7. «Тише целуются…»
Тише целуются
– комната пуста —
ломками изгибами —
– полные уста: —
ноги были белые:
по снегу устал.
Разве сандалии
ходят по песку?
Разве православные
церкви расплесну?
Или только кошечки
Писают под стул?
Тянутся маёвками
красные гроба́
ситцевые девушки —
по́ небу губа;
кружится и пляшется
будто бы на бал.
Груди как головы
тело – молоко
глазом мерцальная
солнцем высоко…
Бог святая троица
в небо уколол.
Стуки и шорохи
кровью запиши;
там где просторнее
ку́киши куши́:
Вот по этой лесеньке
девушкой спешил.
Ты ли целуешься?
– комната пуста —
Так ли слома́лися
– полные уста?
:Ноги были белые:
по снегу устал.
<1925>
8. Сек
И говорит Мишенька
рот открыв даже
– ши́шиля ки́шиля
Я в штаны ряжен. —
Н ты эт его
финьть фаньть фуньть
б м пи́льнео
фуньть фаньть финьть
И́а И́а Ы́а
Н Н Н
Я полы мыла
Н Н Н
дриб жриб бо́бу
джинь джень баба
хлесь хлясь – здо́рово —
ра́зда́й мама!
Вот тебе ши́шелю!
финьть фаньть фуньть
на́кося ки́шелю!
фуньть фаньть финьть.
<1925>
1926
9. Полька затылки (срыв)
писано 1 января 1926 года
метит балагур татарин
в поддёвку короля лукошке
а палец безымянный
на стекле оттаял
и торчит гербом в окошко
ты торчи себе торчи
выше царской колончи
распахнулся о́рлик бу́бой
сели мы на бочку
рейн вина
океан пошёл на убыль
в небе ки́чку не видать
в пристань бухту
серую подушку
тристо молодок
и сорок семь
по́ют китайца жёлтую душу
в зеркало смотрят
и плачат все.
вышел витязь
кашей гурьевой
гу́жил зи́мку
рыл долота
накути Ерёма
вздуй его
вздулась шишка
в лоб золотая
блин колокольный в ноги. бухал
переколотил на четвёртый раз
суку ловил мышиным ухом
щурил в пень
солодовый глаз.
приду́ приду́
в Маргори́тку
хло́пая зато́рами
каянский пру
па́ла́ша́ми́
ка́лику едрит твою
около бамбука
пальцем тпр
скоро шаровары позавут татарина
книксен кукла
полька тур
мне ли петухами
кика пу́ подарена
чи́рики боя́рики
и пальцем тпр
зырь мани́шка
пу́говицей пли́совой
грудку корявую
ах! обнимай
а в шкапу то
ни чорта лы́сого
хоть бы по́лки
и тех нема.
шея заболела на корону у́была
в жаркую печку затылок утёк
не осуди шерстяная публика
Хармса – дитё.
Хармса – дитё.
Даниил Хармс
1926, 1 янв.
10. Вью́шка смерть
ах вы се́ни мои се́ни
я ли гу́сями вяжу́
при́ходил ко мне Есе́нин
и четы́ре мужика́
и с чего́-бы это ра́доваться
ло́жкой стуча́ть
пошиве́ливая па́льцами
гру́сть да печа́ль
как ходи́ли мы ходи́ли
от поро́га в Кишинёв
проплева́ли три неде́ли
потеря́ли кошелёк
ты Серё́жа рукомо́йник
сары́нь и дуда́
разохотился по мо́йму
совсе́м не туда́
для тебя́ ли из корежё́ны
ору́жье шты́к
не тако́й ты Серё́жа
не тако́й уж ты́
по́й – ма́й
щё́ки ду́ли
скарлоти́ну перламу́тр
из за во́рота поду́ли
Vа́ter Únser – Líeber Gо́tt
я пляса́ла сокола́ми
возле де́рева круго́м
ноги то́пали пляса́ли
возле де́рева круго́м
размога́й меня заты́ка
на кало́ше и ведре́
походи́-ка на заты́лке
мимо за́пертых двере́й
гу́ли пе́ли ха́лваду́
чири́кали до́ ночи́
на́ засеке до́лго ду́мал
кто поёт и брови чинит
не по́ полу пе́рвая
залуди́ла пе́рьями
сперва́ чем то ду́дочны́м
вро́де как уха́бица́
полива́ла сы́пала
не ве́рила ле́бе́дя́ми́
зашу́хала кры́льями
зуба́ми зато́пала
с э́тако́го по ма́тери
с э́такого ку́барем
в обни́мку целу́ется́
в о́чи ва́лит бли́ньями
а лета́ми плю́й его́
до бе́лой доски́ и ся́дь
добреду́ до Клю́ева́
обра́тно заки́нуся́
просты́нкой за ро́дину
за ма́тушку ле́вую
у де́рева то́ненька
за Ду́нькину пу́говку́
пожури́ла де́вица́
неве́ста сику́рая́
а Серё́жа де́ревце́м
на груди́ не кла́няется
на груди́ не кла́няется
не бу́кой не вечеро́м
посыпа́ет о́коло́
сперва́ чем то ду́дочны́м
14 января 1926
Даниил Хармс
Школа чинарей Взирь з́ауми
