– У меня есть время сбегать купить книгу.

– Ты умеешь читать? Это что-то новое.

Лямотт не отреагировал на неловкую шутку коллеги и вышел из вагона.

Инспектор Годар презрительно посмотрел на своего пленника.

– Ты, гадёныш, попал на долгие годы.

– Но я невиновен.

– Да, это возможно и так, но ты же понимаешь. Судьба пленника незавидна. Нам был нужен преступник, и учитывая, что ты оказался рядом…

– Это отвратительно!

– Допустим. Просто сейчас ты заплатишь за ту фигню, которую, без сомнения, в конце концов совершил бы. Так что не будем зря жаловаться, что правосудие медлит. Наказанный преступник – это пример для всех негодяев, а тот, кто не карает зло, тот способствует тому, чтобы оно совершилось.

***

Крик прервал рассуждения здоровяка Годара. Отчаянный призыв, срочное дело… По другую сторону платформы маячил неопределенный силуэт. Некто делал беспорядочные знаки. Инспектор открыл окно, и звуки стали чуть понятнее. Без сомнения, эта неистовая кукла обращалась именно к нему. Она кричала:

– Инспектор, быстрее, там ваш коллега…

И неизвестный исчез, словно проглоченный полумраком.

Инспектор Годар встрепенулся.

– Вот дерьмо!

Он ненавидел непредвиденные обстоятельства. В какую еще беду попал этот доходяга Лямотт?

Действовать в срочном порядке – это никогда не было его сильной стороной. Он посмотрел на платформы, посмотрел на своего «подопечного». Усилие мысли придавало красок выражению его лица. Наконец он решился и ловко взялся за дело. Через несколько секунд он окинул свою работу довольным взглядом творца.

Гаэль Траво стоял в полной растерянности. Одна пара наручников соединяла его правое запястье со стойкой багажного отделения, другая – его левое запястье с металлическим основанием кресла.

Перед тем как уйти, полицейский пригрозил:

– Если, несмотря на это, ты что-то пытаешься сделать…

Он расстегнул куртку и показал юноше пистолет в кобуре. После этого успокоенный инспектор выпрыгнул из вагона и зашагал в сторону подземного перехода. Не прошло и двух-трех минут, как он наткнулся в туннеле на своего коллегу, возвращавшегося неторопливым шагом с бутылкой воды и книгой в руках.

Оба мужчины переглянулись. Выражение их лиц выражало непонимание. Ошеломлённый инспектор Лямотт спросил:

– А где пацан? Ты что, оставил его в вагоне?

Инспектор Годар грязно выругался и, предчувствуя недоброе, побежал обратно к поезду.

Бабушка по-прежнему сидела на своем месте, но там, где должен был стоять арестованный, осталось только пустое кресло. Даже наручники исчезли – просто улетучились.

Инспектор Годар нервно забегал по вагону, осматривая каждый промежуток между сиденьями. Ничего! Ни малейших следов!!!

Он суетился, повторяя: «Но это невозможно… Всего несколько секунд…» Его взгляд остановился на граффити «Все флики – придурки!» Эти слова достаточно хорошо подытоживали сложившуюся ситуацию.

Инспектор Годар уставился на старуху. Несмотря на её немалый возраст, ему захотелось хорошенько встряхнуть ее, да так, чтобы она подавилась своей корзинкой и своей чёрной шляпкой.

Здоровяк выглядел потерявшимся ребёнком. Но тут в дело властно вмешался инспектор Лямотт:

– Ты перекроешь доступ в поезд и распорядишься, чтобы пассажиры не покидали своих мест. А я позвоню комиссару Барде, хотя я и не представляю, что я ему скажу…

Годар не протестовал.

***

Через час вокзал был оцеплен. Целая армия полицейских прочесывала район. Казалось, обыскали всё, но из-за электрических неполадок несколько пустых вагонов остались в темноте. Они были заперты, однако их открыли и тоже осмотрели – безрезультатно. Как говорится, тайна, покрытая мраком…

Допрос вел лично комиссар Барде. Годар и Лямотт стояли перед ним, как провинившиеся школьники. Что это было? Халатность? Разгильдяйство? Наплевательское отношение к своим обязанностям? В любом случае – неизгладимое пятно на их послужном списке.

