— Хорошо. Тогда предупредите, когда собираетесь начать.

— Завтра. У нас все готово, нам нужны только Хром и желательно Кен с Рехёем, неизвестно, сколько пламени на это нам понадобится.

— Значит завтра. Больше вам ничего не нужно?

— Нет, с остальным мы должны справиться сами. У нас обязательно всё должно получиться.

Тсуна мысленно хмыкает, всё же Хаято тоже слегка боится, того, что собирается делать, вот только, похоже, отступать, не намерен. У них действительно один шанс на это — одна попытка. И Тсуна надеется, что всё у них будет хорошо. А ещё он немного чувствует, что эта авантюра не принесёт вреда никому.

***

Хаято дышит напряжённо, осматривая тренировочный зал из отсека с механизмами. Делать «операцию» было решено здесь. В прохладе, которая немного остужает голову и не даёт запаниковать. Гокудера сам по себе такой человек, который мало чего боится, но сейчас его немного пугает нынешняя ситуация. Он всё знает, всё может, вот только волнение от этого никуда не пропадает.

На столе лежит готовая, собранная механическая рука. В её работе он уверен на все сто процентов, потому что собирали её они втроём, пересматривая чуть ли не каждый винтик несколько раз. Он уверен в этом механизме, но немного не уверен в себе. Сидящая рядом Хару, протирает все нужные инструменты спиртом. Хаято берет со стола хирургические перчатки, что обтягивают ладонь и кисти, словно вторая кожа. Кёя сидит в кресле, перетащенном сюда специально, прикрыв глаза и ждёт. Он никогда не признается, но его это тоже пугает. Пугает, но не заставляет отступиться от цели. По помещению раздаётся хлопок от двери и вскоре в отсек заходят туман и солнце, причём оба.

— Все на месте? — Хаято оглядывает комнату и помогает Хару пересесть максимально близко к облаку, что бы помогать урагану. — Значит, давайте начнём. Хром ты первая.

Девушка вздрагивает, но все же подходит к Кёи, кладя одну ладошку на голову юноши, прикрывая глаза. Так будет тяжело проникнуть в сознание, но оно для неё сейчас не закрыто, и она надеется, что проблем у неё не возникнет. В принципе нет ничего сложного, чтобы создать слишком глубокий сон. Она чувствует, как её немного качает из стороны в сторону, едва она успевает слегка кивнуть с закрытыми глазами Хаято, как проваливается в темноту, прихватывая с собой Хибари.

Гокудера чуть выдыхает, смотря на замершую девушку, которая похоже перестала чувствовать реальность. Он осматривает Кёю, убеждаясь, что тот под туманным наркозом. Звучит странно, зато правдиво. Он кивает Кену и Рёхею, те подходят ближе.

— Боже… Мне на это обязательно смотреть? — Кен ёжится, просто представляя то, что он сейчас тут увидит. В ответ на него смотрят недовольные глаза, на что он хмурится. Ясно. Придётся терпеть. Рёхей первый зажигает пламя на ладонях и подносит к оставшейся левой руке, которую положили на стол, укрытый чистой новой медицинской клеёнкой.

Хаято проглатывает комок в горле и берет скальпель в дрожащую руку. Его предплечье неожиданно накрывает тёплая ладошка.

— Хаято-кун, у нас все получится, — Хару почти отчаянно верит в это и кивает парню. Ей страшно не меньше, чем ему. Она вообще не знает, сможет ли продержаться до конца, но надеется, что у неё хватит сил, ведь она не может просто так бросить начатое дело. Им осталось сделать самый последний главный шаг.

Кен содрогается, замечая первые капли крови упавшие на клеёнку. Он очень надеется, что не грохнется сам в обморок, поэтому старается немного сконцентрироваться на своём деле, внимательно смотря за состоянием брюнета, который все-таки пребывает в наркозе. Им определённо повезло, что в Эстарнио не было таких методов, иначе вряд ли бы он был жив.

Хаято, наконец, перестаёт дрожать, хотя внутри остаётся волнение и беспокойство. Руки совершают действия, которые он заучивал все это месяцы. Его обучение приносит хорошие плоды, будет отлично, если результат их работы будет таким же успешным. Он мимолётно кидает взгляд на Хару. Та выполняет свою часть работы слегка подрагивающими руками. Девушка устало выдыхает. Не то чтобы она боится крови, но делать кому-то подобное она явно не собиралась в своей жизни. Точнее в прошлой части, до падения метеорита. Раньше она не думала и учится стрелять, но сейчас умеет весьма метко. Так что сейчас ей надо сильно постараться и закончить то, что они начали. Сейчас уже просто поздно бояться, и пытаться остановится. Нет, здесь действительно то дело, которое надо закончить. Она не может бросить все на полпути.

