— Здравствуйте, — детская рука переворачивает картинку так, чтобы Дайенн могла её как следует рассмотреть, — я рисую тех, кого с нами больше нет. Вот это — Ши’Риг. Хороший был парень. Очень сильный. Но в одном бою его сильно ранили, пришлось мне убить его, чтобы не мучился. Это его последние мысли — его дом, где он жил когда-то, и его мама, пока она была жива. Она пыталась драться с захватившими их пиратами, и её убили. Повезло ей, быстро умерла. А вот это, — пальчик скользнул к тёмному силуэту поодаль, — его сестра. Она тогда была старше, чем он, примерно как я сейчас. Её продали куда-то. Он старался не думать о ней, поэтому я не смогла хорошо её нарисовать.
Палец скользнул по рисунку дальше, к другому набору странных цветных пятен.
— Это Аделай. Кажется, вы знаете её? Она тоже была очень хорошая, умная и весёлая. Она была мне как старшая сестрёнка. Но потом она совершила большую глупость… пришлось её немного наказать. Вот это её последние мысли перед тем, как её сознание скомкалось, — девочка схватила соседний листок и ожесточённо смяла в кулаке, — вот так. А это Лоран. Глупый мальчик… ушёл от нас. Но Вадим сказал, что так надо. Сознание Лорана я видела совсем мало, только когда он принимал «прах»… Смешно так, он так шалел от того, что мог слышать мои мысли!
Если она хотела казаться младше своих лет — вызывать больше жалости — то она, вне сомнения, могла б делать это более искусно. Она ведь телепатка. И уж точно странно вести себя так, называя себя ЖЕНОЙ Элайи Александера. Статус жены должен бы предполагать стремление казаться старше.
— Аврора… ты говоришь про Аделай Нару?
Девочка склонила голову набок, прищурившись.
— Точно. Не очень, наверное, у неё сейчас видок? А нечего предавать тех, кто был к тебе добр. А то ведь они могут стать и недобрыми.
— То есть… она работала на вас?
Аврора скорчила презрительную гримасу.
— Работала… Да, видимо, работала. Мы-то думали, она наша семья, мы верили ей. А оказалось, есть для неё кое-что важнее нас. Один высокопоставленный толстый центаврианин. Она предупредила его о готовящемся покушении. Только вот это немного помешало нашей работе. Гвардейцы арестовали не всех, и те, кого не арестовали — расправились с нашими людьми. Подумали, что утечка от них. Ну, мы, конечно, с ними всё равно потом поквитались… но пришлось непросто. Ну да ладно. Это дело уже прошлое, а кто прошлое помянет — тому глаз вон. Смешно я сказала, да?
…А затем, что это такая пощёчина им всем, и ей, Дайенн, в частности. Девочка, вот именно, телепатка. Она знает о том, что на неё смотрят как на ребёнка, и зло смеётся над этим. Сама себя она ребёнком не считает. Дети-телепаты там, где их никто не учил с учётом их способностей, часто были развращены и злы, вспомнила она пояснения Алвареса. Слишком рано узнали слишком много того, что, по мнению взрослых, им не подобает знать, слишком много лжи и грязных секретов — тогда, когда собственные моральные установки ещё слишком зыбки. Каждый ребёнок пытается стать властелином окружающих его взрослых, но ребёнок, которому природой даны к этому некоторые рычаги, может действительно стать очень жестоким.
— Аврора… — Дайенн изо всех сил пыталась справиться с морозом по коже, — как ты попала… во всё это? Как ты встретилась с… с…
— Ой, так вам разве не рассказывали? А что вы, боитесь произнести имя моего мужа? Вы не должны его бояться, вы ведь не делаете плохих вещей, как те дяденьки, у которых я жила. Вот они очень боялись, когда к ним пришли мой муж и его воины. Они уже слышали о нём, и сразу поняли, что сейчас им будет очень больно. Он обездвижил их и предложил мне и другим девочкам сделать с ними всё, что захотим. Ух, и весело же было!
