Саботаж же, как уже было сказано, создал впечатление трусости тех, кто этим занимается. Не можешь примириться - так не примиряйся до конца, иди воевать, а то только видно, что ты против, а где и за что ты за - не видно.
- Рисковые же, однако, ребята. Должны же понимать, что если что - по двум обвинениям сразу пойдут.
- Рисковые - может быть. Но осторожные и хитрые достаточно, сколько времени мы вокруг них кружим, а взять не можем. А насчёт двух обвинений… Тут ещё такая манера есть, встречал и до них - когда понимаешь, что о тебе знают и сколько верёвочке ни вейся, прикрывать больший грех меньшим.
- Это вот как они прикрывают спекуляцией подрывную деятельность?
- Ну да. Вроде как, мы просто жадные, мы обычные жулики, чего-то большего на себя не берём… Так же разбойники на дорогах, останавливающие грузовики, грабящие поезда, прикрываются одной только жаждой поживы, так же убийцы, подстерегавшие партийных работников, когда их ловили, говорили, что подстерегали с целью грабежа, разбоя, и только. И бывает порой очень трудно доказать, что думали, ещё как думали. Бывает, конечно, наоборот - говорят о себе, что они, мол, народное ополчение, а на поверку - обычные бандиты, и никакой там политической платформы у них нет, грабить, вымогать, похищенное проесть или продать - вот и все высокие цели.
Остаток дня Настя провела в изучении материалов многочисленных дел мошенников и спекулянтов - как с обвинительным итогом, так и с оправдательным, когда состав преступления найден не был. Старалась запомнить возможно больше - районы, названия улиц и переулков ей мало о чём говорили, ну да теперь доведётся по ним лично прогуляться. Иногда, смешное дело, и по должностям, родам занятия приходилось осторожно уточнять - а кто это, чем они занимаются? Вроде, не шокировала Айвара такими вопросами. Ну, пусть за таёжную дурочку считает, в своей глухомани ничего не видевшей, не знавшей, это переживаемо. Помимо этого, дал почитать про «Союз Защиты Родины и Свободы» - сходу сложно разобраться, но интересно, прочитала несколько досье на незнакомых ей сомнительных лиц, по окраинам выдававших себя чуть ли не за князей крови и умело собиравших с доверчивых вспоможения на «святую борьбу за возвращение законной власти», один такой, оказывается, лично вывез и спрятал где-то мало что цесаревича Алексея, но и её! Занятно, именем отца эти проходимцы не прикрываются как-то, видно, сильно дискредитировано в народе имя последнего императора. Прикрываться Алексеем куда удобнее, юность вызывает сочувствие, к ореолу безгрешности добавляется ореол таинственности, ведь толком никто ничего не знает о цесаревиче, можно на его счёт нафантазировать вволю, наделить его всеми своими чаяньями… Анастасия грустно усмехнулась. Вот уж не дай то бог, если б к кому-то из этих проходимцев правда попал Алёша в руки! мало он в жизни натерпелся, ещё быть марионеткой в таких руках…
Нити, ведущие в Пермскую губернию, здесь тоже были, но нечёткие, оборванные. Оно понятно, не их отдела епархия, это-то Айвар притащил ей для общего ознакомления, а прочее ещё находится в работе.
Собрались, как начало темнеть - вечером у Кулехина, этого вот господина с пышной густой бородой волосок к волоску, еженедельное собрание благородного общества за игрой в карты, чаепитием и пением романсов, вот туда-то и планируется нагрянуть с обыском, как раз когда там соберётся весь предполагаемый цвет. Подходили к дому пешком - звук автомобиля, в этих тихих улочках редкий, может спугнуть. Особнячок небольшой, но очень красивый, отдаёт чем-то английским, жаль, в темноте этого толком не разглядишь. Окружён садом… вот тут-то и подстерегало их препятствие, которого просто не ожидали, предупредив о своём существовании издали громким злобным лаем. За решетчатой оградой носился туда-сюда, изнывая от неутолённой жажды кого-нибудь разорвать, огромный пёс.
- Так у него собака есть! Почему мы не знали?
- Так она всегда в доме была…
- Да не, в доме другая, шпиц, это и за собаку считать нельзя… А тут волкодав целый…
Чем это грозит - объяснять не надо было, собака во дворе давала отличную фору хозяевам - пока выйдут, запрут, расспросят у незваных гостей, чего им надо, можно успеть десять раз спрятать или уничтожить весь компромат и даже вывести кого-нибудь задворками.
