– Ты все это серьезно? – удивился Генка.

– Ох! – вздохнул Коля. – Куда уж серьезней? Поезд тарахтит по рельсам два раза в неделю. Если тебе назначена командировка, прибываешь к ним на станцию, выходишь… Точнее – тебя выносят. Привязывают к столбу и бьют все, кому не лень. Чем попало: руками, ногами, палками, кнутами и даже камнями. Но только с рассвета и до заката. Ночью дают попить, а с утра – по-новой. Каждый, кто мимо проходит, считает своим долгом приложиться. За ночь раны подсыхают и слегка затягиваются.

– И это райская жизнь?!

– Дурак ты. Даже в райском филиале есть правила, которые нужно выполнять. Я вот, например, хулиганил – и получил сполна. Больше не желаю. Можно сказать, исправился.

– И каковы эти правила?

– Приедешь, узнаешь. Веди себя осторожно, пока новенький. Главное, от работ не отказывайся.

– Работ? – Генка не верил своим ушам. – В раю нужно работать?

– Работать надо везде, – поучающе сказал Коля. – Да и филиал у нас низшего ранга. Для придурков. В филиалах высшего ранга – для святош всяких – почти ничего не делают.

– А если я откажусь работать?

– Тебя отвезут на ту же станцию, где побывал я. Только у отказавшихся нет пути назад. Хулиганы возвращаются, а тунеядцы нет.

– И что с ними происходит?

– А вот этого я не знаю, – сказал Коля. – Говорят, что их дубасят бесконечно.

– Чушь какая-то, – сказал Генка и задумался.

– А как твоя фамилия? – вкрадчиво поинтересовался у него Коля.

Генка хотел было назваться полностью, но сообразил, что Коля никак не упустит шанса просклонять его фамилию, после чего в лучшем случае обзовет его зеленой свиньей.

Поэтому он просто сказал:

– Иди ты опять на исправление! Комплексное.

– О, умнеешь на глазах, – ухмыльнулся кровавым ртом Коля. – И еще. У нас есть несколько личностей, с которыми ругаться не стоит никогда. Один из них – мэр поселка. И зовут его Очкасовым Захаром Романовичем. Запомни это.

– М-да, – протянул Генка. – Очкасов. Интересная фамилия. А откуда у него отчество взялось? Я вот, например, своего не помню. А ты?

– Я тоже, – кивнул головой Коля. – И никто не помнит, кроме членов администрации, управляющих нашим поселком. Видимо, это знание дано им за какие-то заслуги.

Генка задумался опять. И вдруг ему захотелось есть.

Это желание выглядело странным, так как он был почему-то уверен, что в загробной жизни пища может быть только духовной и никакой больше. Кабанов прислушался к ощущениям и пришел к выводу – чувства его не подводят. Ему действительно сильно хотелось кушать!

– Представляешь, – обратился он к Коле, – мне сейчас захотелось есть. Это нормально?

– Ха-ха! – хохотнул Коля. – Нормально. Здесь все – как в прошлой жизни. Раз есть тело – надо его кормить, поить, давать спать и снабжать женщинами. Желательно – легкого поведения. И все это в нашем поселке есть!

– Как же так? – не поверил Генка. – Ведь мое тело раскатал локомотив! А в загробной жизни тел нет.

– Кто это сказал?

– Попы.

– Лгуны они все. Да и как можно верить тому, кто здесь сам не побывал? А поскольку отсюда возврата нет, следовательно – не стоит верить никому. Ты ощущаешь себя в теле? Ощущаешь. Вот и живи, как живется-можется. А что да как – не твоя забота. Тебе здесь даже отчества не дали, а ты хочешь получить ответы на все вопросы!

Поезд стал замедлять ход и у Генки от страха похолодело в груди. Что ждет его в новой жизни? Он этого не знал.

Глава вторая

Новая станция оказалась относительно спокойным местом. Когда дверь медленно отъехала в сторону, в вагон ворвался свежий воздух, наполненный ароматом цветов и сочной зеленой травы. От таких чудесных запахов страх Генки сразу улетучился, но голод не пропал, а только усилился.

