Пропадает. В самом деле. Просто исчезает. Вот она в моих объятиях, а в следующую секунду – мои руки сжимают пустоту. Я хлопаю глазами, наверное сошел с ума, оглядываюсь по сторонам и вижу: в аудитории все начинают шевелиться. Рубашки порваны, лица поцарапаны, однако никто не умер. Напротив, ничего не понимающие, они все начинают вставать и окружать нас. Кто-то сильно меня толкает. Я смотрю. Иан орет на меня, требует, чтобы я шевелил конечностями, пока есть шанс; я его отталкиваю, кричу, что мы потеряли Джульетту, что я не вижу Уорнера. Иан не реагирует, выпихивает меня вперед, вниз со сцены. Я слышу, как ропот толпы переходит в рев, и понимаю – выбора у меня нет.

Надо бежать.

– Я его убью, – повторяет она, сжимая кулаки. – Я его убью…

– Элла, не будь дурочкой, – говорю я и собираюсь уходить.

– Когда-нибудь, слышишь! – Она догоняет меня, ее глаза блестят от слез. – Если он не перестанет тебя бить, клянусь, я его убью. Вот увидишь.

– Ха-ха-ха!

– Не смешно!

Я оборачиваюсь.

– Никто не может убить моего отца. Он неубиваемый.

– Неубиваемых нет!

Не отвечаю.

– Почему твоя мама ничего не делает? – Хватает меня за руку.

Я встречаюсь с ней взглядом, она сильно испугана.

– Почему его никто не остановит?

Раны на моей спине уже затянулись, но иногда болят. Элла – единственная, кто знает об этих шрамах, знает, что начал творить папа в мой день рождения два года назад. В прошлом году, когда семьи всех главнокомандующих приехали к нам с визитами, она заскочила ко мне в комнату, узнать, куда подевались Эммелина и Назира, и застала меня в тот момент, когда я разглядывал в зеркале свою спину.

Я просил ее молчать о том, что она видела, а она давай плакать и твердить, что надо кому-нибудь рассказать, что она скажет своей маме. А я ответил:

– Если ты скажешь маме, то мне еще больше достанется. Пожалуйста, не говори, ладно? Он больше не будет.

Но он опять это сделал.

Только теперь он стал злее. Заявил, что мне семь лет и я уже большой, чтобы плакать.

– Мы должны что-то придумать. – Ее голос слегка дрожит. Еще одна слезинка скользит по щеке, она быстро ее стирает. – Надо кому-нибудь рассказать.

– Хватит! Не хочу больше об этом говорить.

– Но…

– Элла, оставь.

– Нет, мы должны…

– Элла. – Я ее прерываю. – Боюсь, с моей мамой что-то не так.

Ее лицо вытягивается. Гнев затихает.

– Что?

Я очень долго боялся произнести это вслух, высказать свой страх. Мое сердце колотится.

– О чем ты? Что с ней не так?

– Она… болеет.

Элла удивлена. Смущена.

– Если она болеет, мы можем ее вылечить. Мои мама и папа смогут ее вылечить. Они такие умные; они могут все. Они ее вылечат.

Я трясу головой, мое сердце несется вскачь, стучит у меня в ушах.

– Нет, Элла, ты не понимаешь… По-моему…

– Что? – Она берет мою руку. Стискивает. – Ну?

– По-моему, мой отец ее убивает.

Мы отступаем.

База недалеко, самое лучшее – добраться до нее пешком. Едва мы оказываемся на открытом пространстве, как вся наша группа – я, Касл, Уинстон, раненый Брендан, Иан и Алия – становится невидимой. Кто-то беззвучно шепчет мне «спасибо», только я тут совсем ни при чем.

У меня сжимаются кулаки.

Назира.

Всего за пару дней она вскружила мне голову. Не следовало ей доверять. Сначала она меня ненавидит, затем ненавидит еще больше, потом с чего-то решает, что я не засранец, и хочет со мной подружиться. Не могу поверить, что запал на нее. Не могу поверить, что я такой идиот. Она же все время со мной играла. Возникла из ниоткуда, скопировала мою суперспособность, а следом – прямо тогда, когда она набилась Джульетте в подружки, – нам на симпозиуме устраивают засаду, и Джульетта вроде как убивает шесть сотен человек.

