— Как будто ты еще хочешь меня там видеть, — горько вылетели слова вместо всех этих вопросов.

Ант уставился на меня так, как будто у меня выросли рога. Казалось, еще чуть-чуть и он начнет рвать на себе волосы.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — сказал он. — Мне казалось, мы уже прошли вопрос с моим прошлым. Да даже если нет, то я не понимаю, как оно всплыло сейчас…

— Да ни при чем тут твое прошлое! — не выдержала я. — Я привыкла. Все всегда уходят.

— Кто куда уходит? — совсем уж жалко спросил Ант. Потом замер, подумал и только тогда продолжил: — я точно никуда не ухожу. Не знаю, что взбрело тебе в голову, но мне жаль, что мы взъелись друг на друга. Мы можем решить, когда ты можешь идти в настоящий бой, боги, это не проблема!

— Да демон с этим боем! Ты не собирался?.. — я не смогла заставить себя закончить вопрос.

— Я собирался успокоиться, извиниться и спокойно об этом поговорить. Похоже, не стоило брать на это так много времени, — пробормотал он. — Что случилось, что ты подумала, ты мне можешь сейчас объяснить?

— Нет, сейчас не могу.

— Хорошо. Хорошо… Пошли кормить лисенка, пить чай и успокаиваться, пожалуйста. Разберемся как-нибудь потом.

***

Следующая ночь прошла туго. Щенок держался плохо, я постоянно проверяла, дышал ли он еще. Иногда доставала из гнезда, свитого из одеяла, и грела у себя на руках.

К полуночи недосып начал давать о себе знать и меня начало неистово трясти. Уложив лисенка в одеяло, я попыталась согреться, наматывая круги по комнате, но, в итоге, только разбудила Анта. Если до этого, тихонько и незаметно, я еще могла надеяться улечься у него под боком, то теперь план пришлось похоронить.

— Извини, — я виновато шепнула.

— Я и так не спал. Ты очень громко трясешься, — ответил Ант и развернул одеяло.

Немного поколебавшись, я сдалась, через миг уже укладываясь рядом с теплым и уютным Антом. Пара мы или как? Он сразу же умостил свою ладонь у меня на желудке и начал вычерчивать круги пальцами. Но не в «я уложу тебя в постель» манере (как минимум потому, что мы уже были в кровати), а успокаивающе… убаюкивающе.

— Засну и не покормлю дите, — пробормотала я.

— Я покормлю, — ответил Ант, чем заставил мои брови поползти вверх. Я хотела повернуться и посмотреть на него с немым вопросом, но Ант не дал. — Что произошло сегодня? — спросил он.

— Ничего, — заметно напрягшись всем телом ответила я.

— Рия.

— Я просто чокнутая, хорошо? Сломанная, если хочешь, — вспылила я и хотела вылезти из-под одеяла. Понимание того, что мы в этом разговоре нуждались, останавливало.

— Я знаю, что за всем этим стоит какая-то причина. Ты можешь не хотеть ее называть или не считать ее весомой, но… Давай я расскажу тебе кое-что и, если ты сочтешь нужным, ты расскажешь мне свое?

Дождавшись кивка, Ант продолжал.

— Я пугаюсь, когда что-то падает. После того, что произошло с мамой. Это, может, глупо. И это точно может убить меня в бою. И это слабость, о которой я тебе рассказываю. Ты можешь воспользоваться ей, ведь правда? Я не могу знать наверняка, но я верю тебе достаточно, чтобы об этом рассказать. Тебе не обязательно прямо сейчас говорить, только потому что я это рассказал. Но, я надеюсь, мы придем к тому, что ты будешь верить мне…

— Это не глупо, — перебила я его. И, собравшись с силами, выпалила на одном дыхании, сжимаясь, будто ожидая удара: — они все уходят. Вся моя семья умерла один за другим. И я виню их за это. И мне стыдно. И я ничего не могу с этим, демон побери, сделать. Мне кажется, они могли сделать больше, быть умнее, сделать что-то, чтоб я не осталась тогда одна и в том положении. И что все будут меня оставлять. Это глупо, это не имеет смысла…

— Спасибо, — перебил меня Анта на этом моменте, продолжая вырисовывать узоры у меня на животе, — что рассказала.

— Ант? У меня очень неправильный вопрос, но я больше не могу. Почему ты так спокойно реагируешь? Точнее, ладно, когда ты мои сумасшествия спокойно воспринимаешь, но… Почему ты так спокойно отреагировал на смерть мамы?

