Анна наблюдала, что его глаза стали мечтательными, поскольку он продолжал. — Мама немного беспокойна, внезапно вспомнив, что бутылку для ребенка и банку икры, нужно было вынуть из нагревателя в некотором туманном времени в прошлом. Дочь сидит перед клавиатурой фортепьяно, тайком переключаясь с Карла Черни на маленький страстный номер, который она собирается испытать, на трэп-барабанщике в оркестре «Вия» Дорана. Под фортепьяно — ребенок и щенок дворняжки. Несмотря на их нежный возраст, эта вещь уже находится в их крови. Или, по крайней мере, в их животах, поскольку они только что закончили закуску из мраморных обломков и теперь дружелюбно делят главное блюдо, помятый, но полезный тюбик от печатающего устройства.

Анна слушала это с расширенными глазами. Наконец, она издала короткий изумленный смех. — Мэтт Белл, вы действительно любите эту жизнь, не так ли?

Он улыбнулся. — Да, до некоторой степени творческая жизнь довольно беззаботна. Я — только психиатр, специализирующийся в психо-генетике. Я не знаю арпеджио из сухой точечной гравировки, но мне нравится быть с людьми, которые это делают. Он искренне нагнулся вперед. — Эти художники, артисты, музыканты — эти золотые люди, они грядущая сила в обществе. И вы — одна из них, Анна, независимо от того, знаете ли вы это, или нравится ли вам это. Вы и ваш класс собирается наследовать землю, только вы должны поспешить, если вы не хотите, чтобы Марфа Жак и ее ученые Национальной Безопасности достигли этого первыми. Таким образом, линии фронта сходятся в Ренессанс II. Искусство против Науки. Кто умирает? Кто выживает? Он выглядел вдумчивым, одиноким. Он, возможно, совершал интроспективный монолог в одиночестве своих палат.

— Эта госпожа Жак, — сказала Анна. — Какая она? Вы просили, чтобы я завтра увиделась с ней относительно ее мужа, так ведь.

— Чертовски красивая женщина. Самый ценный ум в истории, как говорят некоторые. И если ей действительно удастся получить что-либо из ее уравнения Скиомния, я предполагаю, что не будет никакого сомнения относительно него. И это делает ее потенциально самым опасным живущим человеком — Национальная Безопасность полностью осознает ее ценность, и они будут нянчиться с ее самой крошечной прихотью, по крайней мере, пока она не вытащит что-нибудь реальное из Скиомнии. Ее главной прихотью в течение последних нескольких лет был ее донкихотствующий муж, господин Рюи Жак.

— Вы думаете, что она действительно любит его?

— Только между нами, но она ненавидит даже его кишки. Поэтому, естественно она не хочет, чтобы никакая другая женщина не получила его. Она контролирует его, конечно. Бюро Безопасности сотрудничает с ней, потому что они не хотят, чтобы иностранные агенты могли приблизиться к ней через него. Были безобразные слухи об убитых натурщицах… Но, я отвлекся. Он шутливо посмотрел на нее. — Разрешите мне повторить приглашение вашего неизвестного

поклонника. Как и вы, он — другой истинный ребенок нового Ренессанса. Вдвоем вы должны найти много общего — больше чем вы можете себе предположить. Я очень серьезно отношусь к этому, Анна. Найдите его немедленно, сегодня вечером, или прямо сейчас. Да, в «Вия» нет никаких зеркал.

— Пожалуйста, Мэтт.

— Дорогая, — проворчал он, — для человека моего возраста вы не уродливы. И этот человек такой же. Если женщина симпатична, он рисует ее и забывает ее. Но если она является своего рода художником, он говорит с нею, и иногда это может продолжаться до бесконечности. Если это может как то помочь вашей самоуверенности, то он один из самых непритязательных существ на земле. Рядом с ним вы будете похожи на Афродиту.

Женщина коротко рассмеялась. — Я не могу рассердиться на вас, не так ли? Он женат?

— Типа того. Его глаза сверкнули. — Но это к вам не относится. Он — отъявленный негодяй.

— Предположим, что я решу найти его. Следует ли мне просто пролистать страницы «Вия» по всем скромным друзьям доктора Мэтью Белла?

