— Что ж, Лоран… Про своего… нового друга и то, что вы делали… Я так понял, ты был у него в числе особо приближённых — так вот, этого говорить ни в коем случае не надо. Иначе с тебя живьём не слезут. Скажешь, что его лица не видел, он был всегда в маске. О подробностях своей жизни, кто он и откуда, не распространялся. Вообще не посвящал тебя в свои дела, держал отдельно… ну, не в камере, понятно, в хорошей, удобной комнате… Скажешь, что пошёл с ним потому, что не знал, где твой отец и не верил, что сможешь его найти. Что понятия не имеешь, как он выбирал тот или иной объект и зачем он делал… то, что делал. Тебя он привозил на место на корабле, тех покусанных вталкивал к тебе в комнату по одному, потом вытаскивал. Использовал тебя как метод психологического воздействия, так сказать. Но в своих планах и действиях с тобой не советовался, а с кем советовался — ты понятия не имеешь. В общем, такой логический минимум, думаю, будет лучше всего. В последнем вашем деле тебе удалось сбежать, ты заблудился на базе… Всё устраивает?

Мальчишка снова опустил голову, словно услышанное свалилось на него тяжким грузом.

— Я понимаю, что так нужно… но если б вы знали, как сложно такое сказать. Кажется, что ложь сожжёт уста и отпечатается на лбу постыдной печатью. Если б это было для его спасения, не моего… но он сам не желает этого спасения, и это тоже то, что я обязан принять. Я сам за ним шёл, и пошёл бы дальше, хоть прямо на тот свет. Если бы он… нет, не приказал — захотел, чтобы я пошёл — я бы сделал это с радостью, с улыбкой на лице.

Вито с трудом удержался от закономерной гримасы. В кошмарном сне он не видел работать с малолетками вообще, но обычные малолетние бандиты это всё же то, что близко и понятно. И их страх, и их выпендрёж, и набивание себе цены, и попытки отмазаться — иногда вместе, в одной ситуации. Это — не тот случай. Этот свидетельствовать будет, охотно… только проку от такого сотрудничества ни ему, ни следствию. Долбаные фанатики.

— Вот это, парень, ты можешь рассказывать мне, отцу, а им — знать не обязательно. Им можешь пустить слезу и сказать, что устал мучить людей и вообще тебе было очень страшно. Ты, в конце концов, просто маленький мальчик, который попал в чужой страшный мир. А теперь тебе на тот свет больше не надо, теперь у тебя новая жизнь начнётся, так что уж постарайся что-то для этого сделать. …Зачем ты их кусал вообще?

Лоран криво улыбнулся.

— В порядке… компенсации. Таковы уж мы, ранни, когда пробуждаем свою истинную, хищную природу. Так мила эта тень отвращения на вашем лице — действительно, кровь этих субъектов полна грязи, как и их души. Но нам, ранни, она не опасна, к ядам, которыми вы себя травите или которые вырабатываете внутри себя, мы мало чувствительны, что только пользы с такой пищи бывает мало.

— Но ведь вы можете употреблять кровь только немногих близких рас. Зачем вы выкачивали кровь из всех остальных, что вы с ней делали? Тебе одному столько определённо много…

— Вы вряд ли поймёте. Он сказал, что так надо. Кровь должна быть выпущена из жертвы, для освобождения её души.

Вито кивнул — в этом кивке сквозило, что он как раз всё понял.

— Ну, а теперь о том, что тебе говорить — надо. Мне нужно, чтоб у тебя в показаниях был существенный бракирийский след, за что мы с Альтакой сможем уцепиться и выслать тебя на Экалту. Вот, смотри, — он разложил на столе стопку фотографий, — похищенные с Бракира артефакты, которые могли всплыть где-то у вас. Вы столько баз вынесли — где-то да мелькнуло… Вот из этих дядей никого не узнаёшь? Можешь, если что, вот этого узнать — он уже на Экалте, не волнуйся, тут вопрос почти решенный, его показания у меня уже есть.

Ранни нерешительно подтянул к себе кончиком ногтя одну из фотографий, что в форме веера были разложены у него перед глазами. На ней был запечатлен во всей красе своей расы зрелый мужчина-хурр, потом ещё одну — с бракирийским авторитетом.

— Это Листако и Затригоннито… Верно?

