— В чём покойным вахантцам честь и хвала — большую часть опасных производств они, по мере сокращения своей численности, успели законсервировать. Всё-таки на что-то ещё надеялись, а рванувшие атомные станции могли сделать выживание, гм, напрасным… И так пара-тройка рванувших плотин немного экосистему покошмарила.
У Дайенн в памяти живо встали уроки экологии ещё на первом курсе, где им подробно, с графиками и компьютерными симуляциями, объясняли, что произошло бы с планетой, если б все её разумные обитатели исчезли разом — через месяц, через год, через десять… Этих расчётов было несколько — по разным технологическим эрам. Итогом этого курса было понимание, почему так важно в момент создания чего-либо сразу продумывать и его утилизацию, и рассчитывать отдалённые риски. Ни одна раса не планирует, конечно, внезапно вымереть, такие вещи обычно не планируются. Но приятно, что минбарцам в плане сколько возможной минимизации отдалённого вреда есть, чем гордиться — с Чрезвычайными Протоколами студентов, разумеется, не знакомили, но довольно и знать, что они есть, и Серый Совет время от времени вносит в них необходимые поправки. Но впервые Дайенн задумалась — что толкнуло высшую власть их мира к разработке этих протоколов? Не чума дракхов, Протоколы существовали до неё. Может быть, как раз истории вроде Ваханта?
На космодроме уже ждало «Серое крыло» тирришцев, преимущественно силовая группа, приглядывали за местом преступления. Никаких попыток несанкционированных высадок на планету, впрочем, не было — видимо, вести разносились быстро, ну, а желающих самолично убедиться в произошедшем как-то не нашлось. Космодром тирришцы, по выражению Итишшу, местного коллеги Г’Тора, уже обработали — найденные трупы, «нормальные, стреляные» были складированы в холодильниках корабля, записи компьютеров пытался расшифровать Тиуб, аналитик-янрзсин, и пока что удручённо качал массивной головой.
— Судя по всему, — вздохнул Ли’Хор, — причалили они спокойно, как-то сумели обмануть… Может быть, кто-то их провёл, кого-то пленного из пиратов на связь посадили, значит. А точнее картину уже не восстановишь, такой хаос тут навели… Корабли все увели при том. Кораблей-то должно быть немало, судя по тому, сколько трупов тут — ну, не именно тут, на базе этой самой. Ну, сами увидите. Это ж, великий Г’Кван, какая у них флотилия теперь. Чего нам ждать-то…
Выходили, конечно, в скафандрах — Дайенн заявила, что лично она опыту пиратов не доверяет, и изучать развитие неизвестных болезней на своём опыте ей пока не хочется, и несогласных с нею не было. Благо, достаточно вместительных флаеров при космодроме было немало — пёстрая солянка из земных, нарнских, дразийских и Вален знает ещё, каких. Возможно, и местных, прежних обитателей Ваханта — судя по состоянию многих зданий, после 70 лет без всякого ремонта всё ещё выглядящих более чем достойно, строить на совесть тут умели. Дорожное покрытие вот этим качеством могло похвастаться в куда меньшей мере — тут и там сквозь него проросла не только густая сочная трава, но и крепкие раскидистые деревья с белыми шишковатыми стволами. В их кронах, как и на башенках систем дорожной регуляции, вили гнёзда птицы — периодически какая-нибудь из них пролетала перед самым лобовым стеклом, заставляя Ли’Хора, и так не очень уверенного водителя, отчаянно материться.
— Прямо всё как в книжках про ядерный апокалипсис, — Синкара вертел головой, натурально, как малыш на прогулке, — хотя у вас там, на Корианне, такую идейно вредную литературу не читают, наверное…
— А что же в ней идейно вредного?
Главный по контрабанде даже растерялся.
— Ну, её пессимистичность, разве нет?
Нарнский флаер — техника, созданная для страданий, ворчал даже Ли’Хор. Большинство из них, кроме пары последних моделей, а это, прямо скажем, не последняя — не имеют сидений. Да и крытыми их делали только в варианте такси для холодных широт. Вроде как, если тебе нужны комфорт и безопасность — логичнее искать их в наземном транспорте, а здесь нужно наслаждаться ветром и чувствовать себя древним воином в боевой колеснице. И долговязый Алварес уже несколько раз едва успевал пригибаться, когда они пролетали под какими-нибудь проводами. Можно было подняться и выше, но там ветер мог создать помехи, с которыми Ли’Хор уже не справится.
— Ну отчасти ты, конечно, понимаешь верно. Но эта пессимистичность прекрасно отображает безысходность, упадочность капитализма, и поэтому читать такие вещи, конечно же, надо — именно чтоб видеть, как наиболее мыслящая, развитая часть капиталистического общества хотя бы интуитивно понимает тупиковость этого пути развития. Об этом были написаны прекрасные работы ещё в 20 веке на Земле — сравнение светлой, позитивной картины будущего в фантастике стран соцлагеря и прямо противоположной в фантастике капиталистических стран. Можно привести в пример…
Кто про что, а Алварес про социализм, тоскливо подумала Дайенн. Какой к врагам Валена капитализм, то, что они видят вокруг — это дело рук захватчиков. Уничтоживших другой мир, превративших его в этот самый постапокалипсис просто потому, что у них превосходящие силы, потому что они могут. Это был её народ, дилгары. И что толку, что никто из коллег не бросает на неё многозначительные взгляды — свои привыкли, а Ли’Хор явно перенаделён тактом и благовоспитанностью, да и от приборов предпочитает лишний раз не отрываться. Она и сама всё знает прекрасно. Она не ступала по земле Ормелоса, не касалась стен его зданий — но ей предстоит ступать по этой земле, касаться этих стен. Не в меньшей мере памятник её расе, если честно.
