Стиль изложения этой книги – повествовательный, традиционный, если угодно, стиль изложения исторических трудов, основу которого заложили «отцы истории» как научной дисциплины, знаменитые древнегреческие авторы Геродот и Фукидид, жившие более 2400 лет назад. «Повествовательный стиль» означает, что аргументы обосновываются и развиваются посредством прозаических рассуждений, без использования уравнений, числовых таблиц, графиков или статистических данных, лишь на малом количестве изучаемых случаев. Этот стиль можно противопоставить новому и модному квантитативному подходу в современных социальных исследованиях, который подразумевает интенсивное использование уравнений, математически доказуемых гипотез, таблиц данных, графиков и больших статистических выборок (то есть изучение множества случаев) на основании накопленных сведений.

Я научился ценить могущество этого современного квантитативного метода. Я сам использовал статистику при исследовании обезлесевания семидесяти трех полинезийских островов, дабы подкрепить выводы, которые невозможно убедительно доказать из простого рассказа о вырубке лесов на ряде островов[7]. Я также выступил редактором-составителем другой книги, в которой некоторые мои коллеги изобретательно применяли квантитативный метод для освещения вопросов, прежде долго и безрезультатно обсуждавшихся историками-«нарративистами»[8]. Скажем, позитивно или негативно отразились наполеоновские завоевания и политические потрясения той эпохи на последующем экономическом развитии Европы.

Первоначально я надеялся включить в данную книгу кое-какие сведения, полученные современными квантитативными методами. Я посвятил этим усилиям несколько месяцев, но в итоге пришел к выводу, что такую задачу следует выделить в отдельный проект на будущее. Все дело в том, что предназначение данной книги – выявить посредством повествовательного исследования гипотезы и переменные, необходимые для последующего квантитативного анализа, призванного их подтвердить или опровергнуть. Мой «диапазон», всего семь государств, слишком узок, чтобы извлекать из него статистически значимые выводы. Понадобится гораздо больше работ, чтобы «операционализировать» мое повествование и такие квалитативные понятия, как «успешное разрешение кризиса» и «честная самооценка»; чтобы преобразовать эти вербальные выражения в то, что возможно оценить через цифры. Посему данная книга является повествовательным исследованием, которое, я надеюсь, побудит к квантитативному тестированию.

Из более чем 210 стран мира в данной книге рассматриваются только семь государств, с которыми я знаком. Я неоднократно посещал все семь стран. На протяжении длительных периодов я жил в шести из них, и началось это еще 70 лет назад. Я говорю (или говорил раньше) на языках этих шести стран. Мне нравятся все эти народы, я восхищаюсь ими и с радостью возвращался в места их обитания; в каждой стране я побывал снова за последние два года и всерьез обдумываю, не перебраться ли на постоянное место жительства в две из них. В результате я получил возможность писать, скажем так, сочувственно, опираясь на собственные впечатления из первых рук и на рассказы моих давних друзей в этих странах. Мой опыт и опыт моих друзей охватывают достаточно долгое время, а потому нас вполне можно считать очевидцами крупных и важных перемен. Среди семи указанных стран о Японии я знаю, пожалуй, меньше всего, поскольку не говорю на японском языке и наезжал туда лишь на краткое время, причем впервые побывал в Японии всего двадцать один год назад. Зато этот недостаток восполняется тем, что мне выпало счастье иметь японских родственников по браку и моих японских друзей и учеников, к которым я всегда мог обратиться за советом.

Конечно, те семь стран, которые я выбрал на основе своего личного опыта, ни в коей мере не являются случайной выборкой среди народов мира. Пять из них относятся к богатым и промышленно развитым, одна богата умеренно и лишь одна принадлежит к числу бедных, но развивающихся. Среди них нет африканских, имеются две европейских, две азиатских, по одной американской (северо- или южноамеркианской) и Австралия, страна-континент. Пусть другие авторы проверяют, в какой степени мои выводы на основе этой неслучайной выборки применимы к прочим государствам. Я принял это ограничение и выбрал именно эти семь стран, потому что мне показалась неоспоримым преимуществом возможность исследовать только те страны, которые я изучил лично, изучал долго и интенсивно, которые познал близко благодаря дружеской поддержке и (в шести случаях) знакомству с языком.

