Юрген сочувственно вздохнул и коротко посмотрел на меня - понимаю ли причины?

  - Я зашел в арку, во двор. Посмотрел на нее и увидел, что ее трясет натурально, как зайца, мелкой дрожью. Не толстая, не уродина, вполне себе милая женщина, хоть и за сорок - не тетка, даже что-то детское в лице оставалось, нежное. И тут я понимаю, что слов нет. Не приходит в сознание ничего, что я должен был бы сказать, ни одного слога, ни звука. Мало того -ей жутко стыдно, что кто-то вдруг застал ее в момент трусости и так вот все неловко.

  У меня в душе одновременно сошлись сочувствие и радость за Вивьен. Перекликнулось с тем, как мне совсем недавно остро захотелось счастья для всех женщин, и вот - воплощение этого чуда. Ноябрьский холод, она наверняка ледяная от страха, комплекс "нецелованной", а тут вдруг парень - молодой, высокий, с карими красивыми глазами... Мне ли не знать, каково почувствовать аномально горячие губы Юргена!

  - Я ее и поцеловал. Доказать обратное, снять это гадкое клеймо. - Он хмыкнул, и все-таки легкое смущение в голосе я заметила: - Можешь меня убить за откровенность, Ирис, но я должен признаться - мне понравилось. Я словно человека от смерти спас.

  Я тоже хмыкнула, остановила его посреди длинной тропинки и прижалась, запустив руки под рюкзак, обняв ладонями под лопатки.

  - Поцелуй жизни.

  - Не ревнуешь?

  - Нет. Немного завидую. Исправишь?

  Вкус у губ оказался сладким и кофейным. Может, крошка в уголке осталась от булочек, - в полумраке не видно.

  Люблю его. За все на свете. Сколько буду жить, столько и буду его узнавать, а люблю уже сейчас. Ненормальная я какая-то, если именно эта история о посторонней женщине вдруг подтолкнула к этому пониманию.

  Постояли, в тишине и полутьме парка, выдыхая парок и отдавая тепло холодеющей погоде. Юрген еще крепче меня обнял, согревая. Шепнул на ухо:

  - Люблю тебя Ирис. Больше жизни тебя люблю.

  А я смолчала. Себе призналась в чувствах к нему, а его лишь взаимно обняла покрепче.

  О сестре рассказала на обратном пути до остановки. Потом на монорельсе поехали домой, и я все думала о том, - как же это хорошо, когда "домой вместе". Вспоминала свою комнату в общежитии, желание стиснуть себя стенами как можно плотнее. Сейчас бы зашла и не могла поверить, что бежала, как в убежище, в "коробку от обуви". Даже проверять не нужно - я помню тесноту и могу представить.

  А у Юргена - кресло уже два дня как не возвращалось в кухонный угол, а часть компьютерного стола осталась на месте только из-за удобства складывать на него посуду и продукты во время готовки. Не давило пространство ни в отсутствии Юргена, ни в его присутствии, никак. И ванна - ванна, а не спасительный бункер.

  - По пути в магазин нужно?

  - Хлеба. И сливок.

  - И сыра в запас. Ты завтра как, есть планы?

  - Никаких.

  - А я только на собрание вечером съезжу к южному и листы заодно сдам. А так считай, весь день наш. Как хочешь его провести?

  - Давай утром решим. Выспимся без будильника, и посмотрим по настроению.

  - Давай.

  Еще пять остановок. Мы заняли в вагоне самые первые два сиденья, - все попутчики позади, вне поля зрения, а впереди только водитель, и то за перегородкой своей кабины. Можно смотреть в окно и представлять, что везут только нас двоих. И опять же - отворачиваться от людей нарочно, утыкаясь в стекло лицом на задней площадке, уже не тянуло. Уединения на двоих в людном вагоне хотелось из-за чувств и мыслей, а не от неприязни к миру. Сольцбург проплывал мимо - большой и полный. И отчетливо проступало ощущение - мира снаружи и мира внутри. И грань, почти стертая, когда кажется, что в сердце также глубоко, как глубока высота неба, и ты немного сливаешься с ним.

  "А если б тогда все пошло не так..." - в памяти отразилась строчка загадочной поэтессы. И в этот раз она прозвучала не с сожалением и тоской о случившемся, а наоборот. А испугом - не произойди чего-то в прошлом, и не было бы настоящего...

  - Юрка?

  - А?

  - Можно, я тебя подстригу? Не коротко, я общую длину оставлю, только чуть пряди подкорректирую.

  Он шевельнул плечом, на которое я навалилась, разомлев от поездки в тепле и накопив усталости.

  - Можно, конечно. Если не на лысо, то хоть как стриги.

  - Ты не частый гость в парикмахерской?

  - Нет, мне все равно. Только когда совсем зарастаю, как леший, что в глаза лезет и неудобно, захожу по случаю в любую.

  - Комплименты от мастеров слышал?

  - В каком смысле?

  - У тебя самые идеальные волосы. Не знал?

  - Нет. - Юрген весело хмыкнул. - Но тебе поверю.

  Дома мы лишь поужинали бутербродами, кофе со сливками, и ни на что сил не осталось. Мне хотелось воспользоваться разрешением, усадить Юргена на стул и достать из коробки ножницы, но лучше - в другой день.

  Откровений было много, эмоций много. И вернулись поздно, что хотелось после еды одного - в душ и в постель. Спать. Так и заснула быстро, день пролетел в памяти всполохами признаний и мыслей, и осел тихим счастьем в сердце.

  Маленькие секреты