На кукольном личике — глаза зверя. Следящие за собеседницей именно так, как следит зверь за поймавшим его ловцом — хорошо, сейчас ты перехитрил, оказался сильнее, но подожди, только расслабься, приблизь своё мягкое, беззащитное горло… Они нам ни на малый грош не верят, шипел Махавир, забирая у Алвареса отпечатанные формы, во все наши благие намеренья, и не потому даже, что понимают, что Земле они сто лет не сдались, да и Марсу тоже. Потому что не привыкли верить, нет у них вообще такого свойства, не выработалось. Раб — это тот, кто умеет не кусать кормящую руку главным образом потому, что знает, что она и врезать может, но найдётся другой хозяин, более сильный, более жестокий — и голыми руками вырвет из тебя сердце, просто чтоб ему угодить. Хотите пластаться — пластайтесь, перевоспитывайте этих несчастных, забитых, льстивых чудовищ, кто ж вам, блаженным, запретит…
— Другие девочки?
— Ну, в тот момент нас там было трое. Малла — хуррка, у неё полное имя намного длиннее, но никому не охота было его выговаривать, Зенфа — зандерианка, и Мирана, бракири. Мирану они не любили, называли уродкой. Она была для гостей, которых не очень уважали. Она и самая старшая была, ей, кажется, было 14. Она точно не помнила. По мне так страшная была Малла — у них же пятачки, как у свиней, и три сиськи, фу. Но среди наших хозяев было много хурров, им нормально. А нас с Зенфой очень любили и держали для лучших гостей, потому что мы хорошенькие и очень хорошо умеем удовлетворять мужчин. Ой, чего это я о Зенфе в настоящем времени… Она умерла скоро, бедняга. Заражение у неё какое-то случилось. Такое со многими случается… Мирана потом вышла замуж за одного парня, тоже из освобождённых, и уехала, говорила, хочет найти свою семью — ну то есть, семью своей матери, но по-моему, на это мало шансов. А Малла осталась с нами, потому что её семья дочь-шлюху не примет. Она теперь живёт с другими освобождёнными, которые не вернулись по прежним домам, в нашем новом прекрасном доме…
Впору вспомнить, как повисла на руке Алвареса после деловитых расспросов Малхутарро. Для неё не должно быть новостей в том, что слышала сейчас. Не должно…
На Минбаре нет минимального брачного возраста как определённой цифры — точно так же, как нет максимального возрастного рубежа для выбора касты. Такая зыбкость обязательности. Заключению брака предшествует столько испытаний и обрядов, что вступающие в него просто не могут быть детьми, физически. На Нарне детство короткое — первые 10 лет жизни, и теоретически получивший постоянное имя имеет право на взрослые отношения, практически же это право не реализуемо — необходимо иметь образование, воинскую выслугу, какой-то статус в обществе, прежде чем тебя начнут рассматривать как потенциального супруга. На Центавре совершеннолетие — 16 лет, а вступление в брак допускается с 15 (чаще для девушек, чем для парней), но чаще в этом возрасте заключается помолвка, и в этом статусе молодые могут существовать ещё лет пять. Понятно, что брак и сексуальные отношения не одно и то же… На Центавре помолвку, по решению родов, могут оформить и между малышами, но это проявление центаврианского стремления поскорее объявить что-то принадлежащим себе. Гедонистическая центаврианская культура требует ценить зрелую женскую красоту, уверенность и искусность в обращении с мужским полом — нельзя сказать, чтоб среди пресыщенных аристократов не было любителей срывать не распустившиеся бутоны, но в целом воспринимается это не очень приветственно. Так устроены многие существа, что тело созревает раньше духа, и не всегда изнурительные тренировки способны укротить его зов, горячие нарнские подростки в обоеполых школах позволяют себе многое — и наставники смотрят на это сквозь пальцы, пока те способны помнить о контрацепции. На Минбаре учат: как бы ты ни был голоден, ты не сорвёшь незрелый плод, потому что знаешь, что он принесёт твоему чреву не пользу, а вред — имея в виду незрелость духа, предупреждать против незрелости тела и в голову б не пришло, в летописях доваленовских времён есть примеры любовных связей вне брака ввиду отсутствия одобрения старейшин, вражды кланов — но между молодыми людьми, достигшими половой зрелости, реализующими собственные, обоюдные желания… Как можно смотреть с вожделением на ребёнка?! Мы, дрази, тоже такого не понимаем, говорил Лалья, браки-то у нас заключаются рано — для женщины рано, конечно, потому что женщине достаточно родиться женщиной, чтоб быть желанной, а вот мужчине придётся постараться, но муж впервые остаётся со своей супругой не раньше, чем она становится способной произвести потомство, раньше-то зачем? Раньше того — он посещает её, когда дозволено, чтоб вручать подарки, и считается правильным, чтоб он говорил о своей любви, о восхищении её красотой, и если он говорит уж очень по сердцу ей — она может его поцеловать, но не более…
