— Назовем, ее Улитка Бекетова, — предложил Георг.
— Андрея Бекетова, — уточнил Сергей.
— Именем низшего ничего нельзя называть, — печально заметил сервент. — Низший — лишь продолжение своего господина.
Товаби улыбнулся.
— Ты все-таки зацепил ее из ГЛД, Андрей, когда вы с Георгом искали Владимира Георгиева. Поэтому она и расцвела. Боюсь, что там, в лесу, распустилось еще несколько мертвых тварей. Возможно, ты был прав, когда предложил ее сжечь. Но надо было понять, что это такое.
Прошло два дня. Утром в своих палатках нашли двух Иных. Они были мертвы. ГЛД. У границы лагеря лежал мертвый часовой. Homo naturalis.
— Им не нужны жизни homo naturalis! — усмехнулся Высший. Большинство дери погибших Иных еще ночью ушли к Роману Завадскому. Неизвестно, добровольно или нет. Осталось только пятеро. Товаби передал их Алексу.
— Похоже, это их тактика, — заметил тот. — Партизанская война. Интересно, они каждую ночь собираются убивать по Иному?
— Возможно, — медленно проговорил господин и взял под руку Алекса.
За эти дни товаби постарел и осунулся. Нос заострился, появились темные круги у глаз. Это было тем более странно, что никогда не наблюдалось раньше. Высшие не болеют и не подвержены старости. Андрей знал это слишком хорошо.
Сервент попытался увязаться за господином.
«Останься, — приказал тот. — Жди меня в палатке. У нас свои дела с Алексом».
Господина не было несколько часов. Уже вечером его принесли на носилках. Андрей бросился к нему.
«Товаби, что с вами?»
«Ничего страшного. Алекс сделал мне одну операцию».
На живот Сергея были наложены бинты.
«Что за операцию?»
Впрочем, Андрей догадывался, «что за операцию», и господин понял это.
«Да, это связано с моим ранением».
«Почему так долго? Разве это такая сложная операция?»
«Сначала на моих глазах Алекс прооперировал двух своих дери, которые тоже были ранены. Одного мы, к сожалению, потеряли. Эти желтые цветы прекрасно прорастают в живом теле, и удалить все корни очень трудно. Второй жив».
«Но ведь иглы сразу были удалены!»
«Не в иглах дело. Игла — только переносчик. Споры остаются в теле».
«А противоядие?»
«Противоядие здесь не при чем. Оно только нейтрализует действие яда, убивающего мозг, а не убивает споры».
«Но теперь-то все будет в порядке, товаби?»
«Будем надеяться. Сейчас мне нужна твоя помощь. Принеси мне архив Завадского. Пластиковая коробка с магнитными карточками. Должна быть в его палатке».
Коробка оказалась на месте.
Господин выбрал две карточки и начал читать.
«Товаби, а что это такое? Если конечно мне можно это знать».
«Думаю, что можно. Здесь сведения о всех дери Завадского, и Иных, и сервентах, и homo naturalis. Геном, психотип, психологические особенности, биография, результаты всех сканирований в течение жизни, данные о проведенных психокоррекциях и так далее».
«Товаби, на меня тоже есть такая карточка?»
«Разумеется, только в моем архиве».
«А что там?»
«Потом как-нибудь. Сейчас меня интересуют вот эти две карточки: карточка Романа Завадского, вот эта, в красном футляре, и карточка Глеба Генина. Надо понять, что движет первым, и что двигало вторым».
Андрей вопросительно посмотрел на господина.
«Гм… С Романом просто ничего не понятно. Все хорошо и прекрасно. Просто идеальный дери! Погоди-ка… У него был брат. Да-а. Все равно странно».
«Что?»
«Андрей, ты задаешь сегодня слишком много вопросов!»
«Извините, товаби».
«Ничего. Так. Глеб Генин. Серая карточка homo naturalis. Геном в минусе. Исключен из селекционного процесса».
«Стерилизация?»
«Угу. Как ты думаешь, это повод для убийства господина?»
«Разве ему не сделали психокоррекцию?»
«Конечно, сделали».
«Тогда он должен быть доволен жизнью. В конце концов, каждый год кому-нибудь из низших делают стерилизацию. Высшие не могут допустить регресса».
