- Слыхала, болтал чего-то. Сейчас за плошки возьмутся.

  Слышала я что он сказал - в Раомс прибыл отряд, и во главе его лицо важное, так что вечером к столу подать лучшее.

  Глава пятнадцатая

  Свет уже уходил, я видела через отдушины кухни, как истончается день. И тогда появилась Аника. Она заставила меня бросить свою работу и следовать за ней. Я послушалась. И когда мы спустились ниже в полуподвальные помещения, я увидела другую маленькую кухню, труба очага которой выходила вбок.

  - Здесь я готовлю для пленников, и сегодня на раздачу ты пойдешь со мной.

  - Да!

  - Молчать, дура. Видишь комья в корзине? Берешь каждый и обмазываешь кашей, плотно. Залепляй пшеном так, чтобы ничего не видно было, и в большой котел, поняла?

  Лесничая поставила передо мной котелок поменьше с полуостывшей густой кашей. Комок оказался липким и плотным, при свете огня я различила сдавленные вместе сухие фрукты, орехи и засахаренный мед. Пахло вкусно.

  - Чего смотришь, делай быстро.

  Я залепила комья крупой, выложила, а хозяйка залила верх неаппетитным студнем из варева крахмала и неочищенных семян.

  - Еду им дают раз в день, положена каша или суп, черпак воды. Я готовить вызвалась. Вот так залепляю то вареное мясо, то орехи с медом. - Аника вытащила тряпицу из-за пояса и замотала себе кисть. - Скажу, что с помощницей, и разливать ты будешь, у меня рука поранена. Как выйдем отсюда на задний двор, запоминай дорогу хорошо - потом одной пробираться придется. Веди себя смирно, чувствам волю не давай. Заревешь, убью на месте.

  Она взяла железный гнутый прут, и, подвесив на крюк с одной стороны котел, на другой семь мисок с кольцами и бутыль с водой, подняла его на плечо. Тем временем я вымыла руки.

  - Та ладонь у меня болит, так что хватай корзину с ужином для ратников, светильник. Накинь овчину, вон ту, и ноги сунь в сапоги. Идем, если готова.

  Открыв полукруглую дверцу в наружной стене, мы вышли на мороз, и зашагали по широкой вычищенной дорожке. Я смотрела по сторонам, подмечала - где в каких пристройках есть двери или окошки, где еще есть свет, где следы, где чистые нетронутые сугробы. Места были вытоптаны за пристроем прачечной, там было все завешено бельем, но к вечеру людей не было. Огонь горел только в одном месте - куда и вела дорожка. По виду это была маленькая конюшня, при приближении я рассмотрела заснеженные поилки, ограждения для выгула. Из двух труб валил дым, а, значит, внутри топили.

  - Стража здесь слабая, они не боятся пленников упустить. Запоры там хорошие, а снаружи они даже на замок нападения не ждут. Потому тем, кто в ночь сторожит, всегда вина приношу. А теперь во все глаза смотри, - лесничая наклонилась и обдала меня теплым парком дыхания на морозе, - вон ту калитку видишь?

  - Да.

  - Туда и побежите. Только не думай, что все сейчас, день еще не пришел. Поняла?

  - Да.

  - Ужин!

  Повозившись с засовом, ратник открыл и мы вошли внутрь. Пахло здесь плохо, почти как в хлеву. Но было довольно тепло, такого крепкого мороза не ощущалось. Анике кивнула на меня:

  - Сегодня мне нужны лишние руки.

  Но страже объяснения были не нужны, человек забрал корзину и лениво кивнул. Их стол и лавки были в отдельном закутке, и на раздачу никто смотреть не собирался. Я сглотнула горький комок подступившего страха. Сейчас я узнаю - жить мне или умереть, если Аверса не окажется среди пленных.

  - По одному!

  Часть помещения была разделена стенами, и каждая такая глубокая ниша закрыта высоким, до потолка, дверным щитом на засовах. Никаких замков - только крючья, вбитые в камень, и пара балок. Изнутри не выбраться, а снаружи открыть легко. В каждой двери у пола было вырублено оконце - чтобы только посуду просунуть. Когда мы подошли, Анике рявкнула "по одному" громко, хотя никакой возни или рук в проеме я не увидела.

  Сняв одно кольцо с миской, я зацепила ком в черпак и положила на дно. Руки у меня тряслись так, что едва не уронила ее пока опускала.

  - Сюда две. И вон, видишь на столбе плошка железная, лей воду. Два раза поднесешь!

  От голоса лесничей я дрожала еще больше, и воду почти пролила.

  - Ловчее, ловчее! - тут она ударила пальцем в щит двери и глухо шепнула: - Как звать? Отзовитесь по именам...

  Голоса назвались, а Анике, взглянув на мое лицо, шагнула дальше.

  - Сюда две. Шевелись. Ночь нам тут торчать?!

  Потом следующая:

  - Сюда две.

  Оставался седьмой пленный, последний, я держалась от слез, хотя чувствовала, они вот-вот хлынут из глаз против моей воли. И когда оружейник, назвав свое имя, протянул руку за миской, я упала коленями на пол с жидкой соломой и закрыла лицо руками. Миска звякнула, ком с кашей укатился, а лесничая ударила меня по затылку:

  - Вот дура! И руки крючьями! Собирай быстро!

  Но я не могла, я оторвала ладони от лица, сдержав рыдания, и схватила его пальцы.

  - Аверс... - насколько могла шепотом выдавила я. - Ты не ранен? Ты здоров?

  Дверь бухнула. Оружейник ударил в нее или лбом, или другой рукой.

  - Рыс... живая!

  - Тихо там!