Не может такого быть. Чушь собачья!

Не может это быть простым совпадением.

Джульетта пошла на симпозиум потому, что Назира поддержала ее. Она убедила Джульетту, что так будет правильно. И за пять секунд до того, как Брендан получает пулю, Назира советует мне бежать. Сообщает, видите ли, что у нас с ней похожие суперспособности.

Вот дерьмо!

А я, балбес, повелся на хорошенькое личико. Надо было поверить Уорнеру: ведь говорил же он, что Назира скрытничает.

Уорнер.

Господи. Я даже не знаю, что с ним.

В ту минуту, когда мы добираемся до базы, невидимость исчезает. Не уверен, значит ли это, что Назира пошла своим путем, однако медлить, чтобы разобраться, мы не можем. Заново создаю над нашей группой слой невидимости; нужно продержаться, пока мы не попадем в безопасное место; вернуться на базу – это еще полдела. Солдаты начнут расспрашивать, а у меня нет ответов.

Они будут в ярости.

Мы всей группой пробираемся на пятнадцатый этаж, в наш дом на базе Сектора 45. Уорнер только-только закончил переделку всего этажа, полностью его расчистил для нашей новой штаб-квартиры, мы только перебрались, – как случилось все это дерьмо. Не буду пока думать об этом, не сейчас.

Иначе мне станет плохо.

Сразу же, как только мы собрались в общей комнате, пересчитываю всех по головам. Оставшиеся в живых члены «Омеги пойнт» – все тут. Появились Адам и Джеймс – узнать, что случилось; Соня и Сара здесь пробыли ровно столько времени, чтобы услышать новости, а затем отвели Брендана в медицинское крыло. Уинстон исчез вслед за ними.

Джульетты и Уорнера нет.

Быстро обмениваемся версиями произошедшего. Вскоре убеждаемся, что все видели практически одно и то же: трупы, кровь, хаос и после – менее кровавое завершение. Кажется, никто не удивляется лихо закрученному повороту событий так, как я. Потому что, по словам Иана: «Здесь все время творится черт-те что, это не странно». Только вот удивительно…

Никто не видел, что случилось с Уорнером и Джульеттой.

Никто, кроме меня.

Несколько секунд мы молча смотрим друг на друга. Сердце бешено колотится. Я весь будто в огне, горю от негодования.

Не может быть!

Первой начинает говорить Алия:

– Как вы думаете: они мертвы?

– Возможно, – отвечает Иан.

Я вскакиваю на ноги.

– СТОП! Они не мертвы.

– Почему ты так уверен? – спрашивает Адам.

– Я знал бы, если бы они были мертвы.

– Что? Каким обр…

– Я просто знал бы, ясно? – прерываю его. – Я знал бы. Они не мертвы. – Делаю долгий успокаивающий вдох. – Мы не будем психовать, – произношу как можно спокойнее. – Всему должно быть логическое объяснение. Люди просто так не исчезают, правильно?

Все таращатся на меня.

– Вы знаете, что я имею в виду, – злюсь я. – Мы все знаем, что Джульетта и Уорнер не могли сбежать вместе. До симпозиума они никак не могли бы договориться. Значит, делаем вывод: они похищены. – Я замолкаю. Оглядываюсь вокруг. – Правильно?

– Или мертвы, – снова Иан.

– Еще раз скажешь, Санчес, и я обещаю, что сегодня ночью кто-то точно станет мертвым.

Иан тяжко вздыхает.

– Послушай, я не говорю тебе назло. Дело в том, что ты с ними сблизился, а нам, остальным, они не были так близки. Поэтому я могу на все это посмотреть со стороны, трезво оценить обстановку.

Он ожидает, что я буду возражать.

Я молчу.

Иан снова вздыхает.

– Я просто советую тебе отбросить сейчас эмоции и спокойно все обсудить. Я понимаю, ты не хочешь согласиться с тем, что они мертвы, но вероятность того, что они мертвы, очень высока. Уорнер предал Оздоровление. Я удивлен, что они не попытались убить его раньше. И Джульетту – я полагаю, это очевидно, так? Она убила Андерсона и провозгласила себя правителем Северной Америки. – Он знакомым движением приподнимает брови. – Эти двое уже давно на своих спинах носили мишени.