Я замерла, стоило только словам выскочить. Казалось, покраснело не только лицо, но всё тело. И, тем не менее, я не могла в этом разобраться и то, насколько чересчур сдержанным был на этот счет Ант, начинало меня пугать. И боялась я, в первую очередь, за него.

Сам Ант не смутился.

— Она была всегда очень спокойная, — он ответил. — Никогда не теряла головы, всегда останавливалась и все просчитывала. Когда мы с Грией ее доводили, останавливалась и пыталась понять, почему мы так себя ведем. Она все-таки нас вырастила, — сказал он грустно, и у меня защемило в груди. — Мне кажется кощунством впадать в истерику, когда ее больше не стало. Она бы этого не хотела.

Повисла пауза.

— Но, иногда, — продолжил он, — мне очень не хватает разговоров просто с мамой.

— Извини, — выдавила я, покрываясь к этому моменту, наверное, красными пятнами.

— Ты меня не задела. И я знаю, что у тебя не плохие намерения. Не извиняйся. И ложись-ка поспи, тебя до сих пор потрушивает.

На этом Ант извернулся, поцеловал меня в плечо и притянул поближе. Я не возражала. Греться об него было приятно. Получать немного нежности тоже. Но, что самое удивительное, оказалась обсуждать мучающие меня вещи, переступая через страхи, оказалось еще приятнее. Освободительно, что ли.

Ночью я проснулась из-за кошмара. Мухи, которые маг-недоучка умудрился впихнуть мне в голову на практике у баронессы, до сих пор навевали ужас. В темноте еле выделялся силуэт Анта. Он присел над гнездом лисенка и что-то ворковал. Потом подхватил поскуливающего щенка и повернулся к кровати.

— Что случилось? — не удержалась и спросила я.

— Ему холодно, скулит. Я бы забрал его в кровать, но боюсь раздавить.

— Давай ко мне, я спала так с Руби под боком, — ответила я и поежилась. Неприятный внутренний голосок сказал, что я подло ищу своей собаке замену. Пришлось его заткнуть. — Только и ты ляг обратно, мне тоже холодно.

Лисенок спал. Я пыталась дышать. Темнота. Холод. Мерзкое, душащее ощущение от Малахитовой сетки и чужие толстые пальцы, бегающие по бедрах. Кошмары никогда не отступали, только детские, с ночным страшным лесом, сменились новыми.

Я пыталась не разбудить Анта, но он уже проснулся. Тоже тяжело дыша и оглядываясь по сторонам.

С окна повеяло холодом. Это все еще сильнее напоминало подземелья. Стало сложно дышать. Ант протянул руку. Сначала я отшатнулась, но уперлась в теплый щенячий бок. Он немного привел меня в чувства. Длинные пальцы Анта ничуть не напоминали ручонку мужчины из подземелья. Тепло с двух сторон начало приводить меня в чувство. Дыхание у Анта тоже выравнивалось.

— Малахитова? — спросили мы одновременно. И, боги свидетели, засмеялись.

— И часто так у тебя? — задала вопрос уже я.

Ант пожал плечами.

— А у тебя? Тебе было хуже.

— Часто. Возможно, мне правда стоит к тебе переехать. Или хотя бы оставаться на ночь, — сказала я и в ответ брови Анта прыгнули вверх.

Уже который месяц я избегала походов в новое жилище Анта, опасаясь всего на свете. Тот меня не торопил, но тихонько посмеивался с того, как я опасалась даже зайти в его дом. Сейчас, когда рядом с ним я чувствовала себя гораздо безопаснее, мне захотелось тут и остаться.

Утро встретило меня сюрпризом. Лисенок переполз к Анту и устроился уже у него под боком. Хотя сам Ант и обнимал меня — тут пожаловаться не нашлось на что, — пришлось смириться, что хозяином рыжее чудо выберет не меня.

Утром же поделившись с Антом своими подозрениями, что у него теперь появиться звереныш, я обрадовала его заявлением, что мне срочно нужно навестить Тару и поспешила поскорее убраться.

Я пришла пожаловаться на собственную проблему, а в итоге обнаружила, что подруга распласталась на четвереньках и заглядывала под мою кровать.

— Тараканы, — объяснила она, не отрываясь от своего дела. — Редкие, большие и шипящие.

Я пожала плечами. Страшные насекомые это еще не худшее из того, что Тара притаскивала к нам в комнату.