Далина кивнул в знак признательности.
– Кого-то вы мне напоминаете, Николай Романович.… Понять только не могу…
– Если только может моего отца, хотя такое знакомство – это маловероятно…
– Скажите, у вас не было сестры по имени Дарина?
– У меня – нет, а вот у отца – да. Это моя тётя.
– Вот оно что…
– Были знакомы?
– Что с ней стало? – спросил Далина, неожиданно погрустнев, и пропуская мимо ушей, вопрос Мальвиля, который немного удивился знакомству пожилого архивариуса с членом его семьи.
– Она ушла в монастырь, послушницей, когда ей было двадцать лет…
– В монастырь? – удивлению Далины не было границ. – Как могла она так поступить, ведь у неё были такие способности к математике???
– Она сильно переживала из-за разрыва с любимым человеком, насколько мне известно…
Далина молчал, потупив взор, и, кажется, совсем ушел в себя.
Дея во все глаза смотрела на двух мужчин, медленно вникая в происходящее. Она слегка коснулась локтя архивариуса.
– Михал Михалыч, что с вами?
Он очнулся.
– Она жива?
– Нет, умерла пятнадцать лет назад.
– Даже не предполагал, что это хмурое утро принесет мне столь тяжёлую весть.… Если бы я только знал…
Губы его задрожали, глаза увлажнились… Далина закрыл лицо руками. На несколько минут комната погрузилась в полнейшую тишину, и только частые тяжкие вздохи седовласого пожилого человека нарушали её.
Дея, сосредоточенная на его печали, не обратила внимания, как мужчины переглянулись. Николай Романович стал догадываться о причинах неожиданного поведения почтенного архивариуса.
– Михал Михалыч, так это вы были единственным дорогим её сердцу другом? – осторожно спросил он. – Тетя никогда не называла имени, но изредка вспоминала, даже став монахиней.
– Покинуть суетность мира, затворившись в стенах монастыря, не значит стереть в памяти черты милых людей.
Чуть помолчав, Далина, не вдаваясь в детали размолвки, объяснил, что много лет жил в неизвестности о судьбе той, которую обожал всем сердце. И надо же было приехать в Еланьку, чтобы узнать такие печальные подробности.
Всё-таки, жизнь – это такая классная штука, порой и не знаешь, как к ней относиться, но то, что с любовью и уважением – однозначно. Только она, единственная, знает, когда и кого подослать, кому помочь, где стукнуть, да покрепче, а где и вовсе одолеть, чтобы было невмоготу. Но она всегда в курсе, кому и чего не достает. И, ведь, даст! проказница! да так, чтобы и унести мог, и запомнить, а вспомнив, ещё и улыбнуться, ну, или слезу проронить…
Николай Романович, с возрастом, набрал вес, и превратился в полного мужчину, если избыточные килограммы ему вовсе не мешали быть активным в жизни, то сейчас бесполезные слои его изменившейся фигуры препятствовали комфортно расположиться возле дочери. Он чувствовал – ещё одно движение и дряхлый диван не выдержит его давления.
– Папа, тебе неудобно?
– Привык к более жесткой поверхности кресел, мягкий диван не для меня, – отшутился Мальвиль, вынужденно пересаживаясь на более твердую поверхность скамьи, рядом со столом, почувствовав некоторое облегчение. – Я вас и отсюда услышу…
Горчевский, до сих пор стоявший прислонившись к стене, пристроился на табурете возле архивариуса и Деи. Далина же, после пережитого потрясения с большим трудом взял себя в руки, и, не откладывая в долгий ящик, перешел к основному вопросу, из-за которого, в принципе, он и очутился здесь.
– Как успехи в исследовательской деятельности? – спросил Михал Михалыч, с, всё ещё, заметной грустью в голосе, переведя взгляд с Глеба на Дею.
– Нужно показать то, что нашли… – Глеб смотрел на хозяйку усадьбы. – А начнем мы с амазонита… Остальное по порядку…
– Значит это не единственная находка? – улыбнулся, Николай Романович.
– Да, мы все покажем и расскажем…
– Хорошо-хорошо, давайте, по порядку.