«Ты мне не учебник цитируй, а говори то, что думаешь. Как бы ты прореагировал, если бы тебе сделали такую операцию?»
«Не знаю».
«Между прочим, этот вопрос относительно тебя обсуждался».
«Почему?»
«Помнишь, по какому поводу тебе была проведена психокоррекция?»
«Да».
«Вот поэтому».
«Что же передумали?»
«Это легко блокируется. А в остальном геном очень хороший. Кстати, ты уже злишься».
«Я бы все равно не смог вас убить».
«Не смог или не захотел?»
Андрей молчал.
«Я верю, что ты бы этого не смог, — продолжил господин. — Даже Глеб не смог. Хотя homo naturalis с куда большим энтузиазмом занимаются копированием себя в потомках, чем homo passionaris. Последние предпочитают самореализовываться. Рождение детей для них скорее исполнение долга перед господином. Но запрет на убийство господина слишком жесткий и для homo naturalis. И Глеб и Роман понимали, что они на это не способны, и поменялись жертвами. Это же очевидно. Убить чужого господина легче. Роман убил двух Иных, среди которых был и Геннадий Павленко, господин Глеба, а Глеб — Высшего, господина Романа. Правда он просчитался — убийство Высшего не остается безнаказанным».
«А что с ним было? Он очень плохо себя чувствовал».
«Нормальная реакция homo naturalis на убийство Высшего. Он еще хотел хорошо себя чувствовать после этого?»
Андрей задумался. Да, в школе говорили о том, что все убийцы Высших и Иных очень страдали после своего преступления и не только психологически, но и физически, однако не особенно верил в это.
«Но тогда Роман тоже должен был мучиться?»
«Думаю, так и было. Просто, у него воля посильнее».
Утром снова хоронили мертвых: homo naturalis, стоявшего в ту ночь на посту, двух Иных и дери, умершего во время операции. Рядом с Андреем стоял другой дери Алекса Олег Алексеев, который тоже был ранен лиловой тварью. Серая с черной отделкой куртка homo naturalis была не надета, а накинута на одно плечо. Он поддерживал ее одной рукой. Другая была туго перевязана у локтя.
— Тебе тоже сделали операцию? — спросил Андрей.
— Да. Но мне легче. У меня рука.
— А что происходит после ранения?
— Кожа становится лиловой и лопается, — он отвернулся. — Извини.
Андрей возвращался к себе мимо старых могил, где были похоронены первые жертвы. Старых! Прошло всего-то несколько дней. Он остановился возле могилы Петра. Странно. Ему показалось, что на свежей могильной земле появился слабый лиловый налет.
Он проснулся от криков и топота ног.
«Пойди, посмотри, что там», — приказал господин, приподнявшись на локте. Он еще был слаб и не вставал с постели.
Андрей наскоро накинул куртку.
«Возьми ГЛД и слушайся Георга. Он там».
На краю лагеря горела палатка. Один из дери Георга мучился с портативным огнетушителем. Сам Иной стоял рядом и философски наблюдал за этим процессом. Наконец, пистолет сработал, и палатку залило белое облако пены, мгновенно задушив огонь.
Под остатками палаточного брезента лежало полуобгоревшее тело. Лицо изуродовано настолько, что узнать погибшего невозможно. Георг внимательно смотрел на сохранившиеся участки кожи.
— Иной, — медленно проговорил он.
— Кто? — спросил Андрей.
— Не знаю. Надо звать Высшего. Это его дери. Странно, что в палатке больше никого нет. С Иным должен был быть кто-нибудь из низших, хотя бы слуга.
— Палатку подожгли из гамма-лазера, да?
— Похоже на то.
— Наверное, стреляли из леса. Георг! Ушел бы ты со света. Мишень — лучше некуда! — и Андрей обошел Иного и встал между ним и лесом. Впрочем, все равно Георг был на полголовы выше.
— Если меня не убили, пока горела палатка, не убьют и сейчас. Думаю, убийцы уже у себя в лагере.
— Все равно выключи фонарь. Ради нашего общего господина!
Георг щелкнул выключателем и хмыкнул.
— Кто кому должен подчиняться?
— Защищать Иных и Высших — тоже моя обязанность.
— Погоди-ка! Ваби говорит, что на юге лагеря что-то случилось. Сбегай, посмотри.