Рёхей чуть вздрагивает, когда механический протез кладут буквально впритык к открытой ране. Его начинает мутить, отчего он прикрывает глаза, не убирая свои руки с пламенем. Раздаётся тихий металлический стук и неприятный звук разрезаемой кожи. Тошнота подкатывает к горлу, и вроде бы он не один раз видел раны на боксе, вот только сейчас эта ситуация, его чертовски пугает и он не находит ничего лучше, чем просто считать секунды до окончания этого маленького ада, для всех них, который должен закончится хорошо.

В отсеке стоит почти мёртвая тишина, разбавляемая тихим дыханием. В воздухе к противному едкому запаху спирта, добавляется кровь, которая почти оседает на языке. Кен ощущает явную тошноту и головокружение от напряжения. Собственное пламя давно пылает на руках и помогает чужому уменьшить кровотечение. Сколько проходит времени он не знает, но догадывается, что точно около часа уже прошло. Потому что потихоньку он начинает привыкать к противному металлическому запаху в воздухе.

По лицам Хаято и Хару стекают капельки пота, те сильно напряжены. Руки уже не дрожат, и они желают быстрее управиться. Их тоже тошнит от этого, тоже не очень приятно, но выбора у них нет, и они продолжают работать. Время плавно течёт и вскоре, когда последний контакт подсоединяется к нерву, когда протез окончательно и почти намертво присоединяется к живой плоти — Хаято тихо шепчет.

— Всё… — голос почти срывается, и он хочет радоваться как ребёнок, но ещё рано. Кен и Рёхей теперь с интересом осматривающие чужую работу, залечивают максимально рану, настолько насколько буквально хватает их сил.

Пламя, пусть и ставшее сильнее и мощнее, всё же иссякает, из-за чего оба солнца готовы свалиться на пол, прямо на месте. Но Кен, шатаясь, делает шаг назад и касается рукой плеча Хром, которая от этого сильно вздрагивает и открывает глаза. Яркий свет заставляет её зажмуриться, и она медленно убирает руку, отходя в сторону, чуть морщась от неприятного запаха и количества крови на столе.

Кёя приходит в себя почти моментально, жмурится и тихо шипит. Обезболивающее действует, но очень слабо. Поэтому он хмурится, но всё же открывает глаза. Сердце то ли от страха, то ли от волнения заходится в бешеном ритме, разгоняя по организму кровь. Взгляд медленно скользит по левой руке, такой непривычной. Боль медленно отступает, оставляя лёгкое чувство тяжести.

— Ты как? — Хаято срывает с рук перчатки и проводил мокрой от пота, ладонью по волосам.

— Не знаю, — он догадывается, как надо шевелить новой частью руки, поэтому чуть напрягает её. Металлические пальцы обтянутые тонким слоем тёмной водонепроницаемой материи чуть вздрагивают. Похоже, учится управлять новой рукой, ему придётся долго. Но это уже ничто, по сравнению с тем, сколько времени они корпели над этим можно сказать проектом, который дал отличный результат.

— Вот не могу понять, нам жутко везёт, или мы по-настоящему молодцы? — устало спрашивает Хару, опираясь щекой на чуть влажную ладонь.

— И то, и другое, но мы все справились, — Хаято довольно улыбается, осматривая стол, укрытый клеёнкой и запачканный кровью. — Убраться здесь и можно расходиться.

Все согласно кивают. Только Кёя остаётся все так же сидеть в кресле, прикрыв глаза. После пламени тумана у него немного кружится голова, и он не против того, что немного отдохнуть в тишине, которая вскоре настаёт в зале. Хром аккуратно закрывает металлическую дверь и поднимается по лестнице, думая, что не против тоже поспать пару часов, чтобы прийти в себя. На неё как всегда навалилось слишком много. Будто часть проблем, которые лежали раньше на плечах Мукуро, окончательно перешли к ней в новом виде. Но она справляется, с чужой помощью и поддержкой, но справляется. А это самое главное.