– Папа? – повернувшись к отцу, с нажимом спросила она, требуя его вердикта, который обязан завершить спор.

Гарри опять продолжал заниматься своими делами и даже не представлял, что в этот самый момент происходило между двумя его родными людьми. Тогда он даже не подозревал, что вражда между его женой и дочерью зародилась очень давно.

– Ты уверена, что тебе это нужно? – спросил он у Эмили.

– Да, – твердо и решительно ответила она.

– Позвоню директору завтра.

– Сегодня. Сейчас!

Гарри поднял на нее глаза и узрел нетерпение Эмили, но ему было наплевать. В этом доме приказы раздавал только он.

– Эмили Дорсон, вконец охамела? Ты как со мной разговариваешь, девчонка?! Я сказал – позвоню завтра!

Отец снова перевел взгляд на Мари, а затем поднялся вверх по лестнице и вернулся в кабинет. Эмили была раздражена, но все же своего добилась. Она победно улыбнулась и посмотрела на мать, вспомнив о том, что не хватает вишенки на торте.

– Получено, – произнесла она вслух, пристально глядя в глаза Мари.

Политика и люди,

Все одно и то же.

Дьявол скрывается под разными обличьями.

Сними эти цепи,

Вытащи меня из рабства.

Не можешь найти путь,

Жадность убьет тебя рано или поздно.

© Disturbed – «Avarice»

Глава 2

Утром Гарри постучал в комнату дочери, а затем, не дожидаясь ответа, отворил дверь и вошел внутрь.

– Вставай. Одевайся. У меня еще куча дел, – резко сказал отец и подождал, пока Эмили соблаговолит поднять на него взор.

Эмили медленно приподняла свое все еще сонное тело и посмотрела на родителя, откровенно не понимая, что происходит.

– В чем дело, папа? – зевнула она и нехотя присела на кровати, все еще находясь под одеялом.

– Ты в «Эперфилд» хочешь или уже передумала? – еще грубее прежнего сказал Гарри.

Эмили тут же очнулась. Она широко открыла глаза, пытаясь отогнать остатки сна, быстро вскочила с кровати и ринулась собираться. Гарри захлопнул дверь и, судя по удаляющимся шагам, направился вниз в гостиную.

Эмили села за трельяж с огромным зеркалом и посмотрела на свое отражение. В голубых глазах читались невинность и испуг, но через несколько мгновений в них пробудились власть и удовлетворение, а радужка глаз будто поменяла цвет, став немного темнее.

Ее волосы всю жизнь были идеально прямыми, будто по ним прошлись утюжком, но все же они путались за ночь, и их приходилось приводить в порядок. Она взяла расческу и расчесала их. Эмили испытывала к ним двоякие чувства – любила и одновременно ненавидела. С одной стороны, она чувствовала, что в них была ее сила, отображавшая ее самые главные качества: дерзость, уверенность и красоту. Но с другой стороны, все эти признаки были и в ее родной матери, у которой она так отчаянно искала поддержки, но никогда не получала ее.

Эмили направилась в ванную, умыла лицо и почистила зубы. Она стянула с плеч тонкие лямки ночной сорочки бирюзового цвета, и ткань начала сползать вниз по ее бледному и чистому телу. Как только ткань коснулась пола, Эмили вытащила из образовавшейся окружности свои ступни и наступила поверх сорочки. Она стояла напротив зеркала практически обнаженной, на ней были лишь белые трусики, а длинные волосы прикрывали обнаженную грудь. Эм взяла из навесного шкафчика красную помаду, которую почему-то стеснялась использовать, и поэтому решила, что ей место в ванной. Мягкой текстурой она провела по пухлым губам, и теперь они были сочного кровавого оттенка. Голубые глаза засияли по-новому, и она улыбнулась.

– Детка, тебя ждет успех, – сказала она своему отражению и уверенно выпрямила спину.

Вернувшись в комнату, Эми надела свои любимые темно-синие джинсы и белую блузку, под которую она не удосужилась пододеть бюстгальтер. Решила, что если отец договориться с директором не сможет, то она пустит в ход свое «обаяние». «Построю глазки, что тут такого», – подумала она и застегнула последнюю пуговицу. Поправив волосы и снова спрятав под ними грудь, Эми спустилась вниз. Отец о чем-то говорил с матерью, и они не обратили на нее внимания. Направившись к кофейному столику, Эмили взяла свой рюкзак, который оставила здесь вчера, и сразу же подошла к отцу.

– Ну все, Мари, мы поехали, – сказал Гарри и поцеловал жену в щеку.

