Когда мне исполнилось 5, родилась моя сестра. Родители долго выбирали имя. Думали назвать ее Кирой или еще как-нибудь необычно. Но я сказал, что раз она родилась в июле, то ее нужно назвать Юля. Хотя возможно я хотел назвать ее в честь девочки с фигурного катания, которая мне нравилась. Как бы то ни было, к моему мнению прислушались. И сестра своим именем довольна. Когда она родилась, я притащил ей все свои игрушки и объявил, что буду о ней заботиться. Интересно, откуда у меня возникла такая идея в 5 лет.

В 7 лет, перед школой, мы опять поехали в Ялту. Плавал я уже хорошо, так как все детство каждое лето купался в реке, но тогда на море чуть не утонул. Я далеко уплыл и начал уставать, а когда поплыл обратно никак не мог коснуться ногами дна. Доплыл до большого валуна, встал на него, но начал съезжать так как он был весь покрыт водорослями. Мне пришлось плыть дальше и только тогда я смог выбраться на берег. Интересно, что мысли позвать кого-то на помощь у меня не возникло, хотя люди там были. К счастью, этот случай хоть и врезался мне в память, но не отбил у меня охоту к плаванию и плавать я люблю до сих пор.

В целом детство у меня было интересное. Я не ходил в садик, так как тут же подхватывал какой-нибудь грипп и оставался дома. И в итоге, родители бросили эту затею. Я читал про исследование, что отсутствие садика положительно влияет на независимость суждений. Так что, думаю, это был скорее плюс, чем минус. Навыки социализации, конечно, тоже важны, но я бы не променял на них ту внутреннюю свободу, которая у меня есть сейчас. Да и возможности для социализации у меня тоже были. Родители активно таскали меня по разным развивающим секциям: фигурное катание, рисование, музыка и так далее.  Я смутно помню куда именно я ходил, но помню внушительное здание с колоннами и большими лестницами и ощущение какого-то волшебства от того, что там происходило. Это было практически как попасть в Хогвартс.

Из физических активностей, кроме плавания и фигурного катания я очень любил лазать. По деревьям, по заборам и даже по небольшой скалолазной стенке, которая стояла на стадионе рядом с моим домом. Если подумать, то мне сильно повезло, что я ни откуда не свалился, учитывая, что забирался я на самые верхушки очень высоких деревьев. Но дедушка Саша, который со мной гулял, никогда меня не останавливал. И я очень благодарен ему за это. Незадолго до своей смерти, он рассказал мне что на самом деле он очень боялся за меня, но не останавливал меня, чтобы я вырос смелым.

Дедушка был крутой! Он был моряком и еще в Советские времена, повидал разные страны. Плюс у него были татуировки на руках, которые приводили меня в восторг. Но при всей своей крутизне, он в молодости побоялся сам познакомиться с бабушкой и попросил своего друга чтобы он их познакомил. Так что как знакомиться с девушками, к сожалению, он не мог меня научить. Зато научил пользоваться инструментами. Папа тоже внес свой вклад и подарил мне набор для работы с деревом (с ручной дрелью, молотком и маленькими тисками), набор юного электрика и несколько конструкторов. И научил меня паять.

В результате пользоваться инструментами я научился раньше, чем писать. И пока в первом классе другие дети собирали машинки из конструктора по инструкции, моя самодельная машинка с электромотором уже ездила по коридору школы. Еще был глиссер из пенопластовой коробки, подводная лодка, машина на воздушной подушке (которая, правда, перемещалась скорее за счет вибрации) и четырехлапый робот по схеме из журнала Юный Техник. А позже у меня появился конструктор LEGO. Самый простой, но даже из него я умудрился сделать боевого робота из сериала Robotech, который тогда крутили по телевизору. Пожалуй, моя любовь к программированию выросла именно из любви к конструкторам. Ведь язык программирования, по сути, такой же конструктор, только виртуальный.

