Но само собой, моя просьба остаётся не услышанной.

  Кажется, теперь их лает уже несколько!

  С наплывом злости я потерял бдительность и пропустил момент. Адреналин впрыскивается в кровь. Тяжесть в ногах сменяется парящей легкостью, а темнота становится светлее. Ствол ружья метит в сторону перекрёстка.

  Проклятый барбос зовёт на помощь своих приятелей.

  Охренеть! Мне все становится ясно. Он не просто спал по центру дороги, он уснул в дозоре.

  Охотился. А я попал в засаду.

  Шум нарастает и приближается. В мою сторону движется стая бродячих собак. Убегать бесполезно, они всегда будут быстрее. Перепрыгнуть через забор и спрятаться во дворе? Только недавно так делал и вот опять. Пожалуй!

  Нервно оглядываюсь вокруг, выбираю, куда надёжнее будет податься, и тут появляются первые, несущиеся в мою сторону силуэты. Я срываюсь с места и, пробежав несколько шагов, начинаю паниковать. Четко слышу, как жесткие когти цокают по асфальту. Мне кажется, что вот-вот я почувствую первый укус. Сначала резкую боль, а потом тяжесть повисшего на ноге хищника. Я пробегу ещё несколько метров, волоча за собой врага, но тут подоспеют следующие и повалят на землю... Начнут рвать по живому, выдергивать из меня горячие куски, тянуть жилы и проглатывать. Самое страшное, что никто из них не позаботится меня добить. Пожирать живого - это особое удовольствие!

  Я видел такое по телевизору. Видел, как шакалы загоняли оленя.

  'Хрен вам всем!' - кричу я и отчаянно, в три олимпийских прыжка, добираюсь до крепкого кирпичного забора, высотой по грудь взрослому человеку. Следующим прыжком я перебрасываю себя во двор, кручу в полёте башкой, придумываю куда приземлиться. Мощная сила не даёт мне закончить манёвр. Будто кто-то схватил бетонной рукой и с силой дёрнул обратно.

  Ружье! Я зацепился ремнём за угол забора.

  Шлёпнувшись боком на твёрдую плитку, заросшую мхом, я скручиваюсь от удара калачиком. Беззвучно кричу. Пережидаю, пока закончится приступ боли.

  Мох так приятно пахнет. Сыростью и травой...

  В полуметре, за тонкой, в полкирпича стенкой, рычание и лай нескольких десятков зубастых ртов.

  Ружье!

  Я выглядываю через барьер, и стая сходит с ума от ярости. Секунду назад мне казалось, что было громко. Это не так. Громко стало сейчас. Трогаю рукой верхушку забора, надеюсь нащупать грубую ткань ружейного ремня. Его нет.

  Фальшивым, ласковым голосом я прошу собак успокоиться, замолчать, но звук человеческой речи для них больше не означает друга. Только добычу. Еду.

  'Собачки! Ну, что же вы? На-на-на... Сидеть! Лежать!'

  Я пробую достучаться до их шерстяной души, но быстро понимаю, что это невозможно. Многие в этой стае были домашними. Я могу различить добермана, двух немецких овчарок и, кажется, даже ретривера. Его когда-то золотистая шерстка превратилась в панцирь из колтунов. Он рвётся и подпрыгивает, пытаясь укусить меня за руку, наравне со всеми.

  Травматический пистолет. Я вынимаю его из кобуры на поясе и, выставив через ограду, стреляю два раза подряд.

  Бах! Бах!

  Попадаю в кого-то, раздаётся визг, а звуки выстрелов, прогремевших сквозь ночь на десяток кварталов, нагоняют такую тоску, что хочется кричать. Я снова серьезно влип. Я не был беспечным, я подготовился и рассчитал, просто в этот раз слишком много невезения.

  Напуганные стрельбой, собаки отбежали от моего укрытия метров на двадцать. Теперь пистолет своими резиновыми пулями не сможет причинить им вреда.

  Зато я вижу ружье. На вражеской стороне, оно лежит на земле измазанное и поцарапанное десятками грязных лап. Хочется прыгнуть за ним, прижать к груди и ощутить спокойствие, но это слишком опасно. Перелезть обратно целым, мне ни за что не успеть.

  Бессмысленно потратив ещё два выстрела из оставшихся шести, я прячу пистолет в кобуру. Теперь он пригодится только, если я соберусь застрелиться.

  Пробую пересчитать собак и сбиваюсь на пятом десятке. Их так много, как будто я на другой планете. Приземлился случайно на планете собак и сижу, совершенно чужой, соображая, как улететь обратно. Наверное, я умнее их, но все превосходство гасится числом. Количество разгромило качество.

  Я пробую сбежать. Двигаюсь по периметру забора, ищу, где перелезть, но маленькие охотники внимательно за мной следят. Куда я, туда и они. Если говорить языком шахмат, ситуация сложилась патовая.

  Прошло полчаса. Я стою у забора, смотрю по сторонам и просто жду чуда. Собаки заметно притихли, но уходить не собираются. Понимают, что мне никуда не деться.

  Кто-то улёгся, кто-то присел, кто-то нервно выкусывает блох. Хочется к ним присоединиться. Лечь на траву, позвать остальных и начать заниматься простыми собачьими делами.

  На противоположной стороне улицы какое-то движение. Быстрые, бесшумные тени передвигаются несколько метров и замирают, спрятавшись.

  'Ха-ха! - смеюсь я тоскливо, - а вот и обжоры'.

  Странно было бы надеяться, что истинные хозяева города не проявят к такому громкому событию интереса.

  Больные не выходят из укрытия. Наблюдают, скрывшись за кустом. Мне кажется, что я вижу, как блестят от Луны их глаза.

  Странное и на первый взгляд глупое решение приходит мне в голову. Больно царапая пальцы, я расшатываю и вытаскиваю кусок плитки. Слишком большой. Кидаю его обратно на землю, прыгаю ногами, пытаюсь расколоть. Получается!

  Подкинув на ладони готовый к метанию снаряд, я замахиваюсь и швыряю!