Я заметил, что уже от одного такого ответа люди становятся немного детьми. У некоторых появляется широкая улыбка на лице, глаза загораются. Но бывает и по-другому.

Одна пожилая женщина, когда я ей сказал, что работаю клоуном, попросила меня рассмешить ее. Я показал ей язык – как Альберт Эйнштейн.

По-моему, она не поняла меня. Все вокруг смеялись, а она долго неподвижно смотрела на меня примерно вот так:

Мне кажется, что Альберт Эйнштейн тоже был клоуном. На своем 72-летии он показал язык репортерам, которые снова и снова просили его улыбнуться в камеру. Ну разве это не клоунский подход к просьбе?

В другой раз мы обедали с друзьями в Нью-Йорке в одном французском ресторане, и солидный человек из итальянского посольства, на вид лет 60, попросил меня показать, что это такое – клоун. В тот момент он собирался положить себе в рот кусочек стейка. Я взял его левую руку и изменил направление движения стейка. Вместо уже открытого рта итальянца я положил стейк в рот его соседа, который мне подыграл.

Почему люди неравнодушны к клоунам? Клоуны разбивают шаблоны, нарушают общепринятые правила. Эта профессия позволяет взрослому человеку остаться ребенком. Моя старшая дочь, когда ей было шесть лет, сказала мне, что она не хочет становиться взрослой, – мир взрослых ее не привлекал.

Может, это от того, что людям не хватает доброты? Люди слишком серьезны к себе и к окружению. Мы научились свободно общаться в интернете, но когда дело доходит до живого общения, оказывается, это не так-то легко.

В любой компании почти всегда найдется человек, который захочет пошутить. Сам того не желая, он немедленно объединяет компанию вокруг себя, и все становятся немного счастливее. Удачная шутка разряжает атмосферу недоверия и сближает людей.

Политики и бизнесмены иногда используют юмор в сложные моменты тяжелых переговоров, чтобы снизить накал страстей. Я знаю одного бизнесмена, который на важные деловые встречи специально брал профессионального клоуна, на первый взгляд выглядевшего так же, как и он – при галстуке и в костюме, – но в случае возникновения затруднений тот доставал из своего рукава смешной реквизит, а иногда просто сидел, не говоря ни слова, и само его присутствие уже приносило облегчение.

Люди хотят любить и быть любимыми, быть счастливыми. Юмор – один из ключей на пути к этому. На мой взгляд, именно поэтому желание познакомиться поближе с профессией клоуна встречается у совершенно разных групп людей. И некоторые из них даже ищут подходящие для себя клоунские мастер-классы.

Клоун – это очень редкая профессия, а учитель клоунов – еще более редкая. Найти такого учителя – большая удача.

Мне кажется, что один такой мастер-класс может заменить несколько походов к психологу. Он помогает приподняться над собой, взглянуть на себя под другим углом и в результате увидеть себя НЕВИДИМЫМ. Невидимым для публики, которая будет лицезреть уже не вас самого вместе со всеми вашими тревогами, заботами и стремлениями – а вашу необъяснимую энергетику, харизму, магию выступления, идущий от вас свет. От вас невозможно оторвать взгляд… Размышляя под этим углом о том, как стать счастливее и как не бояться публичных выступлений, вы сможете открыть в себе что-то новое, неизвестное.

Когда мне было 20 лет, мой друг и первый партнер по клоунаде Князь Мелик Тер-Сострадание сказал, что хочет найти секрет того, как быть смешным и харизматичным независимо от обстоятельств.

– Должно быть, – говорил он, – все короли смеха должны знать способ, как по желанию быть смешным?

С тех пор прошло больше 30 лет. Этот вопрос мучил и меня. Я задавал его многим известным клоунам, артистам и режиссерам. Отучившись пять лет в студии профессиональных клоунов, я научился многим смешным штучкам. Но так и не получил ответа. Чем дольше я работал профессиональным клоуном, тем острее стоял этот вопрос. Над одной и той же шуткой в один день публика обхохатывалась, фанаты били по плечу, и в прессе тебя называли новым Чарли Чаплином, но на другой день та же самая шутка совсем не проходила, фанаты отворачивались, а профессионалы говорили: «Слабый клоун».

