- Один, братьев и сестер нет.

  Я посмотрела на него, немного поколебавшись с другим вопросом:

  - А почему ты в пограничниках? Благополучный же, как ни посмотри... или это из-за сердца?

  Юрген не показался задетым, и никакая тень на лицо не набежала. Наоборот:

  - Сейчас я здоров. Родился с пороком, ждали шанса, что в подростковом возрасте, когда бурный рост и перестройка организма пойдет, дырка в перегородке сама затянется. А она расширилась. В двенадцать лет лег на операцию, заштопали, и с тех пор все нормально. Я в пограничники из-за друга попал. Как раз в клинике в то время с одним пацаном в палате лежали, сдружились. Хороший был человек, настоящий, за жизнь. Только болячек у него больше было, не все операбельны, и он умер через пять лет. Семнадцать не успело исполниться. Лучшего друга потерял. Вот и проснулась чуйка на границу, стал тем, кто есть сейчас.

  - Как его звали?

  -Бэзил. Васька, если по-настоящему.

  Юноша, умерший несколько лет назад, которого я не знала, вдруг всколыхнул общую печаль и присоединился к призракам моего дедушки и сына. Из-за имени. Я замолчала, не спрашивая и не выражая сочувствия на словах, но ощущая его. Юрген подал голос:

  - Ты весь день на ногах? Пойдем до кафе.

  - Пойдем.

  Не все сразу. Перемены уже случились, но сесть за столик не смогла. По той же причине, что и прежде - не ушла дальше порога, почувствовав тяжесть от общей атмосферы помещения, где не было места мне. Рано веселиться. Рано слушать музыку и чужой смех людей за соседними столиками. Юрген обернулся, едва потерял мягкий прицеп моей руки, а я виновато замотала головой. Шепнула:

  - Давай лучше ты возьмешь что-нибудь, а я на улице подожду. И еще погуляем.

  - Хорошо. Что ты хочешь?

  - Все равно.

  Через несколько минут он сбежал со ступеней кафе с двумя бумажными пакетами:

  - Выберем самую удаленную лавочку в сквере и посидим там. Я кофе в термос попросил налить, - он чуть развернулся, движением обозначая, что тот в рюкзаке, - а на перекус сладкого набрал... Идем?

  Юрген тоже испытывал, как и я, едва уловимые, но робость и волнение первого свидания. Говорили о деле, поговорили о личном. Вчера он в любви признавался, не удерживая ни ласковых слов, ни чувств... а все равно сегодня, в эти минуты, я взаимно видела в нем звонкую наивную радость. Сама ее касание на себе ощущала. Увиделись. Гуляем. Сидим бок о бок и по очереди пьем кофе из термоса в прикуску к пирожному. У него бисквитное, а я выбрала ореховый эклер.

  Обед давно исчез, пустой желудок начал урчать, но я сидела и делала вид, что это не у меня, и я ничего не слышу. Горячий напиток приходилось тянуть по чуть-чуть, чтобы не обжечь язык и небо. Пакеты стояли на коленях, и свой набор растаял быстрее, чем у Юргена.

  - Наелась, спасибо, - отказалась от его еще не тронутых суфле и отмахнулась от термоса. - Я все.

  - Ты не мерзнешь? Я зануда, но ты не слишком тепло одета, еще и без шарфа. Сегодня погода терпит, но завтра может быть уже слишком холодно...

  - Только не покупай мне одежду, пожалуйста.

  - Не буду.

  У меня не было упрека, а у него не слышалось обиды. Мне захотелось объяснить причину, и я продолжила:

  - Не могу я пока поменять пальто. Честно пробовала померить другое, и чуть не взвыла. Накупила сегодня нового по мелочи и про запас, а эту одежду не могу. Шкура, а не пальто, так сразу не скинуть. Не хочу.

  - А свитер под него? - Юрген понял меня, и не иронизировал. - Ты сильно похудела, тебе под низ можно надеть толстое и теплое, застегнешься свободно.

  - Как вариант.

  Прикосновение

  Возвращались домой в девятом часу, пешком. По пути зашли в продуктовый, где Юрген дважды пытался выспросить - что я хочу на ужин, но я раз пожала плечами, второй, и он отстал. Набрал в рюкзак еды и поднялись домой. Впервые пришли вместе.

  - А куда можно пока вещи сложить?

  Разувшись и скинув верхнее в прихожей, я застряла посреди комнаты, а Юрген закрутился - включая свет, закидывая на кухонный стул рюкзак, выдвигая пару верхних ящиков комода. Пустые, если не считать сложенного синего платья.

  - Пока так, а позже расширимся, как решишь, что хочешь сюда из мебели.

  - А почему ты меня тогда в свое переодел? А не в это?

  - Не знаю. Ближе, наверное.

  Я разложила обновки, взяла платье и переоделась в комнате, а не в ванной. Вместо тапок для тепла надела шерстяные гольфы, закатав их до середины икры. Юрген уличное скинул тоже без стеснения, сменил на легкие штаны и футболку. В квартире отопление хорошее, грело достаточно.

  - Ты не туда?

  Он кивнул головой в сторону моего кресла в закутке, когда увидел, что я подвинула стул и села рядом за кухонную стойку.

  - Сейчас нет. Ты меня от большой комнаты отгораживаешь, да и в целом - привыкаю немного. Но не разбирай пока, я, если тебя нет, там лучше сидеть буду.

  - И не собирался.

  Из всего на столе, выбрала хлеб и молоко. Булка небольшая, хрустящая, только из пекарни, - не стала нарезать, а так и кусала, уверенная, что съем всю. Молоко из пол-литровой бутылочки пила из горлышка. Было вкусно. Даже лучше, чем сладкие пирожные. К такому ужину приплелась и память о том, как в детстве с дедушкой ходили в магазин и он всегда брал мне черный хлеб и ряженку. Сам считал, что прием пищи должен проходить в одно и тоже время, как положено - за столом, и полноценная еда, а не кусочничество. Но мне позволял. Открывал картонный пакет, разворачивал бумагу с хлебом, и ворчал по-доброму, когда я от жадности и вкуса набивала полный рот и раздувала щеки: "Да, ты хомяк, а не эльф! Безобразница маленькая!".