— Неплохо, малыш. Листако, как мы полагаем, уже мёртв. Давно мёртв, года три от него вестей нет. А вот некоторые его подельники живы и где-то на свободе. Многим на Экалте было бы интересно послушать о последних минутах жизни Листако и о том, что было найдено в его закромах… Этот господин — среди найденных мёртвых тел мы его как будто не видели — тоже нас очень интересует, в 79 году он перекупил одну похищенную на Бракире вещь… Любые догадки о его нынешнем местонахождении, не говоря уж о его тайниках, тоже будут интересны.

Лоран положил фото на место, аккурат между двумя угрюмыми бородатыми землянами.

— Листако сгорел. Тогда, на Тенотке, он сгорел на трапе своего корабля, когда пытался слинять, уже без ноги и глаза. Он полз до корабля, пока мы не настигли его, так жить хотел, что даже камни свои оставил. А этот, — ранни кивнул на хурра, — выскочил без скафандра в некислородный отсек, а потом тоже взорвался, со всеми остальными. Какую конкретно вещь вы имеете в виду?

— Вот эту, — Вито выдвинул вперёд фотографию крупного камня в металлической оправе, — это не украшение, это оружие. Хотя можно замаскировать под украшение. Нам самим эта вещь досталась не самыми законными путями, потому что вывезена ещё во времена оны с Лорки, поэтому в официальный розыск её не подавали. Зато вот в неофициальном она в числе приоритетов. Видел где-то? Она у вас?

Лоран снова встал, нервно прошёлся, насколько позволял ему провод, потом сообразил, что манжету давно уже можно снять, и повернулся к мужчине, потирая рука об руку.

— Можно сесть рядом с вами, Вито? Холодно.

— Садись. Попытаешься вцепиться в горло — я не пойму, предупреждаю. А вот говорить так будет удобнее. Так значит, видел? Хотя если и нет… Скажешь — в приватном, опять же, разговоре со следователем от Синдикратии, иномирцы этого слышать не должны — что знаешь, что её забрал подручный Затригонитто, которому удалось сбежать. Вы ведь могли накрыть этого подручного и позже, так? Или что Затригонитто пытался откупиться от вас, обещая именно эту вещь, но она была у него не с собой, а в каком-то тайнике.

Тощее плечо подростка робко ткнулось в плечо человека.

— Если бы я хотел вас укусить — я сделал бы это не таким дурацким способом. Нет, мне просто холодно. Спасибо. Эта вещь принадлежала некоему Керритосву, если она и принадлежала Затригонитто, то давно. Одна из первых находок, да, мы хотели её продать, чтобы купить приличные машины, запчасти к ним — не очень хотелось оказаться на развалившемся по кускам корабле посреди полёта в гиперкосмосе. На самом деле… Большинство из «штучек» никуда не проданы, они всё так же у нас… Эти вещи… Он говорил, что они слишком дороги для продажи, что рано или поздно они понадобятся тем, кто ими владеет по праву. Поэтому мы не продавали ни камни, ни вот такие украшения, ни голубые яйца, которые у земных пиратов нашли. Мы брали деньги, на деньги и покупали… всё необходимое.

— Керритосв… Что ж, будем иметь в виду. Это всё ты, конечно, скажешь уже на Экалте, здесь даже не заикайся про эту штуку, а то лорканцы возбудятся сразу. Здесь в своих показаниях больше упора делай на Листако, про хурра только и упомяни, что он был. Про его дружков и камушек расскажешь уже там. Про Листако скажешь, что видел у него вот этих ребят и ещё одного — высокого, со свёрнутым на сторону носом и большим родимым пятном на левой щеке. Что как-то при тебе, когда ты у них ещё развлечением работал, они вспоминали подробности вот этого дела, на листочке. Скажешь, что потом, умоляя их не убивать, они обещали отдать вот такие вещицы, которые у них где-то в тайниках. Вот имена тех, кто, вроде как, мог привезти за них выкуп. Этого будет для затравки довольно. Остальное там по желанию. Скажешь, что присутствовал при его допросе и он сознался кое в чём… Подробности у меня вот здесь, — Вито вытащил мелко исписанный листочек, — на самом деле, правда, Листако этого не делал, но лишь потому, что судьба не улыбнулась, а не ввиду моральных качеств… Повесить это на него будет не сложно, большинство фигурантов уже мертвы, а пара семей на Экалте будет нам очень благодарна. В общем, надеюсь, ты всё понял. Если будешь умницей — отделаешься дёшево. Отец про тебя говорил, что ты сообразительный…