Весело смеясь, болтая о пустяках, Эвелина и Кэтрин неспешно шли по коридорам дворца. Они так устали, особенно Кэти, почти весь день простоявшая на ногах, пока ей примеряли и подгоняли платье, что идти быстрым шагом ну никак не получалось. Но дворцовые лестницы и повороты успешно преодолевались, апартаменты первой фрейлины неуклонно приближались. Девушки уже готовились радостно выдохнуть и открыть заветные двери, за которыми их ждал долгожданный отдых, когда их путь преградила высокая фигура в жемчужно-сером костюме.
— Посещали городские магазины, Ваша Светлость? — знакомый язвительный голос прозвучал так неожиданно, что Эвелина вздрогнула. Но тут же взяла себя в руки и задала встречный вопрос:
— С каких пор я должна отчитываться перед первым министром?
— О, с Вас я не потребую отчета, госпожа первая фрейлина, — герцог Берштейн преувеличенно вежливо склонил голову и тут же выпрямился, холодно глядя на Эвелину, — но почему Ваша спутница проводит время не в старом крыле замка, как ей приказано, а сопровождает вас за покупками?
— Это было мое распоряжение, герцог Берштейн, — холодность ответа Эвелины совпадала с тональностью вопроса, — я поручила камер-фрейлине Лейзон отправиться к главному церемониймейстеру и взять у него список гостей, для которых необходимо подготовить комнаты в старом крыле. В ожидании списка фрейлина Брайтон отправилась со мной в город.
— Видите ли, господин первый министр, — Эвелина присела в легком, чуть насмешливом реверансе, — я, в отличие от Вас, дословно помню распоряжение Ее Величества. Королеве угодно было сказать, что фрейлина Кэтрин Брайтон не должна появляться в новом крыле замка до позднего вечера. Или Вы будете утверждать, что мы вернулись слишком рано?
— Ваш ответ принимается, графиня, но только на сегодняшний день. Полагаю, завтра утром фрейлина Брайтон приступит, наконец, к выполнению поручения королевы и займется делом в старой части замка?
— Непременно, герцог, — Эвелина почти нежно улыбнулась своему собеседнику, — вот только не с самого утра, а чуть попозже. С утра мы с Кэтрин еще раз должны поехать в город — купить туфли, перчатки, платочки, сумочки…Ну знаете, всякие мелочи, которые женщины каждый раз покупают заново, как только у них появляется новое бальное платье?
Графиня Роддерик нарочно объясняла так подробно и сохраняла при этом самое невинное, чуть кокетливое выражение лица. Она надеялась, что герцог, как и всякий разумный мужчина, сбежит от женщины, увлеченно перечисляющей список дамских покупок. Но, к ее удивлению, слова о "мелочах к бальному платью" произвели совсем не тот эффект, на который графиня рассчитывала. Герцог Берштейн заметно оживился, утратил свой холодный равнодушный вид и с интересом спросил:
— Так Вы заказали себе бальное платье, Эвелина? Оно шьется или Вы купили готовое?
Графиня Роддерик почувствовала вспышку раздражения от неуместного любопытства Эрнеста и с трудом сдержала себя, чтобы, не ответить слишком резко. А Кэти, все это время стоявшая тихо как мышка, видимо, вспомнила впечатления от чудесно возникшего наряда и совершенно неожиданно воскликнула:
— Ах, если бы Вы видели, Ваше Сиятельство, какое красивое платье будет у графини Роддерик! Оно все, полностью, из шелка "белое золото", и его никто не шил, представляете?! Эвелина попросила шелк, и платье само появилось, как по волшебству!
Неизвестно, насколько понял Эрнест рассказ Кэти, и поверил ли он ему, но суровость полностью исчезла с лица первого министра. Он озорно улыбнулся — совсем как вчера, когда ужинал с Эвелиной и ухаживал за ней, — и весело уточнил:
— Так бальное платье графини уже готово, леди Брайтон? И кто же его шил, если оно "появилось как по волшебству"? Может, феи?
Кэтрин очень серьезно кивнула, соглашаясь с идеей про фей и хотела что-то еще добавить к сказанному, но графиня Роддерик перехватила нить разговора:
— Вы все выяснили, что хотели, господин первый министр? Или у Вас остались еще вопросы?
— Вопросов больше нет, графиня Роддерик, — повеселевший Эрнест не спешил вернуться к прежнему деловому тону разговора, — но есть просьба. Вы позволите мне увидеть Ваше бальное платье из "белого золота"?