Когда ты на сцене перед публикой, может произойти все что угодно. Иногда в зрительном зале в неподходящий момент громко начинает плакать ребенок, или осветитель забывает направить на тебя свет, или перед самым выходом на сцену у тебя спрашивают: «Ты после спектакля будешь ужинать? На тебя талон брать?»

Или кто-то пытается занизить твою самооценку, например, говорит: «А я видел такого-то клоуна, так вот, он был по-настоящему смешным…» И ты сразу же понимаешь, что этот кто-то хочет сказать, что ты недостаточно смешной клоун. Ты погружаешься в раздумья, твоя самооценка понижается. В таком состоянии тебе нужно выходить на сцену – смешить. Магия выступления в итоге разрушается, а вместе с ней рушится успех и карьера клоуна.

В среднем у артистов цирка может быть до 40 спектаклей в месяц.

Как же быть смешным практически каждый день? Как оставаться собой, выступая перед огромной или маленькой аудиторией? Как не бояться публики?

Как быть независимым от внешних и внутренних обстоятельств? Как не испытывать стресс?

Эти вопросы меня очень сильно волновали, а ответов на них я нигде не мог получить, так что я решил сам на основе своего опыта открыть секрет успеха.

Первое, что я сделал, – проштудировал жизнь и творчество многих известных и неизвестных клоунов. Но ответ не появился. Наоборот, у меня возникло еще больше вопросов.

Тогда я решил пойти от обратного и изучил биографии известных трагиков, но и здесь я не смог ни за что зацепиться. По их словам, для того чтобы сыграть драматическую роль, они вспоминали свои самые грустные моменты в жизни и с помощью этих воспоминаний могли продемонстрировать печаль и даже вызвать у себя и у зрителя слезы. Учитывая, что мы играем по девять – десять спектаклей в неделю, представьте, что могло бы случиться, если бы, желая рассмешить публику, я каждый день, а иногда по нескольку раз в день вспоминал один и тот же анекдот или свою самую смешную ситуацию в жизни. Один и тот же анекдот, рассказанный каждый день по многу раз, перестает быть смешным по крайней мере для того, кто его рассказывает.

Когда я задавал сам себе вопрос, что же мешает мне быть хорошим клоуном, ответ был таков: «Страх сцены. Страх, что не будет успеха».

Страхи разрушали меня, а вместе со мной они разрушали и магию моего выступления. Мне казалось, что я был неубедительным клоуном, мне казалось, что никто не верит мне, поэтому зрители и не смеются. Казалось, что огромное лицо самого Станиславского в круглых очках было повсюду со мной. И когда я делал шаг на сцену, его лицо тотчас же говорило:

– НЕ ВЕРЮ!

Эти слова сражали меня наповал и убивали надежду на то, что когда-нибудь Константин Сергеевич все-таки скажет:

– ВЕРЮ!

Особенно часто это происходило в самые ответственные моменты, например, когда мой номер снимали для телевидения. Или когда в зале сидел другой, особенно знаменитый клоун. Или когда зарубежный импресарио приезжал нанимать на работу, на важный контракт и т. д. Поэтому я мечтал найти способ сделать так, чтобы страхи больше не тревожили меня. Не могли разрушать меня на глазах у публики.

Я заметил, что был намного смешнее тогда, когда особенно сильно уставал физически, скажем, после длинного перелета или 12-часового переезда на автомобиле и в тот же день мне нужно было выходить на сцену. От усталости страхи убегали прочь, я ничего не играл, хотелось только одного – побыстрее отработать и поехать в отель отдыхать. Как будто бы мой ум тоже измотался и не вмешивался в процесс выступления. Как правило, в такие дни появлялась харизма и публика принимала меня очень хорошо.