Комиссар Барде нервно курил трубку. Он был очень расстроен, и ему никак не удавалось понять версию обоих инспекторов. «Ладно – Лямотт отправился купить книгу в дорогу. Допустим. Он – хороший парень, и он не совершил ничего предосудительного: до Парижа путь неблизкий, а Годар – это тот ещё собеседник. Но вот этот Годар… Как он мог оставить арестованного без присмотра!»

Это было невероятно, но тупой Годар, которого комиссар никогда особо не ценил, продолжал упорствовать:

– Я отсутствовал всего несколько секунд… Две-три минуты, не больше… Клянусь, патрон.

Комиссар попытался его вразумить.

– Ты не хуже других знаешь, что наручники изготовлены из специальной стали, а замки – это новейшая модель повышенной степени безопасности. Даже при посторонней помощи никто не сможет взломать это и исчезнуть за несколько секунд. Немного здравого смысла, Годар! Лучше расскажи мне, что там произошло на самом деле.

– Так я и говорю, шеф. Две-три минуты, не больше…

***

Опросили несколько сонных пассажиров других вагонов. Они по большей части дремали и ничего не заметили. Никто, кроме Годара, не видел типа, якобы звавшего на помощь. Один из пассажиров, нервный малый, подумал, что поезд уходит, и это его разбудило, но он тоже не смог сказать ничего вразумительного.

Бабушка не поменяла своей версии ни на йоту. Якобы юноша снял наручники, сошел с поезда и скрылся на соседнем от вокзала пустыре. Комиссар Барде удивился, что у неё все в порядке с головой. Это бросало вызов всякой логике, но, похоже, всё так и было.

Здоровяк Годар даже расплакался:

– Уверяю вас, господин комиссар, я оставил его висеть, словно распятую дичь. Он не мог снять наручники.

– Но он это сделал.

– Ничего не понимаю…

Комиссар и другие инспекторы мрачно и подозрительно смотрели на Годара. Этот тип явно что-то скрывал.

***

Был достаточно прохладный день, но яркое солнце заливало бар «Лё Фестиваль» на бульваре Кур-Мирабо. Пожилая женщина сидела за столиком и пила горячий шоколад. Комиссар Барде подошел и, не спрашивая разрешения, сел напротив нее.

– Мне то же самое, – заказал он.

Женщина посмотрела на него с самым серьезным видом. Жорж Барде улыбнулся и мягко сказал:

– Я рад констатировать, что ваше здоровье поправляется, мадам.

– Что вы от меня хотите?

– Хочу рассказать вам одну историю, сказку с магическим превращением и всё такое…

Пожилая женщина слегка кашлянула, и на ее неподвижном лице мелькнула тень удивления.

– Когда-то давным-давно жил-был двенадцатилетний мальчик, которого приняли в свое общество, практически усыновив, все люди на нашем вокзале. Повзрослев, этот мальчик попал в беду. В большую беду. Но все, кто его знал, считали, что он невиновен в преступлении, в котором его обвинили. Поэтому, когда сообщили о его перевозке из Экса в столицу, решили действовать.

Комиссар Барде прервал свой рассказ и неожиданно спросил:

– Кому пришла в голову вся эта идея?

– Без ложной скромности должна признаться, что мне, – ответила пожилая женщина с озорной улыбкой маленькой девочки, застигнутой врасплох у банки с вареньем.

– Браво! Итак, вы сказали об этом начальнику станции и машинисту локомотива.

– Это было нелегко!

– Не сомневаюсь. Тем не менее вы уговорили их приготовить кое-что на всякий случай. Вы подумали о небольшой, но очень эффективной постановке. В самом деле, ведь для нее требовались только два пустых вагона, два одинаковых граффити и немощная бабушка с костылями.

– Надо еще было воспользоваться случаем, если он предоставится.

– Когда вы увидели, как инспектор Лямотт покинул поезд, вы перешли к делу.

– Шанс был слишком уж хорош…

– Вы выманили инспектора Годара на улицу, и затем все прошло очень быстро. Хитрый трюк! Вы просто продвинули поезд на длину вагона и погрузили арестованного в темноту, одновременно заперев его. Вы были очень предусмотрительны, и вы продумали всё. Вы заранее позаботились о том, чтобы следующий вагон оставался незанятыми. То же граффити, то же окно, та же бабушка в черной шляпке с корзинкой, тот же номер вагона, но в нём больше не было заключенного. А потом у вас был почти час, чтобы освободить Гаэля Траво и переправить его в безопасное место. Бестолковый Годар не заметил подмены вагона, а Лямотт, вернувшись, был занят совсем другим…