Матом, в три слова, от всей души послала меня. Даже двое прохожих на площади замедлились, услышав ее брань. Хотела сама подшутить над ней, подыграть, а получилось, что совершила ошибку?

  - Катарина!

  Но та убегала. Будка теперь непригодна, а ближайший отсюда ход был только через две улицы.

  Родственные души

  Любимый писатель Юргена, создавший "Цикл о кристалле", считался детским. Жанр для подростков, главные герои - дети разных возрастов, от младшего до старшего. Но так однозначно его относили в официальном рейтинге авторов, а на взгляд многих, как я успела подчерпнуть из сети, - романы затрагивали массу серьезного, и не были "мелководны" как по сюжету, так и по смыслу. Успев прочитать не сильно много, я смогла прочувствовать - как под сказкой о параллельных мирах и персонажах-мальчишках проглядывает глубокая человеческая жизнь и вечные, кристальной ясности ценности.

  Отвлекалась ненадолго от книги и посмотрела на Юргена, который сидел напротив экрана за компьютерном столом, в наушниках, и говорил:

  - Вера, против таких прием есть безотказный. У всех стариков в авторитете ведущий доктор с тв... да-да, Борис Береста... ну... дальше подставляешь к любому назначенному врачом лекарству "рекомендует сам...". - Потом он негромко засмеялся чему-то, добавил: - Сочувствую.

  Все общение было в таком духе. Юрген, заметив, что я больше не читаю а разглядываю его, улыбнулся. Опять весь осветился внутренней радостью, - улыбнулся мне не одними губами, но и глазами, и плечом шевельнул, и чуть развернулся. Я увидела, что у него волосы растрепались за правым ухом, наушник поправлял или почесал голову, - одна прядка забавно торчала вверх, как непослушное атласное перышко в вороновом крыле.

  Он походил на персонажей этого писателя. С детства читал, вырастая на книгах, или потом открыл для себя и проникся, потому что нашел на страницах свой мир и понимание главного. Не знаю. Но в Юргене чувствовались те же струнки характера - преданность, честность, уверенность в том, что хорошего в мире больше.

  Заулыбалась ему в ответ. В книгу положила закладку, выбралась из кресла и решила погреться в ванной, пока он занят. Время есть и маячить за спиной, мешать общению, не буду. Набрала, добавила пены и соли, занырнула с головой. Хотела по-настоящему расслабиться, но получилось лишь телом, голова не отпускала от себя мысль о том, что я неправильно поступила сегодня по отношению к Катарине. Думала, проигрывала назад разговор, искала возможности поправить ситуацию. А под тревожное настроение опять все полезло - заново переваривать загадочную речь Юля Вереска, его "Ирис Шелест", загадки с людьми и ходами. Опять пропавший со связи наследник... надо было о нем спросить у Роберта, он наверняка знает, а не задавать глупых вопросов о том, женат он или нет. Неужели я так серьезно задела Катарину?

  Не закрывалась, но Юрген аккуратно постучал, а не заглянул. Спросил из-за двери:

  - Ирис, ты будешь глинтвейн?

  - Да.

  - Выходишь скоро?

  - Сейчас.

  Минут двадцать прошло. Мне хватило. Я сполоснулась под душем от соленой воды и насухо вытерлась. Оделась. Как вышла, так и попала в совершенно новую атмосферу - он разливал вино по двум кружкам. А на тарелке горкой лежали шоколадные печенья в глазури и фундук. Экран не убран, наоборот - развернут в сторону свободного пространства комнаты, и на нем было запущено видео "живой огонь", имитация камина и язычков пламени. Тепла не давал, а визуально наполнял сумерки оранжевым мерцанием и всполохами. Кресла переместились поближе, составились под острым углом, а между подлокотниками Юрген поставил кухонный стул, как столик, - для кружек и вкусняшек.

  - Вот это да.

  - Садись, как тебе? Если слишком пусто, сооружу стену из покрывала.

  - Я лучше укроюсь им.

  - Вино разогреет. Глотни, как раз остыло до нормы.

  Мы забрались в кресла. Я подобрала ноги, а Юрген вытянул. Полу лег на мягкой сидушке, не слишком ловко уместившись со своим ростом. Захрустел печеньем, с удовольствием отпил глинтвейна.

  Я к крепким напиткам никогда не имела слабости или тяги. Но этот понравился. Алкогольная основа больше выветрилась, оставив лишь ароматы и вкус добавок. С несладким печеньем оказалось еще вкуснее.

  - Можно кино поставить посмотреть, или музыку послушать. Чего хочешь?

  - Поговорить.

  - О чем?

  - О дружбе.

  Юрген чуть вскинул брови - от интереса, кивнул, и посмотрел на меня с выжиданием. При слабом свете и теплых отблесках, кожа его не казалась бледной, и глаза из светло-карих становились темными. Создавалось чуть-чуть другое, незнакомое восприятие его внешности.

  - Каким он был, твой друг?

  Он сразу не ответил. А я после одного глотка, сказала:

  - Я знаю, пограничники не рассказывают о вызовах... это не принято. Только я хочу поделиться. С тобой. В последнем вызове меня закинуло к мальчику. Он потерял здоровье, родители выбрали не лечить его, а усадить в кресло ради пособия по инвалидности, а для него даже собственная жизнь не имела такого значения, как то, что он не мог увидеться с другом. Из-за этого желания он поверил в невероятное, в городских фей, и кидал в форточку бумажные самолетики. Письма. Что такое, мальчишеская дружба, Юрка? Что для тебя значил твой друг, Бэзил?

  - А тут не особо важно, мальчишеская или девчоночья, мужская или женская... Друзья - это друзья. Это когда понимают и принимают, это когда ты уверен в друге больше, чем в себе и ошибаться не страшно. Когда ты не один. И привязанность не по родству крови, как у родных в семье, а по родству душ. Даже родители - это родители, братья или сестры - другое. А здесь - на равных.

  - Вы были похожи характерами?