— Чаю? — повторил Джим.
Затем он заметил на столе большой кожаный кувшин, на котором почерком Энджи было написано: «Кипяченая вода». Слух подсказал ему, что бульканье исходит от стоявшего на огне в камине дорожного чайника.
Кофе в Англии еще не знали. Но у Каролинуса имелся чай, и Энджи удавалось время от времени выпрашивать у старика немножечко чайного листа. Каролинус твердо отказался объяснить Джиму, как магически получить кофе или чай, и не пожелал сказать, почему. Наверно, из-за того, что другие маги не одобряли его чаепитии. Но это была только догадка Джима.
Одна из причин, почему Джим тосковал по двадцатому столетию, заключалась в том, что он любил пить по утрам горячий напиток. Лучше всего кофе, а за неимением его — чай. Какао тоже пошло бы для разнообразия, но о нем в эту эпоху и не слыхали.
— Конечно. Спасибо, Брайен, — ответил он.
— Что ж, тогда, может, ты будешь настолько любезен и сам приготовишь его. Энджи показала мне, как это делается, но я не уверен, что мне…— Голос его дрогнул.
— Буду только рад.
Джим поднялся с небольшим напряжением, но гораздо легче, чем вчера утром. Он подошел к чайнику, перенес его на стол, нашел чашку с мешочком чая, — Энджи зашивала чайные листья в маленькие мешочки из редкой ткани. Это было очень удобно, особенно в дороге. Дома же, в Маленконтри, они заваривали чай в маленьком чайнике.
Джим приготовил себе чашку чая и вернулся к своему матрасу, Он уселся и начал пить чай, чувствуя, что все в этом мире правильно и хорошо.
Он постепенно приходил в себя, и у него даже появилась мысль, что утро сегодня необыкновенно приятное. Энджи не только заботливо снабдила его кипяченой водой, чтобы разбавлять вино, и чаем, но даже показала Брайену, как его заваривать. Сам Брайен, похоже, отказался от всякой активной деятельности этим утром. Он сидел рядом, ждал, когда Джим проснется, и был готов ухаживать за ним, как за раненым другом.
В другое время эта мысль устыдила бы Джима. Но сейчас ему было очень уютно, он спокойно пил чай, нежился под одеялом в приятной полутьме, — единственный яркий луч света, проникавший в комнату, уже перестал его беспокоить.
В нем зрело убеждение, что он заслужил уют и покой после всего обрушившегося на него в последние дни.
— Как ты себя чувствуешь, Джеймс?
— Великолепно! — Он внезапно понял, что ему очень хочется обсудить то, что его заботит. Ему даже показалось, что, если он в чем и нуждается, так это в отзывчивом собеседнике, но не в Энджи.
О некоторых вещах, которые его беспокоили, он решил не сообщать Энджи. Кроме того, здесь, в средневековой Англии, он научился жить наедине со своими мыслями и заботами. И даже если Брайен ничего не поймет, а он, наверняка, не поймет, будет большим облегчением поделиться с ним.
— Я имел в виду — не совсем.
На лице Брайена появилась крайняя озабоченность.
— О? Ты не болен и не ранен, Джеймс? Конечно, Энджи сказала бы мне об этом. Что тебя беспокоит?
— Пара сотен… ну, в общем, есть кое-что, — поправил себя Джим, осознав, что Брайен может понять замечание о паре сотен неприятностей буквально. — Никогда не думал, что может не получаться столь многое одновременно.
— Я понимаю! — кивнул Брайен. — Кто эта леди?
— Леди? Леди? — Джим обнаружил, что повторяет, как попугай, одно и то же слово. Он уставился на Брайена: — При чем здесь леди?
— А! Э… извини меня, Джеймс. Я подумал… Эти праздники… и ты так занят и надолго исчезаешь. Даже Анджела не знает, почему и куда… Я ошибся. Я…— Было видно, что Брайен очень смущен.
— Да нет же. Господи! — Джим рассмеялся. — Откуда мне взять время для другой… Пока со мной Анджела, этого не случится. Выше голову, Брайен. Это мне надо извиниться. Мое поведение навело тебя на такую мысль. Нет, мои неприятности вполне приличны. Но не менее скверны!
— Да? — Брайен несколько оправился от смущения, — Все равно мне страшно неловко, и как только я мог предположить…
— Нет, тебе не в чем себя упрекать, я уже сказал, это моя вина. Давай забудем об этом. И без того неприятностей хватает.
