— Босс… — девушка добегает до него и останавливается, тяжело дыша, опираясь на трезубец.

— Как вы? — он прижимает к себе детей и подходит к Чикусе, осматривая с беспокойством Миуру.

— Неплохо, учитывая то, что Хром не может связаться с Мукуро.

— Да, после землетрясения я не могу почувствовать Мукуро-саму, — Девушка коротко кивает и с затаённой болью смотрит на детей.

— А где твоя мать? — обращается к Саваде блондин, после недолгой паузы.

— Кен, будь добр, заткнись! — Гокудера зло смотрит на парня и немного меняет положение рук, держа сестру.

— Хаято, нельзя так… — Ямамото с лёгким укором смотрит на ураган.

— Отстань!

— Замолчите! — все вздрагивают, смотря, как у Савады дрожат плечи. — Нам сейчас ещё ссор не хватает.

Его голос срывается, а дыхание сбивается. Все молчат, смотря в землю. Осознают, что они находятся на краю отчаяния и жизни. Прошло меньше часа, а они уже не знают, как им быть дальше.

— Где вы нашли Хару? — Савада поднимает взгляд и с болью осматривает девушку, которая едва дышит на чужих руках.

— Мы шли через город, когда увидели её на земле, — Чикуса равнодушно осматривает Миуру, хотя внутри него самого бьётся сердце, бьётся страх. — У неё похоже что-то с ногами… Возможно, перелом…

— Но она жива, это главное, — Тсунаёши смотрит в небо и поворачивается к Такеши. — Где твой папа?

— Он ещё вечером уехал… Так что я понятия не имею где он сейчас… — дождь поджимает губы и опускает голову.

— Босс, а где Реборн-сан?.. — Хром подходит к Саваде и забирает у него девочку.

— С утра улетел в Италию… — и только сейчас до него вспышкой доходит. — Хром, твои органы?!

— Я поддерживаю их иллюзией, но моей силы едва ли хватает на себя… — Девушка прижимает к себе И-Пин и сжимает Трезубец. — Что вообще произошло…?

— Метеорит упал… Если верить тому, что мы видели… — Гокудера неспешно подходит к Саваде, стараясь успокоиться, но его выдаёт дрожь в руках.

— И что нам теперь делать… — Кен садится на обрушенные камни и смотрит на Докуро, которая отводит взгляд. Она сейчас не скажет, что у неё болит рука. Она не скажет, что ей ужасно плохо и тяжело. Но почему-то ей кажется, будто бы Кен уже всё это знает.

Тсуна смотрит в небо, сжимаясь всем телом. Тёмное полотно давит на него, грозясь упасть. Ему хочется сейчас просто лечь и не двигаться, ожидая падения небосвода. Но он не может. Никак.

— Тсуна… — Ламбо еле открывает глаза и тянется грязной ручкой к лицу неба. Раздаётся облегчённый выдох.

Даже часа не прошло. Но это только, похоже, их начало. Они ещё успеют придумать, как быть дальше, а пока…

— Выживать… Нам остаётся только выживать.

Сегодняшний день так похож на предыдущий.

Сегодняшний день перечёркивает старую жизнь

Комментарий к Метеор 1. Главная цель.

Жду ваши комментарии. Как вам такая идея?

========== Метеор 2. В костре. ==========

Небо, похоже, даже не собиралось становиться ясным. В воздухе стоял противный запах гари, дыма и крови, что оседала неприятным металлическим привкусом во рту. Дышать было тяжело из-за неплотного дыма, который казалось, был везде.

Тсуна смотрит на то, как Ламбо трёт маленькими ладошками глаза. Все вокруг молчат. Боятся того, что же спросит ребёнок. Хотя, нет. Тсуна боится того, что не знает, как ответить на вопрос, который точно будет задан.

— Тсуна, что случилось? Почему небо тёмное?… — тихий ослабленный голосок звучит жалобно. Бовино почти не двигается и лениво моргает, смотря в глаза Савады, замершего и не знающего что ответить.

Что ему следует сказать? «Что все хорошо?» — но это бы была самая настоящая ложь! Он не посмеет. Когда на руках, ничего не соображающий ребёнок, когда рядом две раненые подруги, когда в доме рядом, лежит труп собственной матери. Он не может. Не получается.

— Тсуна, где И-Пин, где мама… — глаза ребёнка бешено мечутся по лицу юноши, пытаясь хоть что-то понять. Его начинает бить истерика. — Что случ!..