Еще один интересный факт из моего детства. Думаю, я легко бы прошел знаменитый зефирный тест – когда детям предлагают выбрать между одной зефиркой сейчас или двумя, если они подождут. Когда нам с сестрой в детстве давали конфеты, сестра тут же съедала конфету, а я прятал свою в вазу на шкафу, чтобы съесть потом. Если верить исследователям, то стратегия отложенного удовольствия хорошо помогает во взрослой жизни. И те, кто научился этому в детстве, выросли более успешными людьми чем те, кто сразу съедал зефирку. Но позже этот эксперимент многие критиковали за неточность. Да и счастливы ли были эти успешные люди? Без зефирок-то? Лично мне эта стратегия плохо помогала как в детстве, так и во взрослой жизни. В детстве конфеты либо засыхали (они могли лежать в вазе очень долго), либо их находила и съедала сестра. А во взрослой жизни мне сильно не хватает навыка получать удовольствие здесь и сейчас.

Я вообще не сильно верил в то, что кто-то обо мне будет заботиться. Или же просто не умел принимать заботу, ведь по факту она была. Например, я помню несколько моментов, когда мама где-то задерживалась и я думал, что она вообще не вернется. И хотя я оставался с бабушкой, в такие моменты я фантазировал о том, куда бы я в таком возрасте мог пойти работать, где я достану еду и как я буду справляться со своей жизнью. Если говорить психологическим языком, то у меня явно было нарушение привязанности. С одной стороны, я очень долго держался за маму и боялся даже просто потерять ее из вида, а с другой – достаточно рано усвоил, что ни на кого полагаться нельзя и я со всем должен справляться сам. И как я сейчас понимаю, первое – следствие второго.

Очень показателен в этом плане один случай. Как-то раз мы с мамой поехали на уколы и на обратном пути маме что-то нужно было купить в палатке. Когда мы подошли, я принялся разглядывать витрину, а она зашла за угол, чтобы что-то рассмотреть с другой стороны. Я повернулся, смотрю, а мамы нет. Я расплакался и пошел в метро, чтобы как-то самому доехать до дома (хотя не уверен, что я тогда знал как называется наша станция). Мама поймала меня уже на подходе к турникетам. Тогда у меня не возникло идеи что она где-то рядом и будет меня искать. Я сразу стал действовать исходя из того, что я теперь сам по себе.

Вот такое у меня было детство. Меня не слишком сильно ограждали от жизни, и я достаточно много бегал, плавал, лазал и набивал шишек. С другими детьми тоже общался относительно легко, хотя больше времени проводил один, возившись с конструктором. Благодаря тому, что воспитание было очень демократичным я привык всегда думать своей головой и получил не очень большой багаж вредных установок. Что же до нарушения привязанности, то перекос в сторону самостоятельности, по-моему, лучше, чем наоборот. В мире и так слишком много инфантильных людей.

В первый класс я идти не хотел. Скандалил, плакал, упирался и не хотел отпускать маму. Но все оказалось не так страшно. Во-первых, мне очень повезло с учительницей начальных классов. Ее звали Юлия Вячеславовна, она совсем недавно закончила институт и к детям относилась хорошо. И несмотря на все мои странности (а возможно и благодаря им), я был одним из её любимых учеников. Однажды она сказала моей маме: «Я думала он у вас обычный тихий мальчик, а у него, оказывается, есть характер». Во-вторых, я был очень старательный, достаточно умный, а читать и считать научился еще до школы. Так что учеба мне давалась относительно легко, и я был круглым отличником с кучей звездочек на прописи, хотя я и не видел в этом соревнования. Мне просто было приятно, когда меня хвалят и я всеми силами старался это заслужить.

Почти сразу я заявил маме, что уроки со мной делать не надо и я все буду делать сам. Я вообще не очень понимаю зачем родители помогают детям с уроками, а тем более делают уроки за них. По-моему, этим они оказывают медвежью услугу и лишают детей самостоятельности. А самостоятельность – это гораздо важнее, чем оценки. Впрочем, и у меня были проколы, когда приходилось просить помощи. Как-то раз я забыл сделать гербарий и вспомнил про это только вечером. Я попросил маму разбудить меня в 6 утра и помочь мне его собрать, и мы все утро собирали всякие веточки и листочки, покрытые инеем.