— Конечно. Взять хоть этого тролля.
— Именно, — ответил Джим, и его недавние спокойствие и хорошее самочувствие улетучились, — Я ничего не понимаю. Каролинус действует так, будто соглашение между графом и троллем важнее всего на свете. Предполагается, что после этого замок прекратит трястись и разрушаться…
— Разрушаться? — удивился Брайен.
— О… извини, Брайен, — спохватился Джим. — Я не должен был говорить об этом с тобой, но Каролинус полагает, что это важно, хотя он попросту скинул все заботы об этом на меня. А это не такое простое дело. Тролль и семейство графа враждовали почти тысячу восемьсот лет.
— Но ведь ты ученик Каролинуса, Джеймс. Он учит тебя, позволяя тебе находить свой путь. Маг, несомненно, может мановением пальца все устроить. Но он хочет, чтобы ты научился делать это сам. Так уж всегда между мастерами и подмастерьями.
— Конечно, однако он и пальцем не пошевелил в Презренной Башне, — возразил Джим. — Он был там со всеми соратниками, чтобы отбросить Темные Силы. Однако драться пришлось нам одним. Тебе, мне, Дэффиду, Смрголу и Секоху. Кстати, ты что-нибудь слышал о Дэффиде?
Дэффид ап Хайвел, лучник и их друг, женился на Даниель, дочери Жиля Волдского. К этому времени он уже обзавелся дочерью и сыном или двумя, Джим не помнил точно.
— Нет, мы видели его в последний раз вместе. Если не ошибаюсь, это было прошлым летом.
— Нам с Энджи будет не хватать его и Даниель, — печально проговорил Джим. — Но еще больше нам будет не хватать тебя, Геронды, Арагха и всех наших друзей.
— Не хватать? Как это? Разве ты и Анджела куда-то уезжаете?
— Не добровольно, — мрачно отозвался Джим. — Возможно, нам придется возвратиться туда, откуда мы пришли, иначе меня лишат магических способностей. В этом случае Темные Силы нанесут поражение нам с Энджи. Но это долгая и запутанная история. Ни к чему беспокоить тебя ею.
— Напротив, ты обязан! Как же иначе? Я ведь твой соратник! Соратник, по меньшей мере, в нескольких делах, а ты не хочешь меня беспокоить, и я не могу прийти тебе на помощь, когда ты во мне нуждаешься? Ты просто обязан мне все рассказать. Это твой долг, Джеймс!
Джим совсем забыл, насколько серьезно Брайен и многие люди этой эпохи воспринимают такие понятия, как дружба и вражда. Не сообщить Брайену, что его друг в беде, означало, что им пренебрегают. Джим просто обязан принять помощь Брайена и прийти ему на помощь в случае необходимости.
— Извини меня. Я не подумал. Многое в этом деле является тайной. Все эти магические занятия и возможность оставить их относятся к таким вещам, о которых я не вправе рассказывать тебе даже сейчас. Кроме того, нельзя быть неблагодарным по отношению к Каролинусу. Я даже думаю, что он борется за меня изо всех сил. Однако нас могут вынудить покинуть страну под угрозой, что я потеряю способность заниматься магией.
— Неужели это возможно? — Брайен уставился на друга.
Джим кивнул:
— Конечно. И никто не силах помочь мне, даже ты. Если верить Каролинусу, помочь себе могу только я сам. Кроме того, мы нашли малыша Роберта Фалона, и теперь Энджи не хочет отсюда уезжать. Она желает остаться и воспитывать мальчика до тех пор, пока он не будет в состоянии защищать себя. Конечно, это возможно только в том случае, если король возложит на меня опекунство над Робертом. Дело в том, что того же добивается и Агата Фалон, а она намного ближе к королю, чем я. Как я догадываюсь, она станет наследницей, если с Робертом что-нибудь случится.
— Леди Агата Фалон? — переспросил Брайен. — Та, что уделяет так много внимания графу?
— Она. По-моему, я уже сказал, что ее истинная цель — завоевание короля в Лондоне. Принц Эдвард боится, что ей повезет и король возведет ее в достаточно высокий ранг, чтобы жениться на ней. Тогда может появиться второй наследник, а принц обретет в лице Агаты могущественного врага. Ведь они явно не любят друг друга и оба осознают это. Агата пыталась задушить Роберта, и ей почти удалось убить Энджи…