— …Вырождается в крайние формы милитаризма, фашизм, что мы и видим на примере…
Да, настроение и так было отнюдь не на вершине шкалы.
Главная база размещалась в большом шаровидном здании, прежнее назначение которого было уже не установить. Возможно — обсерватория, возможно, судя по системе гермодверей — последний оплот в попытках борьбы с эпидемией…
— Знатная, судя по всему, была здесь битва, — молвил Ли’Хор, осторожно отводя раскуроченную дверь, угрожающую сорваться с последней петли, — а ведь эта штука, по идее, что только на ядерный взрыв не была рассчитана… Это ж чем надо было так шарахнуть…
Освещение было тусклым — аварийный режим, похоже, генератор всё же повреждён. Синкара выразил опасение, что времени у них не так много, как хотелось бы, и теперь подгонял фотографов-шлассенов крепкими бракирийскими выражениями, которых они, впрочем, всё равно не понимали.
— По крайней мере, здесь проще будет с определением времени смерти — и температура, и бактериологический фон… И насекомые, какие-никакие… Хотя сроков развития их личинок мы не знаем…
— Спасибо, Дайенн, но можно без подробностей кухни процесса? Я сегодня неплохо позавтракал, а воображение у меня живое, я не хочу с этим завтраком так скоро распрощаться.
Опасался Ли’Хор не зря — трупы к их прибытию приобрели не самый аппетитный вид, правда, не столько благодаря разложению, сколько благодаря местному аналогу крыс, прыснувшему в разные стороны с первой встреченной ими груды мёртвых тел только при их появлении.
— Ну вот… Ещё немного — и скелеты нам мало что смогли бы сказать.
Для сторонних размышлений не самое удачное время, но какое ж удачное, да и куда их денешь, эти мысли — не относящиеся к их делу, зато естественные. Более естественные, чем бескровная трапеза юрких зверьков, опасливо скалящих из тёмных углов тонкие белые зубы.
Ипша уступили Тирриш не то что широким жестом — если б здесь можно было изобразить анонимных жертвователей, они б и это сделали. Они были б по-настоящему счастливы, если б все вообще забыли, что эта нарождающаяся колония была когда-то их, если б просто не было больше никаких упоминаний, что они были в этом секторе. И упоминаний о Ваханте ипша тоже не любят, крепко не любят. А кто б на их месте любил?
Когда во вселенной сильный встречает слабого — чаще он его подчиняет, реже опекает. Иное дело, когда силы примерно равны, тогда может быть по-разному. Под контролем ипша и теперь не слишком обширные территории, они из тех рас, что всегда более были сосредоточены на усилении и возвеличивании метрополии, военная отрасль не была у них приоритетной, но была (да и остаётся) достаточно сильной. Но они предпочли не проверять возможности своей армии, а пойти на соглашение с дилгарами. Что ж, вселенная полна примерами политических решений, за которые потом одна часть нации не знает, как извиниться, а другая… не то чтоб не стыдится. В лучших традициях жанра, стыдится того, что была в этом замечена и запомнена. Хотелось бы, что говорить, чтоб все понимали. Никто не хотел войны, никто не взялся б предсказать её исход. Если можно избежать войны — разве не всякий сделает всё возможное, чтоб её избежать, ради детей, ради будущего? Чем-то подобным и Земля объясняет свою мировую с правительством Картажье — отдельные голоса прибавляют при этом, что любой из миров Лиги на их месте поступил бы так же, просто им такого не предлагали. Ну, история сослагательного наклонения не знает, сейчас можно утверждать всё, что угодно. Извиняться перед памятью вахантцев смысла нет — они уже не ответят. Что им проку, даже если сказать, что этот вот Тирриш — это памятник не инженерной мысли ипша и технологическим достижениям дилгар, а их рабскому самоубийственному труду? Но ведь это так. Вахантцы не рассчитывали конструкции этих плавающих в верхних слоях негостеприимной тирришской атмосферы — планета напоминает Тро’Какт минбарского сектора или Венеру солнечной системы землян — «блинов», которые земляне романтично сравнивают с листами кувшинок. Не изобретали солнечные панели и устройства для добычи и разложения серной кислоты. Они просто занимались монтажом всего этого — в условиях эдакого прижизненного ада, вокруг облака серной кислоты, внизу бушующее пламя, вверху — бесстрастные руководители проекта, ставящие очередные отметки на графиках работ и поглядывающие в иллюминаторы с довольными улыбками. Может быть, вахантцы и спорили между собой, кому из них не повезло больше — этим строителям, или подопытному сырью в дилгарских лабораториях, или всем остальным, на родной планете проигрывающим битва за битвой маленькому шипастому шарику, беспечно юлящему под объективом микроскопа.