Возмущенная Эвелина уже открыла рот, чтобы ответить отказом, но Эрнест быстро добавил:
— А я взамен позволю фрейлине Брайтон завтра утром отлучиться в город вместе с Вами и постараюсь, чтобы у королевы не возникло вопросов по вашим городским поездкам.
Конечно, графиня Роддерик могла сказать, что фрейлины королевы подчиняются ей, а не первому министру, и королеве Амалии она сумеет все объяснить и без помощи герцога. Но Эвелине вспомнился рассказ Крейстонов, аванс, внесенный за драгоценный шелк. Вспомнилось и то, что ее Северин не имел тогда столько денег, чтобы внести полную сумму аванса, а друг, одолживший деньги, все эти годы так и не напомнил о долге…
— Хорошо, Эрнест, пройдемте, я покажу Вам. Платье должны были доставить к нашему возвращению.
Графиня Роддерик легко обошла фигуру в сером и отправилась к своим апартаментам, Кэти поспешила за ней, а вот герцог Берштейн ненадолго застыл на месте, недоумевая, что же могло случиться с Эвелиной, если она без всяких споров согласилась показать ему свое бальное платье.
Графиня не ошиблась — платье было уже доставлено, распаковано и размещено в гардеробе, среди других ее нарядов. И даже не будь весь остальной гардероб Эвелины в черном цвете, волшебное платье все равно выдало бы себя мягким солнечным сиянием из темноты неосвещенной комнаты.
— Вот оно, красивое, правда? — непосредственная Кэти обратилась с вопросом к герцогу Берштейну, вошедшему вслед за дамами в комнату, и строгий первый министр не нашел лучших слов для ответа, кроме восхищенного:
— Очень!
Эвелина, как раз доставшая платье из гардероба, чтобы еще раз полюбоваться им, не могла не согласиться. Платье из "белого золота" было так прекрасно, что, казалось, ни один портной мира, даже самый лучший, не сумеет создать подобного. И не потому, что платье отличалось особенной сложностью кроя, скорее, наоборот, — в легкости и естественности каждой складки, каждой волны света, создавшей силуэт необыкновенного наряда, таилось то волшебство, что кажется совсем простым, когда его видишь. И становится неимоверно сложным, если берешься сам сотворить что-либо подобное.
Герцог Берштейн, не скрывая восторга, рассматривал чудесный наряд и даже попробовал было намекнуть Эвелине на то, что предпочел бы любоваться платьем, сидящим на дамской фигуре, а не разложенном на диване в гостиной, но графиня сделала вид, что не понимает намека. Она и так уже раскаивалась, что пригласила Эрнеста к себе, поддавшись мимолетным чувствам, и мечтала сейчас о том, чтобы первый министр поскорее ушел, не задавая вопросов о том, как девушки провели день.
Но герцог и сам понимал, что ему здесь не очень рады. Он еще раз похвалил платье, выразил свое восхищение тем, какой удачный выбор цвета сделала графиня, на что получил насмешливое:
— Я обещала Вам, что на Балу буду в платье не черного цвета и, как видите, не забыла своих обещаний!
— Да, графиня, Вы — человек слова, что тут говорить! — Эрнест весело улыбнулся сердитой первой фрейлине и обратился к Кэтрин — А Ваше платье леди Брайтон? Оно тоже готово или еще шьется?
Эвелина вскинулась, пытаясь помешать Кэти ответить: еще не хватало, чтобы герцог увидел ее наряд и понял — девушка не теряет надежды составить пару принцу в туре Лунного Вальса. Но вмешательство не понадобилось, Кэтрин расстроенно сказала:
— Мой наряд еще не доставили, маг только утром сможет прийти. Вот записка от мадам Лилье с объяснениями.
— Дай-ка сюда записку, Кэти! — графиня Роддерик быстро забрала листок из рук девушки, опасаясь, как бы излишне любопытный гость не сунул туда свой нос и не узнал лишнего. Но в записке было всего лишь несколько строк:
"Дорогая моя, Эвелин! Платье девушки готово, но маг сможет прийти только утром. Подъезжайте обе ко мне, я уже сегодня отправила Марту к обувщику и галантерейщику, образцы пришлют к нам в ателье. Леди Брайтон сможет примерить платье, и тут же подобрать к нему туфли и перчатки. А тебе, дорогая, думаю, не сложно будет сделать выбор и без примерки. Завтра утром я жду вас обеих."