Гарри приставил руку к спине дочери и пропустил ее вперед. Входная дверь захлопнулась, и они увидели, что на выезде у гаража их уже ждала поданная машина. Эмили, как кошка, прошагала до транспорта и, когда водитель открыл дверь, заняла свое место, Гарри сел рядом. С собой он взял борсетку, а значит, о дальнейших предстоящих делах не соврал, хотя одет он был не очень-то официально – брюки и не заправленная однотонная рубашка. Гарри поправил очки и посмотрел в телефон.

– К какому времени тебе нужно в школу? – вдруг спросил он.

Эмили закатила глаза, поспешно решив, что этого вопроса она уже никогда не услышит, так как думала, что «Эперфилд» будет ее единственной остановкой. Она наивно полагала, что в школу ее заставляют ходит только из цели проучить, потому что отец как-то раз обмолвился о том, что ей необходимо научиться общаться с людьми и не задирать нос. Но это ни к чему не привело. Эмили подумала, что если теперь она самолично изъявила желание чем-то заняться, то из этой школы ее заберут. Она знала, что их семья богата и при желании можно купить этот чертов аттестат, и дело с концом. Школа – это пустая трата времени, считала Эмили.

– Не знаю, – недовольно ответила она.

Гарри оторвался от экрана и посмотрел на дочь, которая глядела в окно, предварительно отвернувшись от него. Он усмехнулся, потому что понял ее мысли.

– Эми, я знаю, что тебе не хочется там учиться, но ты пойми, что это тебе только на пользу. Мы с мамой и так идем тебе навстречу и снова потакаем твоим капризам, отдавая тебя в музыкальную школу, но ведь это не одно и то же. Учеба отдельно, музыка отдельно. Ты сама решила, что двойная нагрузка тебе по зубам, так что не нужно демонстративно обижаться.

– Когда я такое решила?!

– Вчера. Я ведь спросил тебя, уверена ли ты, что это тебе нужно. Ты сказала: «Да».

– Но я думала… – остановилась она, но Гарри не простил ей этого и продолжил вместо нее:

– Думала, что, если будешь ходить в музыкальную школу, то про обычную школу придется забыть? – усмехнулся он. – Ты заблуждаешься.

Эмили надула губы и злобно посмотрела на отца. Как ей могло вообще прийти в голову, что он заберет ее из бюджетной школы, ведь это, по его мнению, «урок жизни».

– А, плевать. Все равно каникулы через неделю, буду ходить только в музыкальную, – сказала она, а затем добавила: – Хотя бы временно…

Гарри поднял одну бровь от удивления, ведь он намеревался отговорить дочь от данной затеи, но она стойко выдержала испытание и осталась верна своему мнению. Хотя он все равно не верил, что Эмили действительно хотела того, о чем просила.

Машина остановилась напротив железных ворот. Над ними возвышалась арка с огромным щитом, на котором большими графическими буквами вырисовывалось название «Эперфилд».

– Здравствуйте. Въезжать на территорию школы запрещено, – сказал охранник, подошедший к машине и по ошибке заговоривший с водителем.

Гарри опустил окно и сказал:

– Мы приглашены.

Мужчина растерянно посмотрел на него, потому что узнал в нем влиятельного человека, а затем соединился с кем-то по рации.

– Нет проблем, – сказал он через две минуты и ушел с дороги, разрешая им проехать.

Ворота автоматически начали раздвигаться и, как только образовалось достаточное место для проезда, машина рванула вперед. Черный «Роллс-Ройс» остановился прямо напротив входа, и подростки, которые проводили свободное время на крыльце школы, подскочили от страха, подумав, что транспорт остановился слишком близко. Мотор заглох, и Эмили с Гарри вышли из машины.

Гарри не было дела до пафоса, его сейчас волновало время, которое было для него дороже всего, а вот Эми данным моментом решила воспользоваться. Она окинула взглядом стоящих на крыльце эперфилдских учениц и увидела в них серых мышей – черные туфли на плоской подошве, белые блузки и такого же цвета длинные гольфы, темно-синие пиджаки и юбки в клетку. На пиджаках красовались золотые броши с эмблемой школы, прикрепленные с левой стороны. Не сказать, что девушки имели посредственную внешность, но на фоне Эмили они бесспорно блекли. У парней были черные классические туфли, черные брюки, белые рубашки и темно-синие пиджаки все с теми же брошами. Ее взгляд сразу же принялся резать всех их на кусочки, а искаженная улыбка начала практически мгновенно зарождать ненависть у окружающих. «Кто это такая?» – эхом донеслось до Эми из толпы. Она отвернулась от них, но улыбка все еще искрила на ее губах.