Эта книга почти полностью посвящена современным общенациональным кризисам, случившимся при моей жизни, что позволило мне писать с точки зрения собственного современного опыта. Отступление, в котором я обсуждаю изменения, случившиеся ранее, касается, опять-таки, Японии, и я специально отвел этой стране сразу две главы. В первой обсуждается нынешняя Япония, а вот в другой речь идет об Японии эпохи Мэйдзи (1868–1912). Я включил в книгу главу об эпохе Мэйдзи, поскольку Япония тех лет олицетворяет собой яркий пример сознательных выборочных изменений, причем эти изменения произошли в относительно недавнем прошлом, а память о событиях и проблемах эпохи Мэйдзи до сих пор жива и актуальна в современной Японии.

Разумеется, общенациональные кризисы и перемены также происходили в прошлом и тоже вызывают аналогичные вопросы. Я не могу отвечать на вопросы о прошлом, опираясь на личный опыт, но укажу, что эти масштабные кризисы минувших лет хорошо изучены и описаны. К числу наиболее известных кризисов такого рода относятся упадок и гибель Западной Римской империи в четвертом и пятом столетиях от Рождества Христова; взлет и падение государства зулусов на юге Африки в девятнадцатом столетии; французская революция 1789 года и последующее преображение Франции, а также катастрофическое поражение Пруссии в битве при Йене в 1806 году, оккупация страны Наполеоном и последующие социальные, административные и военные реформы. Через несколько лет после того, как начал писать данную книгу, я обнаружил, что работа, название которой отсылает к моей теме («Кризис, выбор и перемены»), уже опубликована моим американским издателем «Литтл, Браун» в 1973 году![9] Та книга отличается от моей, среди прочего, описанием ряда тематических кейсов из прошлого, а также в нескольких иных отношениях. (Это коллективный труд под общей редакцией, а метод исследований его авторов зовется «системным функционализмом»[10].)

Исследования профессиональных историков подчеркивают важность архивной работы, то бишь анализ сохранившихся письменных первоисточников. Каждая новая книга по истории обосновывает свое появление упоминанием малоизвестных или недостаточно используемых архивных источников – или переосмыслением выводов, сделанных другими историками. В отличие от большинства многочисленных книг, приводимых мною в библиографии, данная книга не основана на архивных исследованиях. Вместо того она отталкивается от новой методологии изучения индивидуальных кризисов, четко сформулированного сравнительного подхода и от перспективы, основанной на личном жизненном опыте и жизненном опыте друзей автора.

Это не журнальная статья о текущих делах, статья, которую станут читать и обсуждать в течение нескольких недель после ее публикации, а затем она устареет. Нет, я ожидаю, что эта книга будет переиздаваться многие десятилетия. Сей очевидный факт я привожу, чтобы объяснить, почему вас может удивить, что вы не найдете ничего на этих страницах о политике нынешней администрации президента Трампа в США, о самом президенте Трампе или о ведущихся переговорах по поводу британского «Брексита». Все, что я мог бы сказать сегодня относительно этих мимолетных проблем и событий, будет безжалостно поглощено жестоким временем прежде, чем моя книга увидит свет, а несколько десятилетий спустя окажется попросту бесполезным. Читатели, которых интересуют президент Трамп, его политика и «Брексит», найдут множество обсуждений этих тем в других публикациях. Тем не менее, в главах 9 и 10 я уделяю достаточно много места основным проблемам современных США – проблемам, что формировались последние два десятилетия и ныне требуют пристального внимания президентской администрации (не исключено, что они, вероятно, сохранятся еще, по крайней мере, на следующее десятилетие).