На порог дверного проема упала широкая доска и в вагон заехала большая двухколесная тачка, следом за которой появились два коротко стриженных молодых человека обычной внешности, одетых в мешки, подобные генкиному, но обутых в плетеные сандалии. Оба парня были на вид ровесниками Кабанова и действия их никакой вражды в себе не несли. Они почему-то кивнули Генке как старому знакомому и, подойдя к лавке, на которой лежал Коля, остановились. Один из парней был блондином, второй рыжим.

– Здорово, Бублик! – сказал блондин, обращаясь к Коле.

– Привет, – устало помахал рукой в ответ Коля.

– Хорошо тебя отделали, – заметил рыжий. – Почти как меня. Но когда я вернулся из такой же командировки, меня можно было узнать хотя бы по роже. А у тебя сейчас не рожа, а задница.

– Вот-вот, – подтвердил блондин. – Даже на бублик не похожа. Так – плюшка с торчащей из нее грушей.

– Ха-ха-ха! – рассмеялись они хором.

– Дурачье! – ответил Коля с долей презрения в голосе. – Зато теперь я три дня буду валяться в больничке, а вы продолжите трудячить во славу божью.

Рыжий с блондином переглянулись, и хотели было что-то ответить, но со стороны перрона вдруг раздался строгий начальственный кашель и чей-то солидный голос сказал:

– Хорош трепаться! Сейчас состав тронется.

Парни молча подошли к Коле, взяли его за руки и за ноги, подняли с лавки и положили в тачку спиной вниз.

– Ай! – крикнул Коля. – Осторожней! Больно ведь.

Рыжий сложил руки Коли на животе, а блондин схватился за рукоятки тачки, развернул ее и поехал к двери.

– Эй! – крикнул Коля. – Куда вперед ногами?!

– В могилу! – ответил блондин.

Рассмеялись все трое. Только Генка не смеялся, поскольку не совсем понял смысла сказанного.

Тачка, управляемая блондином, проехала по сходне и исчезла из поля видимости. Следом за ней спустился рыжий и тут же убрал доску. Генка продолжал сидеть на лавке, как будто прирос к ней.

– А тебе что, особое приглашение надо? – опять раздался с перрона начальственный голос.

Генка понял, что в этот раз обращаются к нему. Он встал, подошел к двери и спрыгнул на узенький бетонный перрон, за которым зеленел ухоженный газон с разбитым на нем цветником. Приземлившись на корточки, Кабанов выпрямился и оказался перед пожилым представительным мужчиной небольшого роста.

Голова последнего была абсолютно лысой, лицо круглым, нос маленьким, а уши большими как лепестки гостиничной люстры. Из-под лишенных растительности надбровных дуг на Генку смотрела пара прищуренных глаз, на веках которых не было ни одной ресницы.

В голову Кабанову мгновенно занырнуло воспоминание, связанное с какой-то компьютерной игрой. В ней нужно было перемещаться по разрушенному Чернобылю и отстреливать радиоактивных лысых уродов, жаждущих человеческого мяса. Стоявший перед Генкой мужчина до крайности походил на одного из таких монстров и Кабанов непроизвольно вздрогнул.

– Простите, – не сдержался он от вопроса, – вы случайно не сотрудничали с создателями компьютерной игры «Монстры в Чернобыле»?

– Нет, – ответил лысый человек, и прищуренные глазки его недобро блеснули.

Генка пришел к выводу, что человек врет.

– Меня зовут Ю́рисом Е́кабовичем, – представился лысый. – Я заместитель мэра поселка.

У Генки в мозгу тут же поменялись местами буквы «к» и «б» в отчестве лысого, ударение перескочило на букву «а» и он еле сдержался, чтобы не расхохотаться. А Юрис Екабович тем временем достал из-под мышки толстый блокнот, открыл его и принялся туда что-то записывать карандашом.

Кабанов, оглядев начальника с головы до ног, удивился, так как одет лысый был не в мешок, а в достаточно приличный летний костюм, состоявший из легких бежевых брюк и рубашки с короткими рукавами. Правда, обут он был в такие же странные сандалии, как и блондин с рыжим, но они почти не портили его респектабельного вида.

Пока лысый занимался блокнотом, Генка огляделся. Сначала он посмотрел вперед и увидел за спиной Юриса Екабовича небольшое белое здание, на фронтоне которого имелась вывеска. Крупные зеленые буквы на ней гласили: «Станция Райский Кущ № 69».