– Любопытно было бы взглянуть, – вставил Далина. – Для того периода весьма редкий камень, да тем более так далеко от центра.… Хотя…
– Он в изделии…– объяснил Глеб.
– Я уж хотел удивиться, – улыбнулся Далина. – Ну, и что же с ним не так? Расскажите подробнее. Со всей этой историей мое нетерпение стало возрастать, если что-то намечается узнать.
– Сейчас его принесу… – ответила Дея, и упорхнула в свою комнату.
Она ходила не долго, а потому на продолжительные беседы ни у кого времени не хватило, только Федор спросил о других родственниках, живущих рядом с Далиной. Появление Деи с подвеской в руке, которую она тут же протянула архивариусу, прервала все разговоры, не относящиеся к данной теме. Федор отошел к супруге, что-то тихо шепнув на ушко, вышел во двор. Агаша, понимая всю серьезность разворачивающегося театра действий в усадьбе, даже ходила так, словно вовсе не касалась пола.
– Ну-ка, ну-ка… Мм, – с большим любопытством принялся рассматривать его Далина. – Слишком уж не вписывается в эти края этот красивый камень… М-да… – Он долго его анализировал: крутил-вертел, приближал и отдалял от себя, смотрел на свет и, не выпуская из рук, продолжил: – А по поводу камня скажу так: амазонит преподнес любителям камней три загадки, которые до сих пор остаются неразгаданными: секрет происхождения, тайну окраски и свое название. Первые два пункта оставим геммологам-энциклопедистам. А вот тот факт, что целеустремленные, самоуверенные женщины, успешные в работе и личной жизни, на витринах ювелирных магазинов моментально подмечают этот камень, говорит в пользу легенды о женщинах-воительницах, в честь которых он, как предполагают, и был назван. Неожиданно.… Да-да, вот уж весьма неожиданно…
– Я бы не удивился, если это была финифть… – раздался голос Николая Романовича, когда вещица оказалась в его руках.
– Финифть? – как-то одновременно удивились Глеб и Дея, взглянув на него.
– Что же в ней особенного? – спросила Дея.
– А что вы так удивились? Финифть – древнерусское название эмали. Искусство, которое появилось на Руси из Византии аж в 10 веке… – вновь рассматривая подвеску, поддержал Мальвиля, умудренный опытом и знаниями архивариус. – С греческого «финифтис» – блестящий.… Выглядело бы, куда более объяснимо, естественно, что ли, так как была распространена на территории России. А, вы, тщательно осмотрели место, где нашли это украшение? – неожиданно спросил Далина, внимательно воззрясь на Глеба и Дею.
– Нельзя сказать, что тщательно, Михал Михалыч, темно уже было, а больше мы туда не ходили, …потом другие вопросы нас отвлекли… – ответил Глеб, понимая, что вероятнее всего, они с Деей, что-то упустили основательно…
– В таком случае, друзья мои, просто, необходимо еще раз исследовать это место. Не может быть такого, чтобы кто-то специально, а уж тем более случайно замуровал эту вещь.… Не может быть… – призадумался Далина.
– Давайте сходим туда вместе и изучим повнимательнее, – предложила Дея. – Вдруг найдем ещё что-нибудь, да такое, что специалистов ошеломит.
– Да, это хорошая мысль. Замечательная идея… – раздались голоса.
Далина, Горчевский и Дея тут же встали, направились, было, к выходу.
– Вам, не кажется, что сейчас немного стоит набраться терпения? Погода, просто, не даст возможности осуществить ваши намерения? – спокойно сказал Николай Романович, потерев мочку уха, продолжая оставаться на месте.
– И то верно, – отметил Далина, взглянув на Горчевского и Дею. – Правильнее будет переждать, как думаете
Глеб? Хотя, признаюсь, любопытство распирает, ох, как распирает… – улыбнулся он.
– Коль погода того требует, так мы проведем его с пользой. Вы хотите узнать, что здесь происходит – извольте. Мы расскажем всё с самого начала. Вам остается только слушать, а интересующие вопросы зададите после. Согласны?
Своей позой – скрестив на груди руки, опершись спиной о край стола, закинув ногу на ногу – Николай Романович дал понять, что также приготовился внимать.
– Кто ж, в здравом уме, от такого предложения откажется, – улыбнулся Далина.
