Вито медленно, блаженно моргнул.
— Да, мне это и представить-то дай бог, куда там понять… По-моему, жить без секса вообще не стоит… Вы только, надеюсь, на подобные комплименты не обидитесь, но вот лично я… охотно б вас принял… В себя…
Раймон минуту молчал, изучая лицо этого странного человека. Это особенное место на границе — верно, уже какой-то другой мир. И офицеры Дайенн и Алварес, и в некотором смысле медики отнеслись к нему удивительно лояльно, не испугались, не назвали исчадьем ада. Но этого — этого он не мог себе представить. И всё же это принятие, это притяжение, это неприкрытое и кричащее желание расцветало перед ним сейчас, как рассветное пламя на зубчатых гранях чужой цивилизации. Он расстегнул госпитальный балахон, оголяя безволосую впалую грудную клетку.
— И вас не пугает во мне ничего?
Вито скользнул по фигуре ранни откровенным взглядом.
— Да как бы вам сказать, чтобы не отпугнуть… Мой… покровитель вот говорит, что мне к сексопатологу надо. А я, как любой человек с отклонениями, считаю, что не надо. Знаете, чем меня привлекают бракири? Это удивительное сочетание аристократизма, грациозности и звериной страсти. Эти безукоризненные деловые костюмы, эти светские манеры на переговорах — и хвост, синяки потом на плечах и запястьях и рычание в ухо в процессе… Вы, кажется, не в меньшей мере являетесь воплощением… этого же контраста.
— Аристократизма? — Раймон приблизился к ногам человека, касаясь кончиками пальцев того места, где совсем недавно была рука Вито, — и звериной страсти?
— Не жду, что поймёте… — парень выгнулся, пытаясь потереться промежностью о протянутую руку, — кто-то раз обозвал меня зоофилом. Было б смешно, если б не было так оскорбительно… Нет, меня как раз больше всего устраивает, что зверь, который меня имеет, разумен. И чем более он разумен, чем более… высокого уровня культуры, интеллекта… и чем более при этом он неистов в постели… тем больше это способно меня заинтересовать.
Раймон рассмеялся, кажется, впервые за долгое время. А он-то считал, что нет ничего более шокирующего в этом мире, чем существо с красными глазами и необычным рационом питания. Разумеется, волей-неволей что-то за столько-то лет узнаешь о жизни живой плоти, в том числе о жизни сексуальной. Но и спустя век им найдётся, чем удивить… Если б просто — удивить. Пробудить не просто истинную жажду — в этих самых, человек интуитивно прав, самых подходящих, родственных белках — истинную волю. Волю власти, права овладения чужой жизнью. Раймон встал с колен, отошёл на несколько шагов назад, рассматривая охваченную страстью жертву — добровольную жертву! — и, чувствуя, как сдаётся этой дремлющей в сердце каждого ранни потребности — не имея аргументов, чтоб заставить её смолкнуть, ввиду-то горящих маниакальной мольбой глаз, произнёс совсем другим тоном — тоном, который повергает жертву в священный трепет, заставляет идти к охотнику, словно под гипнозом, несмотря на страх и ужас:
— Встань и разденься.
Вито медленно, сладко улыбнулся, прикрыв глаза, и издал глухой стон. Затем так же медленно выбрался из кресла, потягиваясь, как кошка, шагнул к двери, полоснув ключ-картой по замку.
— Привилегия звания — ключ с полным допуском… — он расстегнул и широким жестом кинул на стул рубашку, — до сих пор, правда, мне и не снилось, что придётся однажды этим воспользоваться — вот так…
Это было подобно, верно, змее в броске — в следующее мгновение Вито осознал себя уже распластанным на кровати лицом вниз, и чуть потеплевшие пальцы Раймона ползли по его спине, обводя старые и не очень шрамы, ползли вверх, зарываясь в густые волосы, другая рука обхватила бедро, стиснув выпирающую косточку — это было похоже на тиски металла.
— Начало мне нравится… Какая силища, а на вид дрищ дрищом… — Вито выгнулся, поглядывая на Раймона из-за плеча взглядом, в котором читалось плохо скрываемое вожделение, — и когти… Когти и клыки, боже, я надеюсь, я не умру здесь, потому что хочу об этом помнить…
Что-то влажное и холодное скользнуло между ягодиц, упираясь в задний проход.
— Не умрёшь. Но может быть, это нечто сродни смерти…
Так локомотив входит в туннель, или нож в масло, при всей пошлости этих сравнений — за них совершенно не стыдно сейчас. Стальная хватка на затылке, на бедре, стальной напор холодной плоти внутри — это не должно быть приятным для живого тела, но слово «приятно» и не отражало б сейчас происходящее — не более, чем затёртый кафель стен мог бы отражать лицо.
