- Поэтому на пустышки кидает нас. А может, выкинет и еще куда. Мы будем готовы? Мы будем знать, как действовать во внештатной ситуации?

  - Допустим, это аргумент. Один.

  - Подождите. - Я поднялась с места и сходила к своей сумке, достала блокнот, принеся его в зал. Села обратно и откинула обложку: - Подойдет для второго аргумента?

  Внимательно наблюдая, я успела увидеть, что старосты переменились в лице. Не удивление или недоумение - что, откуда, почему? А понимание - знают они все о значении "такого кровавого вызове", знают подробно, и потому - кто побледнел, кто чуть сразу отпрянул назад, уперевшись спиной в спинку стула. А Южный неприкрыто выражал ужас от того, что видит. Почти так же сильно, как и реагировал тогда Август в больнице.

  - До наследника не дозвониться, решать нужно нам и сейчас. - Хозяин дома поднялся, кивнул коллегам. - Пойдемте, посоветуемся, а молодежь пусть пока посидит. Ждите.

  Остались втроем. Катарина, едва дверь в зал закрылась, спросила:

  - Меня ножом пырнули, а у тебя что? Рак?

  Я заколебалась, а девушка восприняла это с обидой. Голос так зазвучал:

  - Но это не честно. Вы оба про меня в курсе, даже про ранение, - злой взгляд на Юргена, - а я, типа подруга, и ваши болячки не знаю. Что у тебя с сердцем?

  - Родился такой, с дырками. Заштопали в свое время, в детстве еще, операция сложная, подключали к АИК и проводили ее на неработающем сердце. Солнечное сплетение - это сильная кровопотеря.

  - Юр... а время? Время не сходится. Я уже подростком на службе была.

  - Не знаю, как это объяснить. Пока не знаю. - Добавил шепотом: - Ирис, что за листок?

  - Я хочу, чтобы старосты просветили. Но сама поделиться историей смогу, только если Август разрешит. Я дала слово молчать.

  Особенности

  Хозяин дома принес к столу нарезанный лимон, коньяк, рюмки, нехитрую сырную закуску и две упаковки печенья, если кто захочет остаться с чаем.

  Я прикинула - самому старшему, северному, было под шестьдесят, остальные моложе. Нас воспринимали, словно детей, потому что всегда опекали и заботились и да, из-за молодости. Двадцать шесть, двадцать пять... еще ветер в голове. Но они приняли свое решение. И я ждала открытий. Что же за великая тайна пряталась в пограничной службе, что ее нельзя было рассказывать никому? А восточный начал с вводного, как будто на лекции:

  - Ходы - это инструмент. Опасный, если сунуться туда без проводника. Этого самого блокнотика, который выдается каждому пограничнику. Вы и без нас вполне угадывали, что за вещица и для чего она служит - воспринимает сигнал также, как и человек, выдает адрес, и вместе с тем тут же выстраивает мостик в пространстве между вами и тем, кому нужна помощь. Или не мостик, а тоннель, как угодно назовите. Благодаря проводнику нельзя свернуть "не туда".

  - И что в этом нового? - Нетерпеливо спросила Катарина. - Это не особо и тайна.

  Староста сделал вид, что его не перебили, а он сам отвлекся.

  - Шагнув с адресом за порог, пограничник выйдет точно, где надо. Вы знаете, что для этого место входа в "тоннель" должно быть заброшенным и очищено от следов человеческого присутствия. Но. - И тут он поднял палец, акцентируя. - Есть запретные зоны. Они не отмечены на наших картах ходов, - это здания, сооружения, объекты очень давние. Очень запущенные, безлюдные, и аура человека там не то, что выветрилась, а превратилась в нечто обратное. Анти жилое. И вам, дети, туда нельзя. Представим себе ситуацию, где пограничник, со своим маленьким запасом способностей, с листом вызова вдруг ломанется в такой ход. Даже не смотря на проводник, блокнот, его может вышвырнуть куда угодно. Это уже не тоннель, не нора, а штормовое море пространства, которое повернуть может в любую сторону, по любым координатам.

  - А вы? Вы умеете плавать? - Снова перебила Катарина.

  Благодаря тому, что девушка создала паузу, в моей голове вспыхнули воспоминания о речи Юля Вереска. То, что звучало бредово по незнанию - "Шагнул, утонул, но в итоге - выбрался сюда и теперь могу делать то, о чем так давно мечтал". И не потому ли называет помещения "кораблики", что сравнение у них всех одно - море, река, воды?

  - Только пространства? Или повернуть по любым координатам и пространства, и времени?

  - Похоже, что так и есть... Но, знаешь, Ирис, чтобы проверить это - ни один в здравом уме не сунется за порог.

  - Даже наследник?

  - За них не скажу. Я говорю за нас и за вас. Вот еще и поэтому молодняк держат в неведении. Найдутся "храбрецы" без мозгов - сунуться в запретную зону. Мы даже в первую очередь перепроверили все такие места, как обнаружили пропажу одиночек среди пограничников. Барьеры были не нарушены, поэтому мы и искали уже другие причины.

  Восточный кивнул своему соседу, передавая эстафету объяснений южному. А сам взялся за бутылку, разлив по крошечным рюмкам коньяк. Они выстроились рядком, посередине столешницы, и каждый, если хотел, мог взять и выпить. Никому конкретно не было в этом отказано или запрещено. Даже не посмотрел косо на нас, с предупреждающим взглядом старшего "вы хоть и взрослые...". Но мы не хотели. Четыре рюмки разошлись, а я, Катарина и Юрген равнодушно остались с чашками.

  - Подлить кипятка? - Шепнул хозяин дома в паузу.

  - Да, спасибо.

  Мне немного сделалось зябко. Руки похолодели, и причина - то ли волнение, то ли общая эмоциональная истощенность. Наплакалась сегодня, окунулась во всякое с догадками и открытиями, Катарина со своими проверками... и одна крошечная надежда, мелькнувшая мыслью, что можно что-то исправить...

  - Мы объясняем пограничникам тот минимум, который им нужен для вызовов. Объясняем правила, этикет, если так можно сказать, по которому считается "неприличным" пересказывать случаи грани, делиться эмоциями, обсуждать ощущения импульса или накапливающуюся тяжесть. Это нарочно делается для того, чтобы никто не вникал в механизм службы и не задавался лишними вопросами. Строго, без хаоса и "перемывания косточек" личной жизни посторонних.