Следующими будят Чикусу и Кена, сама по себе, или, скорее всего, из-за шума, просыпается Бьянки. Оставшихся троих не трогают. Тсуна всем своим естеством хочет исчезнуть, спрятаться от глаз, что смотрят на него и ждут, чего же он скажет.
— Тсуна, — Киоко поджимает губы, но тут же резко вскакивает с камней и решительно подходит к ошарашенному юноше. — Я знаю, что я девушка, что я слабее вас, но… — все это она говорит со сбившимся дыханием и слезящимися глазами. — Но я не собираюсь сидеть целый день тут. Я не смогу! Пожалуйста, можно я вам помогу… — под конец девушка начинает падать, но её подхватывает Тсуна и прижимает к себе.
Он беспокоится о ней. В конце концов, она действительно всего лишь девушка, но лишать её права им помогать, он считает совершенно глупым. В глазах Киоко горит маленький уголёк надежды и веры. Веры в него, в Тсуну. Она тихонько всхлипывает, сжимает белыми пальцами его рубашку и дрожит. Ей хочется быть полезной, она должна быть такой. Здесь как на войне. Нет — здесь хуже. Тут они одни, и им самим придётся выбираться и выживать. И поэтому единственно верным вариантом она считает не сидеть на месте, а помогать. Как сможет, как придётся. Киоко уверенна — она сможет стать сильной. Наверняка не такой как Тсуна или брат, но точно лучше её настоящей.
Тсуна смотрит на остальных ребят, но он не ищет у них ответа. Он пытается принять решение. Его мысли плавно плывут и приходят к тому же финалу, что и Киоко. Она уже больше не будет простой обычной школьной красавицей. Даже если он попытается её сохранить такой, она всё равно изменится. Поэтому Тсуна считает, что будет лучше, если они будут меняться вместе. Так будет легче.
— Хорошо… — он говорит еле-еле слышно, так что его голос похож на шелестящий ветер. Ему кажется, что этой фразой, он вкладывает ей меч в руки. — Но прошу тебя, не отходи от Рёхея, — Сасагава кивает, не замечая, как её брат отвечает таким же кивком своему небу. — Значит так… — Все вмиг оживляются и внимательно слушают Саваду. — Нам нужно найти еду и лекарства, если поделимся на две группы, будет быстрее.
— Давай пойду я и братик? — Киоко поднимает голову и смотрит в карие глаза. Отступать некуда, а ей и не надо, если рядом с ней будут они.
— Хорошо, но тогда пусть с вами ещё пойдёт Чикуса, — дождь кивает, молчаливо соглашаясь. Он понемногу свыкается с мыслью, что теперь все они вместе, так зачем сторониться и избегать всех.
Девушка встаёт и подходит к брату.
— Если я не ошибаюсь, через один квартал отсюда есть аптека, возможно, там мы что-то найдём, — Киоко слегка улыбается, но все так же продолжает смотреть в глаза Тсуне, пока тот продолжает.
— Хорошо, значит, мы с Хаято и Такеши идём за продуктами, думаю в магазинах, что-то уцелело. Кен, Бьянки, пожалуйста, присмотрите за ранеными, — он тихо подходит к детям и присев на мгновение возле них, трепет всех троих по очереди по волосам. — И-Пин, Фуута, Ламбо, никуда не убегайте и слушайтесь старших, хорошо? — дети растерянно кивают, смотря, как небо встаёт и отходит от них. — Последняя просьба для всех. Пожалуйста, будьте аккуратны.
Все они молча расходятся в разные стороны, между собой о чем-то договариваясь.
Тишина снова обволакивает этот небольшой «привал». Гокудера нервно вздрагивает, и смотрит в спину уходящему брату. Пять минут. Вчера потребовалось всего пять минут, чтобы исчезла та неприязнь между ними и то непонимание друг друга. Было странно видеть своего младшего брата таким повзрослевшим. Будто прошёл не один день, а несколько лет. Она жутко волнуется за него и решает подумать о чем-то другом. Её взор ни на чем долго не задерживается, пока она не замечает Кена, который бережно держит ладонь девушки.
— Как она? — Бьянки внимательно смотрит на Хром, отмечая румянец на лице и тяжёлое дыхание.
— Плохо, очень плохо… — Джошима не отрывая глаз от иллюзионистки, чуть сильнее сжимает её руку, переливая пламя, так что видно как по ладоням тычет слабый желтоватый свет. — Даже пламя солнца не сможет ей долго продлевать жизнь. Она на грани…
— И она единственная хоть какая-то надежда на связь с внешним миром.