— Не совсем. На вашем месте я начал бы с входа, где у них происходят эти странные аттракционы и персональные выставки. И продолжить с распространителями приворотного зелья, и дальше на улице, пока вы не найдете человека в белом костюме с расцветкой в горошек.

— Как странно! И затем что? Как я могу представиться человеку, имя которого я не знаю? О, Мэтт, это настолько глупо, просто ребячество…

Он покачал своей головой в медленном опровержении. — Вам не нужно думать об именах, когда вы увидите его. И ваше имя не будет иметь значения для него, в любом случае. Вам повезет, если вы не будете кричать «эй вы» в вечерней тишине. Но это не имеет значения.

— Не совсем ясно, почему вы не предлагаете сопровождать меня. Она, расчетливо, изучала его. — И я думаю, что вы не говорите его имени, потому что вы знаете, что я не пошла бы, если бы вы его сказали.

Он просто хихикнул.

Она выругалась: — Черт вас возьми, подайте мне такси.

— Такси ожидает уже полчаса.

Глава 2

— Скажите, что собирается сделать профессор, дамы и господа. Он собирается защитить парадокс, и не один. И не два. И не дюжину. Нет, дамы и господа, профессор, собирается защитить семнадцать, и все в течение одного короткого часа, не повторяясь, и включая совершенно новый, который придумал только сегодня — «Музыка обязана своим значением ее двусмысленности». Помните, люди, аксиома — это только парадокс, которым профессор уже овладел. Стоимость этого великолепного мероприятия… не толпитесь там, господин…

Анна чувствовала, как расслабляющаяся теплота текла по ее разуму, смывая напряжение прошедшего часа. Она улыбнулась, и, помогая себе локтями, выбралась через толпу вниз на улицу, где были ярко освещенный знак, двери в виде крыльев летучей мыши, и одинокая группа ожидающих женщин объявили следующий аттракцион:

«ТОЛЬКО ДЛЯ МУЖЧИН. Демонстрация смелости с завязанными глазами и разнообразные развлечения непрерывно».

Внутри, громкоговоритель ревел: — Таким образом, мы посмотрели, как составить идеальную задачу эндшпиля в шахматах. И теперь, господа, для небольшого обсуждения в дополнительную четверть…

Но внимание Анны теперь было занято резким карканьем с конца улицы.

— Приворотное зелье! Действует на мужчин или женщин! Любой возраст! Всегда срабатывает!

Она громко рассмеялась. Хороший старый Мэтт! Он предвидел, что эти явные многогранные бессмысленные сигналы будут сделаны для нее. Приворотное зелье! Как раз то, что ей нужно!

Распространительница приворотного зелья была древнего года выпуска, возможно, ей было семьдесят пять лет. Ее глаза выше щек морщинистой кожи так умозрительно блестели. И как таинственно она была одета! Ее потрепанное платье было фиолетовым воплем. И под этим платьем было другое того же самого оттенка, хотя возможно немного увядшего. И под ним, еще одно, другое платье.

— Именно поэтому меня называют Фиалкой, — прокудахтала, старуха, ловя взгляд Анны. — Лучше приезжайте и позвольте мне сочетать вас.

Но Анна покачала своей головой и прошла, сияя глазами. Пятнадцать минут спустя, когда она приблизилась к центральной области «Вия», ее восприимчивая мечтательность была прервана вспышкой музыки впереди.

Хорошо! Наблюдение уличных танцоров в течение получаса обеспечит очень приятную кульминацию в ее шальной выходке. Очевидно, человек в костюме с узором в горошек появиться не собирается. Мэтт будет разочарован, но это, конечно, не ее ошибка, что она не нашла его.

Было кое-что странно знакомое в этой музыке.

Она ускорила свой темп, и затем, когда она начала узнавать музыку, стала двигаться с такой скоростью, как позволяла ее согнутая спина. Это было ее музыка — вступление к третьему акту ее балета!

Она прорвалась через массу зрителей, стоящих квадратом вокруг зоны танца. Музыка остановилась. Она уставилась в остановившихся в замешательстве танцоров, и то, что она увидела, покачнуло искривленный скелет ее худого тела. Ей с огромным усилием удалось сделать вдох широко раскрытым ртом.