– Теперь спи… Я – рядом.
Она быстро заснула. Даниель расхаживал взад и вперед по квартире. Плохо, что нет телефона… надо было бы вызвать врача. Пусть даже во всем этом есть доля симуляции, все-таки надо принять меры, чтобы припадок не возобновился. Принять меры? А какие меры можно принять против бреда… Даниель испытывал острую жалость, но одновременно и отвращение. Мартина причинила ему множество неприятностей, нанесла немало обид, но, может быть, он и сам тоже виноват?… Очень возможно. Теперь уже поздно об этом думать, теперь он целиком захвачен Марион, его очаровала ее энергия, веселость, ее интеллект и деловая сметка, ее длинноногое мускулистое тело спортсменки… А синева ее глаз! Взглянешь на нее и вначале только и увидишь эти необычайные глаза… А цветущее здоровье, веселый смех… Она не красавица, как Мартина или голливудская звезда, она прекрасна как женщина, с которой хочется прожить жизнь, с которой так легко и спокойно проводить все дни и все ночи, – нет, этому ничто не в состоянии помешать. Теперь уже поздно думать, кто прав, кто виноват – он или Мартина. Теперь он стремится к Марион, а она – к нему, как узники стремятся к свободе. Никто не смог бы их убедить, что они должны оставаться за решеткой лишь потому, что их заточили. Ничто не в силах устоять перед желанием двух существ соединиться, они способны идти к своему счастью даже по трупам. Даниель сметет со своего пути Мартину, если она будет препятствовать его союзу с Марион. Но в данный момент Мартина – всего лишь несчастное, жалкое существо, за которым нужен уход, ведь она больна… что поделаешь…
Он сел в плетеное кресло. Диванчик комбинированного гарнитура был гораздо удобнее, но его уже нет. После снотворного Мартина заснула так крепко, что он решил спуститься вниз и позвонить доктору. Возможно, тот и не понадобится, сейчас она казалась совсем спокойной… Час уже поздний. Даниель все-таки пошел в кафе и позвонил оттуда доктору, который обещал прийти утром. Хороший ли это доктор, Даниель понятия не имел, он познакомился с ним как-то у Жана, но, помимо него, не знал ни одного врача.
Даниель снова поднялся наверх, в квартире все было спокойно, Мартина спала. Даниель прилег рядом с ней, не раздеваясь.
Уже светло… Который час? Сколько времени Мартина, стоя на коленях рядом с кроватью, смотрит, как он спит?
– Почему ты спишь в одежде? – спросила Мартина едва только он открыл глаза.
Даниель осторожно шевельнулся, будто перед ним находился опасный зверь, вырвавшийся из клетки:
– Ты заболела…
– Заболела? Лжец! Я не больна. Несчастье вовсе не болезнь. Нет! Не вставай… Так мне удобнее плюнуть тебе в лицо.
Мартина плюнула. Даниель вскочил с постели и пощечиной сбил ее с ног… Он вытер лицо шарфом Мартины, аккуратно повешенным на спинку стула еще до разразившейся драмы, в каком-то другом веке. Мартина зашипела, как кошка, и, яростно ощетинившись, сжалась в комок, готовая кинуться на Даниеля. Даниель уже не испытывал к ней жалости, перед ним было опасное животное, которое надо обезвредить.
Нелегкая задача. Мартина сильна… Пришлось привязать ее к стулу все тем же шарфом и поясом.
Когда появился доктор, в квартире был учинен полный разгром… все было опрокинуто, разбито, сломано… а посреди всего этого хаоса сидела женщина, едва прикрытая разорванной в клочья ночной рубашкой, связанная по рукам и ногам, как в старом американском фильме. Мсье Донель, который звонил доктору, тоже предстал в плачевном виде – босиком, лицо расцарапано, рубашка разорвана, штаны измяты… Доктору как-то пришлось обедать с мадам Донель у Сесили, после обеда играли в бридж; ему запомнилось, как замечательно играет мадам Донель и какая она спокойная, выдержанная женщина. Он помнил также и Даниеля Донеля из «Садоводства Донелей». Его он встретил у их общего друга Жана, который рассыпался в похвалах Даниелю. Доктор был взволнован, увиденное произвело на него впечатление, несмотря на то, что он человек бывалый.
– Она совсем обезумела, – сказал Даниель тихо, – я подожду в соседней комнате.
Доктор достал свои инструменты.