— Ого… Винни меня, конечно, давно динамит, но не настолько же… У тебя что, на семерых рос, одному достался? Ооох… до сих пор курицей на вертеле я себя, оказывается, не чувствовал…
Что-то гибкое, холодное, острое чиркнуло по животу, по груди.
— Ох… это что… хвост? — слова вырывались с трудом, как крики утопающего из-под воды, — он такой… длинный?
— Мы вообще длинные, — выдохнул ранни в ухо землянину, — во всех смыслах…
Вито утробно застонал, скользя локтями по покрывалу, подаваясь навстречу бёдрам Раймона, мелко дрожа от восхитительного, пьянящего ощущения… наполненности, напряжения во всём теле, вскрикивая от учащающегося ритма.
— Не бойся… быть грубым… мог понять… я не невинная невеста…
Раймон подался назад, потом с силой насадил человека на себя, прошептав на ухо:
— Как пожелаешь…
Вито взвыл, осознавая сквозь туман в голове, что вот до сих пор — это было ещё не на всю длину, а потом так же сквозь пелену осознавая, что зубы Раймона впиваются ему в загривок. Движения ранни были нечеловечески быстрыми и жёсткими, но при этом его дыхание почти не участилось, даже когда он почувствовал, что близок к оргазму. Только стоны выдавали его состояние. Кожа становилась мокрой от кожи человека, жар живого тела согревал и его. Когда человек под ним мучительно, сладострастно закричал, впиваясь зубами в подушку, Раймон кончил, выпуская окровавленную шею, вылизывая проступившие в укусах капельки крови.
Когда Дайенн вошла, Элентеленне лежала на кровати с холодным компрессом на голове.
— Не придавайте значения, госпожа Дайенн. При выгрузке реактивы дразийские расколотили, там теперь нейтрализация часов на шесть… Мне антидотов уже налили и внутривенно и перорально, теперь только ждать.
Дилгарка присела рядом, встревожено изучая измученное лицо коллеги — маловато зная лорканцев, сложно определить, насколько нездорового оно сейчас цвета.
— Может, всё же в госпиталь?
— Там сейчас и без меня капле дождя негде упасть. Не умру. Мама сон видела, что я проживу 90 лет. Ну, иначе б она, наверное, в полицию работать меня не отпустила. Всё время звонит спрашивает, чем мы там занимаемся…
Дайенн честно пыталась вспомнить при этом о своих родителях, но получилось — об алите Соуке, и это не добавило хорошего настроения. Он давно уже ждёт её звонка, а она так и не собралась с мыслями, что ему сказать — а когда тут было?
— Вы б поспали, — Элентеленне скосила глаза к соседней кровати — сейчас ширма, призванная разделять два спальных места, была собрана в гармошку между двумя прикроватными тумбочками.
— Надо бы. Но боюсь, что не смогу. Иногда бывает такое — так устанешь, что даже на сон сил нет. Только закрою глаза — перед ними почки с селезёнками хороводы водят…
Лорканка рассмеялась и тут же скривилась, ловя и возвращая на место съехавший компресс.
— Брр. Есть светлые моменты в нашей специфике… Хотя если хороводы из бутылок этого ипшского вина — то, пожалуй, сопоставимо. Любят они их такими зверскими рожами украшать… Может, на их взгляд, конечно, это писаные красавцы, но что-то больше никому во всей вселенной так не кажется. Да и начинка, Наисветлейший помилуй… Что движет любителями пить алкоголь, в котором упокоился какой-то членистоногий гад — мне не понять.
— Хорошо, что я алкоголь вообще не пью, не приходится думать, кто там мог упокоиться. Если что-то типа того, что я достала из брюха Орхроча… Ох, простите.
— Да нет, это не из-за вас… — Элентеленне спешно глотнула из стоящего рядом на тумбочке стакана, — так-то я с теми описями тоже, знаете, всякого насмотрелась. А иногда и вживую… Каких только тварей не возят, у нас в поучениях для грешников такого нет! И ещё надо вернуть их по родным мирам в целости и добром здравии, потому что национальное, понимаете, достояние! Как же нам на Яноше раз Центавр мозги ложечкой выедал за то, что один из тех земноводных в дороге сдох… А мы до этого и о существовании такой твари не знали, не то чтоб знать, какие у них там признаки болезней, господин Синкара тогда только две статьи о них и нашёл, обе очень такие общие. О, кстати, раз уж завели мы разговор… Правда, что эти ваши снежные крабы в естественных условиях могут до метрового роста вырастать? Я, если честно, и не поняла, как у них рост считается, спереди назад или, так сказать, в холке…