Он не успевает закончить, как Савада прижимает его к себе, обнимает, но так ничего и не говорит. Ламбо, высовывая немного голову из-за его плеча, сморит по сторонам и шокировано замирает, рассматривая все. Разрушенные дома, тёмное небо; замечает раненую Бьянки, Фууту, Хром и И-пин, но не видит Нану. Её тут нет. Его начинает трясти и он, сжимая рубашку на юноше, всхлипывает, пряча лицо куда-то в ткань.

— Ламбо-кун… — Хром, тяжело опираясь на свой трезубец и держа на руках И-Пин, подходит к Саваде и начинает падать, но к ней тут же подлетает Кен и ловит её, не давая упасть на землю.

— У неё, похоже, жар… — Джошима касается ладонью лба девушки и, цокая, убирает её. — Ей не хватает сил. — Савада кое-как изворачиваясь, забирает обратно к себе И-пин, позволяя блондину поднять девушку на руки.

— Босс… — сознание покидает её и она расслабляется в чужих тёплых руках.

Ламбо заметив девочку, закусывает губы и пытается до неё дотянуться, но дрожь овладевает его и он опять утыкается в рубашку Савады, сжимая ту маленькими пальчиками.

— Тсуна… — мальчик, наконец, тихо шепчет, медленно, но с надеждой. — Она ведь жива… И-пин ведь… жива?

— Да, — он не находит больше слов, лишь прижимает детей к себе и разворачивается в противоположную сторону.

— И куда мы, Савада?.. — Кен делает несколько шагов и замирает вслед за ним. Это «мы» и «нам» отчётливо отпечатывается у всех в памяти. Им всем со скрипом в зубах, приходится мириться, с тем, что они друг без друга ничего не смогут. Не выживут, не выберутся. Сейчас несмотря ни на что, им придётся быть вместе.

Хаято тихо подходит к Тсуне и не доходя пары шагов, останавливается.

— Джудайме…

— Я не знаю! — его пробивает дрожь, ноги становятся ватными и кажется, что не удержат его, из-за чего он упадёт на землю. Живот и всю грудную клетку скручивает боль, грубо смешанная со страхом. Его бросает от одной крайности к другой. Он боится — он не боится, он знает что делать — он не знает. Дыхание опять сбивается, как с утра, только теперь из-за дыма и копоти, покрывающей землю и камни. Он пытается успокоиться, прислушаться к себе, но ничего не выходит. Внезапно он чувствует толику спокойствия и краем сознания улавливает пламя дождя. — К школе. И, Хаято… — ураган вздрагивает от своего имени и прижимает к себе сестру, не обращая на то, что руки начинает тянуть тупая боль. — Не называй меня больше «Джудайме», мы ничего не знаем о том, что дальше этой улицы…

Солёные капли падают на землю, немного поднимая пыль. Он смотрит в непроницаемое чёрное полотнище, которое почему-то совершенно не тает, как обычные грозовые тучи.

— Хорошо, Тсуна… — теперь он вздрагивает от своего имени, которое так не привычно звучит из уст своего урагана. — Но ты все равно моё небо.

Этой решимости в голосе можно только позавидовать. И Тсуна не понимает: почему в него верят, отчего и зачем? Ему непривычно, неудобно. На Битве Колец ещё была надежда, что кто-то поможет, поддержит, даст совет, но тут… Он совершенно один. Он не знает, что делать. Идти к школе? Зачем, что они там найдут? Но сердце отчаянно бьётся, почти вырываясь из груди. Страх опять накрывает его и затягивает в эту противную чёрную вязкую жижу.

— Тсуна… — собственное имя вырывает его с тонущего корабля. Он испуганно смотрит на своего хранителя, и на всех них. Хочется забиться в угол и представить, что это все страшный сон. Да, просто страшный сон. — Я всё ещё твой ураган.

Его бьёт током, обжигает пламенем. Эти слова дарят успокоение и так отравляют.

— И что бы ты ни сказал, я не заберу свои слова обратно.

— Зачем… Зачем ты мне все это говоришь…

— Потому что верю. Верю своему небу.

— Как ему можно верить, если оно почернело?! — его крик разносится в тишине, поднимает пыль и колышет завесу дыма в воздухе. Он понимает, что выдаёт какой-то бред, но ему кажется, что стоит зажечь пламя и оно уже не будет чистого янтарного цвета. Оно будет грязным из-за этого страха и из-за этого ужаса.