– Разрешите сделать вам укол, мадам? Вы сразу почувствуете облегчение.
– Делайте, – сказала Мартина, привязанная к стулу, обычным, но печальным голосом.
– Вот так, – сказал доктор, пальцем прижимая ватку с эфиром к руке Мартины, – вам скоро станет лучше, увидите.
– Но я совсем здорова, доктор. Ведь не существует уколов от несчастья… Развяжите меня, пожалуйста, этот хам со мной так гнусно обошелся…
– Конечно! И вы приляжете отдохнуть, не правда ли?
Он развязал Мартину и помог ей лечь. Она почти тут же забылась, а доктор направился к Даниелю, ждавшему его в гостиной.
– Ну как? – обеспокоено спросил Даниель. – Что, по-вашему, с ней?
– Здесь нет телефона? Надо вызвать скорую помощь… Я спущусь вниз и позвоню, пока она спит.
Доктор бегом спустился по лестнице. Он, по-видимому, считал случай серьезным. Значит, это не симуляция? Почему он ему не ответил? Даниель попытался навести кое-какой порядок во всем этом хаосе, поднял стулья, вытер воду, натекшую из опрокинутых ваз, вымел осколки, подобрал растоптанные, осыпавшиеся розы…
В спальне, тяжело дыша, спала Мартина. Даниель подобрал ее вещи, чулки, нижнюю юбку… Убирать он не умел… Держа в руках платье Мартины, Даниель смотрел на нее: она лежала на спине, ему виден ее профиль с влажной щекой, с растрепанными черными волосами, она была неслыханно хороша, такие женщины встречаются только на постаментах, в зелени парков. А тут живая женщина, Мартина, девочка-пропадавшая-в-лесах, та самая, что поджидала его на деревенских улицах. Мартина, от рождения такая брезгливая, но вместе с другими детьми спавшая на гнилой соломе, в то время как по их немытым телам бегали крысы… Мартина, ждавшая под дверью, пока мать примет очередного мужчину. Мартина из фосфоресцирующего сна, которая пошла за ним, ни о чем не спрашивая, и работала как одержимая, чтобы купить плетеные кресла, и все эти блестящие вещи, и эластичный пружинный, матрас. Мартина, которая ни разу не взглянула ни на одного мужчину, кроме него… Даниель с трудом удержался, чтобы не застонать, выронил платье Мартины, кинулся в кухню и подставил голову под кран.
Где-то в комоде должна лежать чистая рубашка… Он возвратился в спальню и, как вор, выдвинул ящик. И опять он попал не туда, куда нужно! Это был ящик Мартины, в нем аккуратно разложены надушенные кружевные тонкие вещи, шелковый атласный мешочек для чулок и второй такой же для носовых платков… и среди всех этих изящных вещей фосфоресцирующая богоматерь, Даниель наскоро задвинул ящик, открыл другой, нашел свою рубашку и вернулся в кухню.
Не станет же он плакать! От жалости, от злобы, от волнения. Даниель побрился и сразу почувствовал себя лучше. Куда он запропастился, этот доктор? Вот хлопнула дверь лифта. Даниель поспешил открыть, прежде чем доктор успеет позвонить.
– Ну так, – сказал доктор, – карета будет здесь через полчаса… Теперь объясните мне, что произошло?
Даниель повел доктора в гостиную с плетеными стульями, оставив дверь в спальню открытой, чтобы видно было Мартину, лежавшую в постели. Хотя доктор не намного старше Даниеля, ему никак не больше тридцати, но Даниель со своей круглой головой и волосами, подстриженными бобриком, походил на школьника, вызванного к директору…
– Что произошло? Мы живем вместе уже около десяти лет, а знаем друг друга с детства… И вот, когда я сказал, что хочу развестись с ней и жениться на другой, она точно с ума сошла. Это продолжается со вчерашнего дня. Ночью, после снотворного, она уснула. А потом все началось сначала.
Мартина спала. Доктор достал ручку и стал задавать обычные вопросы… возраст, болезни, дети… Прежде чем перейти к интимным подробностям, он извинился за нескромность. Более детальный разговор отложили. Ее увезут и подвергнут электрошоку… потом видно будет. Не исключен психоанализ…
– И вы действительно верите, что любовь поддается лечению?
Доктор ничего не ответил. Быть может, он счел Даниеля чересчур самонадеянным? Но надо было одеть Мартину, чтобы отвезти в больницу. Они принялись за это вдвоем.
