- Неотложные дела, чуть позже придет.

  Отца Юргена я и по фото не видела, но узнать, что это именно он, легче легкого - слишком похожи. Высокий, сухопарый, черты лица почти один-в-один, если не брать подбородок и губы, и даже волосы такой же структуры. Только короткие и почти все седые. Он достал ключи, открыл, пропустил вперед:

  - Это же какие могут быть дела, чтобы опаздывать на ужин? - Спросил не у меня, а в воздух. На пороге квартиры громко сказал: - Саня, забирай пакеты, а то мы не разуемся.

  - Здравствуй, Ирис. А Ури где потеряли?

  Так и пришлось принимать на себя весь удар гостеприимства. Александра Витальевна освободила руки от пакетов с покупками, поцеловала в щеку, а ее муж принял пальто, шарф и сумку, все пристроив на вешалки.

  В этой квартире я провела много времени. Сейчас смотрела на прихожую, в проемы зала и кухни и все время узнавала - расположение вещей, цвета, разные детали. В реальности увидела тот дом, который прежде был сном - пространством, где я больше блуждала призраком, чем человеком. Все казалось странным.

  Сполоснула руки, предложила помощь, но Александра Витальевна оставила меня в зале, предложила сразу садиться за стол, а подаст она все сама.

  - Правильно-правильно. Ты гостья, она хозяйка. А моя самая главная обязанность хозяина дома - вовремя прийти и вовремя начать ужинать, верно, Ирис? Строгое распределение обязанностей, дисциплина, распорядок - залог хорошей жизни, достижений и личного самосовершенствования. И основа крепкой семьи.

  Я не знала, что на такое ответить. Посмотрев на отца Юргена, подумала, что эти слова не столько в ожидании согласия, сколько просто так - мысли вслух. Но ошиблась. Он выждал, и продолжил:

  - Я прав?

  - Об этом вам Александра Витальевна скажет.

  Тот схмурился, поправил задвинутый пока стул и побарабанил по столешнице. Квадратный стол располагался в центре зала, - небольшой, даже меньше привычного кухонного. Место только для сервировки на четверых и какого-то центрального блюда в середине. Тарелки, фужеры, приборы - все на месте, красиво разложено, а в качестве "центра" Александра Витальевна как раз внесла ярусную вазу. Внизу фрукты, выше - конфеты, на самой маленькой верхней плошке - орехи.

  - Садись.

  - Спасибо.

  Но мне было неловко прежде хозяев занимать место. Да еще и неизвестно чье - если так чинно, если свои порядки... немного смущала и праздничность, особенность вечера - как будто на день рождения пришла, а не на воскресный ужин. Всегда так, или только в дни прихода сына? В день, когда он собрался меня знакомить и со мной знакомить? Не мать, но отца, - второго и не мене важного человека в жизни Юргена.

  - С какой еды начинается день?

  - С любой, какой захочется утром.

  - А заканчивается?

  - Также, если вы именно про меня спрашиваете.

  - Катастрофа... Саня, ты зачем поставила десерт?

  - Он самый красивый! - Донеслось из кухни.

  - Ты нарушаешь порядок подачи блюд. Ури не ждем, начинаем ужинать вовремя. Сам виноват, если опаздывает, будет есть холодным.

  Квартирка маленькая. Практически такая же тесная по площади, как жилье Германа, только что комнаты две - зал и спальня. Разговаривай погромче из любой и можно общаться, не подходя друг к другу. Александр наворчал на сына и вышел, оставив меня одну.

  Стало немного зябко. Кажется, я не отвечаю на вопросы отца так, как ему бы хотелось. Легкое волнение, заставило меня потянуться к вазе и выудить конфету шоколадного трюфеля. Сладкое послужит и утешением и успокоительным. Развернула, съела, фантик зажала в кулаке, не зная - куда спрятать.

  В углу залы возле окна боком стоял письменный стол. Компактный, как и все здесь, для экономии пространства. Лампа, стопка книг, тетради, планшет для выхода в сеть. А я ведь помню, как Александра Витальевна усаживала меня за него время от времени и говорила, что я могу рисовать или писать. Что если излить переживания на бумагу, это поможет восстановиться. Поможет прийти в себя. Я пробовала, но ничего не выходило. Ручка так и зависала над единственной первой строчкой "Я чувствую...". Но память подбросила не только это.

  Решительно встав у шторы, отодвинула край - рамка с фотографией на месте. Я сидела на стуле просто так в те вечера, греясь у батареи, смотря на зимний Сольцбург - тот кусочек, что был виден из окна, и иногда на этого мальчика. Не задумываясь, кто это, и не спрашивая об этом у хозяйки дома. Ничего не значащая картинка.

  - Мальчик-тросник...

  Так называла неизвестного. А теперь легко узнаваемого Юргена. Руки-ноги, как жерди, вытянутый, худой до дистрофии. Лет одиннадцать на вскидку, и судя по отсутствию шва на груди. На гаечном пляже у реки, с мокрыми волосами и прилипшими к ногам мокрыми шортами, Юрген щурился от солнца, смотрела на зрителя и улыбался.

  - Да, это он. - Александра Витальевна занесла две тарелки с горячим и увидела. - Это мое место для работы дома, а эта фотография мне так нравится, что я вытащила из альбома и поставила отдельно. Всегда перед глазами. Скажи, вобла, а не ребенок. Ничего не весил. Как-нибудь позже я тебе весь наш альбом покажу.

  Я лишь улыбнулась. А как снова оставили в одиночестве, потянулась еще за конфетами.

  - Ну, нет... ну, куда... ну, кто ест десерт до основной еды? Нарушатся аппетит, нарушается вкус!

  В первое мгновение я готова была покраснеть и испугаться, но во второй миг - до меня дошли нотки особого разочарования в голосе Шелеста старшего. Такое знакомое, такое родное и давно не слышимое. Александр глубоко вздохнул:

  - Стоп. Шоколадные надо с молоком, сейчас принесу стакан.