- Подожди минутку, сейчас Пауль последних отпустит.
- Привет!
Катарина повернулась, увидела меня и поджала губы. Так сильно, что я поняла - нарочно старается, а не на самом деле злая и непримиримая.
- Ничего не спрашивай!
- Ладно. Как ты, совсем поправилась?
- Ты глухая или тупая? Говоришь "ладно" и тут же спрашиваешь. Привет, Конфетка.
Прошла, встала рядом со мной, прислонившись спиной к стенке. Не слабый у нее синяк на лице вылез. С холодного воздуха, да и после болезни Катарина была заметно бледная, и кровоподтек рисовался четко. Я молчала, ждала вместе с ней. Но при очередном робком взгляде в сторону подруги, увидела, как у нее краснеют щеки. Подумала, что от тепла, но в следующую минуту она начала сиять оттенками розового, красного, и поджимать губы по-настоящему - от эмоций, смущения, и бессилия скрыть все, о чем думает и о чем краснеет.
Я коварная и мстительная подруга. У меня сразу запросились на язык ее же противные вопросы "Он как в постели? Силен?" и все другие, какими Катарина пытала меня еще недавно, без пощады и жалости. Но я смолчала. Не смогла ей вернуть, зная, что хоть я и злорадно произнесла это в мыслях, но на самом деле понимаю ее очень сильно.
- Да не зыркай. Я знаю, о чем ты хочешь мне сказать...
- Правда, знаешь?
- Заткнись.
И я "заткнулась", не в силах сдержать улыбки от нового признака ее сильного смущения - порозовевших ушей.
Мы сдали листы, про Августа я узнала лишь одно - он не появлялся с тех пор, как ушел вместе со мной испытывать удачу с попаданием на "кораблик". Но его жена, с которой староста часто общался, не испытывала тревоги - он предупредил, что так может выйти, и беспокоиться за долгое отсутствие не надо.
- Погуляем немного? У тебя время и силы есть?
- Погуляем.
И мы с Катариной пошли пешком в сторону конечной монорельса, чтобы оттуда уже уехать. Я обещала родителям Юргена заехать на чай и домашнее печенье, навестить родню одна, если уж Ури работает. А Катарина домой или по своим делам. Уточнять ее планы я боялась. Одно радовало - реального гнева не обрушилось даже на улице, где не было свидетелей, как в квартире, и можно было спокойно "спустить собак". Подруга не собиралась хватать за капюшон, рвать мне волосы и проклинать последними словами. Шла, кусала губы, остыла от своей неловкости и долгое время молчала.
Достав испаритель, Катарина защелкала кнопкой, а как поравнялись с ближайшей мусоркой, взяла и выкинула его.
- Бросать надо эту фигню. Я так решила.
- А у меня с собой чай.
- Перенимаешь Юргена? Термос стала таскать, ботинки эти жуткие.
- Я и тебя перенимаю. Шарф и перчатки прекрасные, пальто к ним подобралось, из-за твоего хорошего вкуса.
- Умаслила, змея... - она подождала, пока мимо пройдет прохожий, обогнав нас. - Так тебе гадостей наговорить хочется. Но по честному - не за что. А ты знаешь, что мой ресторан закрыли на два месяца? От повара узнала, что наш балаганчик спешно перепродан какому-то другому городскому ресторатору за хлебные крошки, а не за деньги. Всем работникам выдали отпускные до февраля, а о директоре и его сынке ни слуху ни духу, исчезли. Я уже второй день наслаждаюсь мечтой, что Викинг закопал этих уродов в лесу! Живьем!
Опять порозовела, помолчала, достала из кармана жареный фундук:
- Угощайся.
- Спасибо.
- Скотина ты все-таки и предательница. - Слова грубые, а тон мягкий. - Что бы тебе придумать для искупления вины?
Я только развела руки в стороны. И тут Катарины выдала:
- Я отдалась ему сегодня ночью просто так. Думаешь, я шлюха? От него ничего не услышала - ни признания или обещаний, не получила ни ухаживаний, ни подарков и прочего, что там мужчина должен сделать, перед тем как ему будет дозволено... ну, вот, все как считается правильно, у порядочных. Я шлюха?
У меня аж скулы свело, словно от зубной боли, так это слово резало слух. Я с трудом сглотнула разжеванные орешки. Катарина не испытывала за содеянное ни стыда, ни вины, она говорила это с вызовом и ожиданием - что я про нее подумаю? Подруге на самом деле было важно, в моих глазах - она "неправильная"?
- Ты сама этого хотела?
- Очень.
- И что еще нужно? Любишь его, и все, не требуя себя добиваться. Одно дело флирт и игра, которой обоим хочется, а другое - как аркан долга на мужчине: "докажи, что достоин", "покажи, как сильно я тебе нужна", "а на что ты пойдешь ради"... Слушай... - Я увидела ее прищуренный с доверием взгляд, и решилась сказать о себе. Немного разволновалась и с паузами, но произнесла: - Юрген подошел ко мне прямо на улице, поцеловал и предложил поехать к нему... И я поехала. И переспала с ним в первую же ночь за просто так. Тепла хотела, согреться хотела, ни о чем не думала - прилично, не прилично, правильно, не правильно. Ка ты говоришь - без признаний и обещаний, без цветов и ухаживаний... Я хотела, и этого достаточно.
Катарина округлила глаза:
- Ты? Святоша? Ты, правда, с Юргеном начала с этого, тихоня и скромница!? Да ты развратница, Ирис!
Мне польстило ее внезапное восхищение. Не потому, что она меня "одобрила", а потому что я почувствовала свободу такого же не осуждения, не ханжеского оценивания.
На самом деле - что и кто кому должен в отношениях? Женщины - "королевы с бесценным даром", а мужчины наполовину "пажи", наполовину "охотники"? Есть приятный ритуал вначале знакомства, и прекрасно, и пусть оба получат от него взаимное удовольствие. Но в основе равенство симпатии - да - да, нет - нет. Должен и должна искажает все.
