностальгии, Владислав продолжил свой рассказ. Да, путь их оказался сложным. Долго пришлось доказывать серьёзность чувств и намерений. Родители не хотели видеть в качестве зятя человека не их национальности. И всё же с выбором дочери со временем смирились.

— Когда любишь, всё становится неважным, ни национальность, ни возраст, ни религия, — подытожил мужчина, окинув нас усталым, но добрым взглядом. — И если человек твой, за него стоит держаться. Держитесь, друг за друга дети, держитесь.

========== Часть 4. Черно-белые сны. Глава 23 ==========

Выглядывая из-за кулис, ищу взглядом двоих, что где-то запропастились. Макс должен был привести Аню ещё минут десять назад, но их всё не было.

«Ну, где вы?» — набираю смс на ходу.

Уже один раз свой выход отложил, поменявшись с ребятами, ещё раз такое не прокатит, потому как выхожу последним.

Руки слегка подрагивают, глазами пробегаюсь по тексту на телефоне.

Не первый раз выступать на людях, но волнуюсь до трясучки. В этот раз и народа больше, наверное, со всей области собрались. Да и сегодня среди толпы будет та, из-за которой и появились эти строки.

«Зашли уже» — приходит ответ. Ребята как раз начинают петь вторую песню.

Снова выглядываю. В полутьме девушку не разглядеть, но знаю, что сидеть она должна у барной стойки. На конкретном месте, которое я ранее указал Максу.

— Кот, ты готов? Через четыре минуты твой выход, — подошел ко мне парень, тот, что ведёт мероприятие.

— Да, — киваю я машинально. Голос просаживается сильнее, чем обычно. В принципе не страшно, что буду звучать чуть ниже, главное, слова не забыть.

— Так, давай повторим. На первом куплете запускаем прожектор по залу, а в начале второго куплета его нужно перевести на отмеченное место? — что-то помечает он в планшете.

— Да, всё верно.

Он уходит, а я опять выглядываю в зал и пью воду. В горле начинает пересыхать, внутри всё трепещет в ожидании.

Я в эту тусовку попал не так давно, сразу после нового года, но меня довольно легко приняли. Устроился в автосервис работать и, как-то само получилось, что с парнями начали общаться. Тогда же и машину новую купил, тюнингом плотно занялся, и пошло поехало.

Очередная попытка начать жизнь заново, но вроде более удачная. И всё же чего-то в ней не хватало.

Дуэт заканчивает своё выступление и прощается со зрителями. Ассистент кивает мне, когда ребята возвращаются за кулисы.

Я отпиваю немного воды и, выдохнув, выхожу на сцену.

Она не высокая — две-три ступени, и я прекрасно вижу первые ряды. Мои ровесники, кто-то чуть моложе, кто-то старше. Радуются, хлопают в ладоши.

— Всем привет, — говорю я в микрофон. Голос делается ниже и немного хрипит. Прочищаю горло. — Как отдыхается?

Толпа одобрительно гудит. Глазами вновь пробегаюсь по зрителям. Среди них много знакомых, и это немного успокаивает. Выкрикивают что-то подбадривающее, смотрят в ожидании.

Наши привычные тусовки на фоне этой кажутся очень малолюдными, но всё же стараюсь вести себя непринуждённо. Общаюсь с ребятами, улыбаюсь приветливо, ощущая, как уши начинают гореть от смущения.

— Я сегодня позволю себе немного отклониться от темы, но думаю, вы меня поймёте, — говорю и невольно ищу одобрения на лицах. — И, надеюсь, оцените.

Я обернулся и кивнул парню, что выглядывал на сцену. Постепенно свет притушили, и помещение заполнила медленная и очень нежная мелодия, совершенно не свойственная моим прежним стихам.

Парни в первых рядах немного хмурились, вместо речитатива услышав пение. Девушки наоборот смотрели на меня во все глаза, некоторые охали, некоторые слушали, прикрыв глаза.

Я слышал свой голос, и такая манера исполнения не нравилась, но всё же старался не фальшивить.

Пел, а перед глазами одно за другим вспыхивали воспоминания.

Свет фар, выхвативший женский силуэт из темноты. Светлые волосы, рассыпанные по плечам. Уверенный строгий голос, тонкие руки, ореол вокруг головы.

Волосы, развивающиеся на ветру, когда девушка показалась в воротах больницы. Сонное лицо, усталые глаза, легкая походка.

От одного её взгляда потерял тогда дар речи, ухнулся в голубую бездну её глаз, не успев глотнуть воздуха. А когда она обернулась и с улыбкой бросила короткое «Берегите себя», сердце заколотилось, как ненормальное.

Помню, как напрягся, когда она позвонила поздно вечером. Летел к этой остановке как можно скорее, опасаясь, что к ней может пристать кто-то.

А как она смеялась со мной, как смущалась, когда вытирал белковый крем с её щёчки. Это её «у меня есть жених!». Раздражало, если совсем откровенно.