— Не только это, — Кен молчит, пытаясь подобрать слова, что бы описать своё отношение к ней, но почему-то конкретного и чёткого ответа не находит. А должен ли он быть? Он не знает, но догадывается.
— Будем надеяться, что все будет хорошо, — Бьянки сама почти не верит своим словам, когда смотрит на Хибари и Хару. Этим двоим, наверное, хуже всех. Она даже не представляет как в таких условиях им, каким-то подросткам справится с такими травмами. — Ну, или хотя бы не так плохо…
Они все на это надеются…
***
Город был похож на картинку из фильма ужасов, где везде была тишина и пустота. Отчего сейчас казалось все таким умиротворённым — непонятно. Это умиротворение было не как всегда, приятное или тёплое — оно было обманчиво. И вроде бы все вокруг спокойно, но почему-то сердце чувствовало, что в этом безмолвии, которое можно было почти рвать руками, таилась опасность, словно зверь, поджидающий часа, чтобы напасть на свою жертву. То ли дело было в сером небе, с которого беспрерывно сыпался пепел, то ли в окружающей жуткой тишине, которую не разбавляли даже шаги, ступающие по мягкой уличной дороге, засыпанной пеплом.
Все трое уже прилично отошли от школы, и теперь с обоих сторон по улице стояли полуразрушенные домишки, с пустыми без стёкол окнами и поваленными где-то стенами. Какие-то дома и вовсе превратились в кучу строительного мусора. Другим постройкам повезло чуть больше, они остались стоять на своих местах, лишившись пары стен или только крыши, которая похоронила всякую надежду теперь войти внутрь.
Сейчас Тсуна откровенно не понимал, как такое может быть. Улица и все вокруг было усыпано светло-серым пеплом, укрывшим все белой вуалью. Это было просто нереально. Не находясь здесь, в реальном времени, а сидя дома, с книжкой с подобной иллюстрацией, он бы даже сказал, что это красиво.
Но, к сожалению, дома теперь не будет.
Старой привычной, немножко сумасшедшей жизни тоже больше не будет.
Но все же Тсуне не давал покоя этот бело-серый ковёр. Когда он проснулся, ему показалось, что на земле поверх пепла лежит иней. Однако сейчас, шагая по усыпанной бело-серой дороге, он отчётливо слышал, как под подошвой обуви хрустит, ломаясь, корочка белёсого покрывала.
— Вам не кажется это очень странным?
— Ты о чем? — Ямамото подошёл чуть ближе, теперь идя вровень с Тсуной.
— Я о пепле и инее. Разве может быть такое возможно?
— Чисто физически не должно, — Гокудера лишь вздыхает, переводя взгляд с темно-серого неба на дорогу, укрытую белым инеем с изредка видными участками пепла. — Да и ещё летом… — Тут он замолк, но через минуту полез в карман и достал зажигалку и сигарету. — Уж извините…
— Да ладно… — Тсуна в какой-то мере понимал его. Хаято как-то рассказал, что эта процедура его успокаивает, тем более от такой привычки тяжело избавится. И сейчас, когда тёплый никотин наполнил лёгкие, Гокудера чуть расслабился. Все трое хмыкают. Противный, раньше едкий запах дыма, теперь почти не чувствуется. Неужели вокруг стоит такой смрад, что сигаретная вонь, просто тонет в нем?!
— Далеко ещё до магазина? — Хаято не выдерживает и шаркает ногой по асфальту, поднимая клубок пыли и пепла.
— Нет. Мы должны быть скоро на месте… — Такеши на мгновение и про себя улыбается. Этот магазинчик хранит воспоминания, настолько тёплые и ещё живые, что эта реальность больше походит на сон. Он прекрасно помнит, как после матчей ходил сюда с командой, чтобы закупиться для вечеринки в честь победы. А ещё он помнит вкус апельсиновой газировки, которую он всегда покупал. Но перед глазами все так же расстилается пустая серая улица. И, кажется, так будет ещё очень долго…
Вскоре они приходят к небольшому магазинчику, который чуть было не пропускают. Тсуна поскальзывается на припорошённой пеплом вывеске, и только теперь они понимают, что на месте. Даже не верится, что хорошо знакомое место, может стать настолько неузнаваемым. Но на их удачу, небольшой домик выдержал катастрофу и ещё стоит, с целыми стенами и крышей. Только стекла из окон укрыты пеплом на земле.
