Теперь я знаю этот город достаточно хорошо и не заблужусь ни при каких обстоятельствах. Таких городов у меня четыре. Москву мы исходили вдоль и поперёк. Все улицы и переулки центра мы помечали на карте, не глядя в неё. Карта памяти Москвы прогружается в голове даже с бодуна. Вот здесь, через Яковоапостольский переулок, мы выходили на Лялин и проулками, по Барашевскому, доходили до Покровки, минуя церковь Введения Пресвятой Богородицы во храм. В районе разъединения бульваров можно было выбрать, куда идти. Если налево, то Покровский бульвар приведёт тебя в конечном счёте к Котельнической набережной, а там, если будет желание, можно перейти Большой Устьинский мост и последовать по Раушской набережной вдоль Москвы-реки. Если направо, то Чистопрудный бульвар выведет тебя к Мясницкой, предложит пересечь Тургеневскую площадь и завернуть на проспект Академика Сахарова, либо продолжить путь по Сретенскому бульвару, Рождественскому, Петровскому, Страстному и далее по бульварному кольцу. Если прямо, то можно вместе с Покровкой перетечь в Маросейку, там, где вливаются друг в друга Старосадский и Армянский переулки, и выйти к станции метро «Китай-Город». И потеряться среди быстробегущей толпы и быстролетящих машин, обдумывая, повернуть ли направо, к улице Мясницкой, либо налево – к Ильинским воротам, «Китайскому лётчику Джао Да» и Варварке. Либо спуститься к подземке и пойти прямо на Ильинку. Сейчас я бы выбрал второй вариант, но повернул бы налево ещё на Спасоглинищевском переулке, который провёл бы меня мимо Московской хоральной синагоги к улице Солянке, но тогда я взял и повернул бы в сторону Славянской площади, а там самое время броситься на Варварку, пройти мимо Зарядья, взглянуть, как разбивают парк на месте, где царапало небо и портило вид здание ГЦКЗ Россия, и пройтись по Большому Москворецкому мосту, либо вернуться к Гостиному двору и, виляя между проулками, выйти к Никольской улице, которая в 2014 году засияла и заблестела: я успел застать её расширенной, отреставрированной и пешеходной. Мало кто знает, насколько тихой и приятной может быть Москва в центре. Мы очень многое узнали о ней, о её полифонии, разноцветных платьях и других секретах.

Было время, когда Санкт-Петербург мистически воздействовал на юношей и девушек, начитавшихся Достоевского и наслушавшихся русского рока. Мода на грязные парадные Питера нулевых, набережные Невы, на поребрики вместо бордюров, на хабарики, которые шипят под каблуком. Мы все слишком рано прочитали «Преступление или наказание» и представляли себя Раскольниковым, шляющимся по Гороховой улице и теряющимся на Сенной площади. Гоголя мы прочитали ещё раньше, поэтому некоторые воображали себя Пискарёвым, пропавшим в толпе на Невском проспекте. У каждого, в сущности, был свой Петербург, и очень часто книжный. Петербург Белого, Петербург Мережковского, Петербург Аствацатурова, Петербург Стогова. Питер был музыкальным. Нас тянуло на Рубинштейна 13, на Ротонду, на так называемую улицу Джона Леннона во дворе на улице Пушкинской. Мы помним, как школьниками нас водили по Литейному, и мы ловили портреты Виктора Цоя на жёлтых стенах. Как ходили теми же дорогами, по которым в течение известных четырнадцати дней бродил Родион Романович. Застревали на Кокушкином мосту. Сворачивали с Вознесенского проспекта на набережную Фонтанки. Поднимались на чердак дома номер пять в Столярном переулке. Видели маляров в парадной, спускающихся впереди нас. Это всё приводило в восторг. Но таким Петербург оставался в юношестве, а затем приобретал новые черты. И мы скорее походили на героев фильма «Прогулка», за один день повидавших всевозможные улицы и дома центрального Петербурга. Традиция – каждый год приезжать в Питер хотя бы один раз. Чаще всего это были шумные компании. Концерты. Пьянство на Фонтанке. Мне нравилось играть в петербуржца. Я выходил из рассыпающегося дома на Обводном канале, сворачивал на Черняховского, чтобы не пропасть без вести на переполненном Лиговском, убегал на Разъезжую, брал правее на Марата, а затем дворами добирался до Рубинштейна, там уже пахло близостью Фонтанки, набережной, на которой всегда хотелось жить. Фонтанка постоянно вела меня к Инженерной или Итальянской, там можно было выбрать любой из близлежащих скверов и передохнуть, выпить холодного сидра, потрепаться с Максимом или Ксенией. Или с ними обоими. Можно было дойти до Михайловского сквера, что интереснее, или Михайловского сада, что лучше. Последний выводил нас к Мойке и каналу Грибоедова, и тут мы ломали голову, куда идти, потому что вариантов продолжения прогулки возникало множество. Но лично меня тянуло к Дворцовой набережной. Я любил глядеть на Ростральные колонны, и пусть лучше Биржевая площадь остаётся по ту сторону Невы. А потом всё повторялось снова: Казанский собор хостел «Друзья» Зингер Бар Ливерпуль Чёрная речка улица Седова и её беспросветная канава и ряды алкашей – позавчера я окончательно сорвался в поганую полусмерть на углу Лиговского и набережной Обводного канала в отделении для буйных проснувшись cimex lectularius32

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.