- Что делать-то, положить собаку - это тоже… Животина не виноватая - это первое, а второе - если ничего не найдём, потом проблем за безобразие не оберёмся. Голову снимут…
Настя пинала носком сапога комья грязного снега. Как-то тупо получается. Вот из-за такой накладки… Ну да, понятно, всего не выведаешь… Александр ворчал, что лично он стрелять не будет, ему того сервиза хватило, Айвар наконец решил - будь что будет, пойдём культурно, двоих только надо поставить по другой стороне, на случай чего…
- А вы что, туда втроём пойдёте? Их там только про кого точно знаем, пятеро будет, плюс слуги двое здоровые мужики… И вот как-то не верю я, что у них оружия нет…
Это «втроём» было сказано, так подумалось, как большой комплимент, с неё-то что за боец…
- Погодите, - Настя наклонилась и подняла что-то с земли, - идея есть. Может, и не получится, конечно… У кого тут руки самые быстрые и ловкие?
- Ну, положим, у меня, - выступил вперёд Михаэль, словив недоуменный взгляд Айвара, который вслед за тем был переведён на Настю.
- Айда тогда…
Настя приблизилась к ограде первой. Пёс немедленно бросился к ней, срывая голос в яростном лае и сотрясая с каждым прыжком прутья кованой ограды. Настя даже помедлила, оглядывая решётку опасливо - вдруг не выдержит? Да ну, выдержит. Вон какие прутья мощные, льва бы в зоопарке, наверное, выдержали. Она подошла вплотную, Михаэль встал за ней немного в отдалении.
- Ну что, собака? Ну, куси-куси!
Как ни умён был, наверное, пёс - всё-таки, породистый, должен быть умным - всего он предугадать не мог. Когда он просунул оскаленную морду сквозь прутья решётки, намереваясь как можно скорее и крепче, именно, кусить, Настя крепко схватила его за уши.
- Михаэль, давай!
Не соврал. Да если б и соврал - тут бы хоть как научился такой ловкости и скорости, что сам бы потом удивлялся. Нащупав на ошейнике кольцо для цепи, Михаэль примотал подобранной Настей проволокой это кольцо к пруту решётки. Старательно, на совесть мотал, понимая, что вот он, неприкрытый, вопрос жизни и смерти. Смерти, если что, малоприятной.
- Ну, теперь живо!
- А он не того… не сорвётся?
- Сорвётся обязательно! Надолго ему какая-то проволока? Но нам этого, чтоб зайти в дом, должно хватить.
Выскочившие к дверям и бестолково столкнувшиеся в коридоре двое слуг - мужчина и женщина - сказать, что были в шоке от неожиданного громкого стука в дверь - значило ничего не сказать. Они и кожаных курток и строгих окриков Айвара испугались во вторую, если не в третью очередь, первый вопрос не - кто нагрянул в столь неожиданный час, первый вопрос - как. От этого шока они и не попытались задержать гостей на пороге, так и замерли двумя истуканами, отмерли с третьего, что ли, окрика. Им никто, впрочем, времени для докладов и приготовлений давать и не собирался, не гордые, так пройдём. Коридор, двери гостиной Настя почти не заметила, потом вспомнить в упор не могла, какие они были, даже в какую гамму, тёмную или светлую. Обстановка врезалась в восприятие, в память очень кусочно, рвано. Больше даже не краски - хотя вроде бы, что-то зацепило её взгляд в гостиной, какой-то знакомый узор, напоминал чей-то дом, но не вспомнить теперь, чей… Запахи. Запах кофе. Он был слабый, Айвар, например, говорил потом, что никакого кофе не почуял, вероятно, его пили утром, а сейчас-то пили чай. Но это был тот же запах, что в той, другой жизни, когда утром она выходила поздороваться с отцом, а он складывал газету и приветливо улыбался ей, и когда он целовал её, она чувствовала на его усах слабый след этого кофе… Уже от этого одного едва не стало дурно. Ваза на резном бюро позади одного из сидевших за столом. Похожая ваза была у тёти Ольги, да. Другая, конечно, больше, и… это, вероятно, искусная подделка. Он вскочил слишком резко - пожалуй даже, нарочито, театрально, у них было время забеспокоиться и понять, что что-то происходит, и даже - что именно происходит, ещё на стуке в дверь - его наверняка было слышно тут, и всполошённом несвязном лепете слуг. Ваза от толчка упала на пол и разбилась. Настя смотрела на отколовшийся кусочек узора. Вот по этому кусочку можно б было подумать, что ваза была та самая… Карты. Карты на белой скатерти. Это тоже знакомо, за игрой коротали долгие унылые вечера. Хорошо, рисунок у карт другой, не то, наверное, она так и провалилась бы в прошлое… Звуки. В другой комнате пела женщина. Пела сбиваясь, неестественно. Зачем? Чтоб показать, что у них тут в разгаре трогательный идиллический вечер для самых близких… Настя усмехнулась. Эту глупую французскую песенку на уроках поют. Тоже мне, утончённый романс. Верно, перепугавшись, она только её и вспомнила с ходу. Ну, не невежественной же красной голытьбе указывать им на фальшь?
