- Помню.

  - Мне кажется, именно в этот миг все и началось. Я в Раомсе песню услышала, о том, что с пути судьбы сойти не суждено. Теперь я вспоминаю и думаю, что именно тогда, не раньше и не позже, я на него ступила. В тот же день я услышала и про Змеиного Алхимика от лекаря.

  - Тебе бы хотелось, чтоб все сложилось иначе?

  - Нет, - я попыталась улыбнуться под стать Аверсу, одними уголками, не скрывая своего счастья, - мне нравится, как сложилось. Все-все, как оно есть. Ведь ты сейчас рядом...

  Он вдруг подошел совсем близко, оставил мешок, еду в сторону, и, наклонившись, поцеловал. В губы. Заставил подняться с лавки, и прижал к себе. Кровь бросилась мне в голову. Это было таким долгожданным, но тело, жившее своей отдельной от души жизнью, содрогнулось в испуге.

  Мы были наедине, в тишине и тепле, и стремительная мысль о близости вселила в меня ужас. Под руками и под губами Аверса меня затрясло, мышцы даже задеревенели, но нервы встряхивали тело крупной дрожью, и я попятилась. Стала вырываться из тисков, которые лишь на миг мне показались чужими.

  - Я не трону тебя... не трону... Рыс!

  Он удержал меня за талию, но очень мягко.

  - Прости. Он-н-о само... я не хочу, но оно с-само... - даже зубы застучали, но вернувшееся ощущение свободы быстро возвращало мне саму себя. - Я люблю тебя, Аверс. Я хочу быть твоей.

  - Ты уже моя, вся моя. И я тоже люблю тебя. Только сегодня я тебя не трону, ты можешь не бояться. Мы ляжем рядом, вместе. Для тепла. И потому, что я не хочу отпускать тебя ни на миг.

  Я кивнула. Дрожь прошла, и я уже сама в ответ, прижалась к оружейнику так, как прижималась в холоде пустоши. Его слова меня успокоили.

  - Твое тело помнит насильника, но не знает любовника. Ничего не будет, Рыс, обещаю, пока твой страх не уйдет.

  - Какие целомудренные любовники!

  Мы проспали так долго, что когда Анике разбудила нас, сквозь оконце ярко светил день. Устроившись со всеми шкурами на полу, чтобы хватило места обоим, я и Аверс спали одетыми, накрывшись еще и куртками для тепла. Лесничая же, ожидая увидеть иное, стояла на пороге комнаты и хмурилась:

  - А ты не юн, герой.

  - Какой есть, госпожа Анике, - Аверс встал на ноги, - и спасибо за то, что спасли.

  - Я-то спасла, а вот ищут не меня. Наместник в замке, и завтра с утра я должна устроить добрую охоту, чтобы побаловать его важнейшество... Уходить будете как стемнеет. Снег шел всю ночь, это к удаче, - следы замел хорошо. А теперь-ка пойдем, поболтаем по-девичьи!

  Лесничая увела меня на холодную кухню, где я, не отойдя еще от теплоты сна, ежилась и куталась в накинутую на плечи куртку.

  - Говорила ты ему, чего наделала?

  - Нет.

  - И хорошо. Пойти вы должны в Шуул. Другой дороги нет, и вас там ждать будут... не перечь! - Едва я шевельнула губами, как та цыкнула. - Даже если я дала бы вам хороших лошадей и много припасов, далеко одни вы не ушли бы. Сил у вас мало - а зима только начинается, и не пройти вам по этим землям открыто - молодой ратник и служитель ихний, как бешеные по замку носятся. Им даже на пленных плевать, они тебя найти жаждут! В погоню кинуться мешает только то, что наместник только-только приехал, а вот уже завтра по всем дорогам, по всем селениям будет цаттов, что блох на холке!

  - Как я вернусь в Шуул, если они знают, что карты украла я?

  - Понесешь свое наказание. А что лучше - голодная смерть в сугробах? Денег у меня нет, еды смогу дать всю, что есть, но ее не много. Лошадь одна, и та полудохлая. Аверса твоего, как бывшего беглого пленника повесят на том же месте, где поймают. С тобой не знаю, что сделают.

  - А разве свои не повесят? - Зло прошептала я. - За предательство.

  - Нет. Потому что ты принесешь это. - Анике достала из-за пазухи старую сумку для дичи. - Здесь есть кое что, что поможет сгладить твою вину.

  - Что?

  - Бумаги, которые наместник чуть ли не у самого сердца хранил. Из самого его ценного сундука.

  - Как ты достала их?

  Вытащив несколько писем я узнала баронские печати, увидела и незнакомые с синим сургучом.

  - В замке есть тайные коридоры и двери, а у Анике есть верные юркие мальчики из прачкиных детей. А еще есть красавица служанка, в которую влюблен цатт из вельможной обслуги... и не твое дело как! Вам везде пропасть - так уже лучше идти к друзьям, которые могут простить, чем скрываться и от тех, и от других. Псинку свою я сейчас погнала, так что говорю - в Шууле будут вас ждать, а дальше, думается, будете тайком пробираться на восток. И не бойся. Если ты, живучая Крыса, до сих пор не пропала, то и дальше не пропадешь.

  - Спасибо, Анике.

  - А вот теперь давай прощаться, - сказала лесничая, - только без нежностей. Пусть тебя твой полюбовничек тискает, а не я. Сделай как говорю, и не только люди, но и небо простит тебе твои грехи. Иди! Если наместник своих бумаг сегодня спохватится, то до бежавших вообще никакого дела не станет!

  - А тебя не схватят?

  - За меня не думай. Я себя в обиду не дам. Да и некому на меня пальцем указывать...

  Снег шел и вечером. Мы выехали в тишине, и пробирались охотничьей дорогой неспешно, с осторожностью. Если и шли поиски, то в другой стороне. До дороги мельника пришлось срезать через лес, чтобы не выйти на главный тракт, а там уже нашли и вход в пещеру с тайным проходом.